В ожидании нового Вестфальского мира

День любого думающего человека сегодня начинается с новостей. Глаза еще не умыты, лицо в подушке, а ты одним пальцем листаешь сводки, собранные журналистами за ночь. За эти полгода присущая тебе чувствительность растворилась, от нее не осталось и следа. Пьешь кофе, жуешь бутерброд, параллельно заглатывая новости про смерть, смерть, смерть, у которой нет даже вкуса. И если раньше трагические события, будь то падение самолета, теракт или гибель ребенка, резонировали с тобой как минимум несколько дней, то сегодня болевой порог будет достигнут, только если тебе самому оторвут ногу или руку.

Можно отключиться от этой темы, избегать разговоров, настроить другую ленту, но событие «война» настолько глобальное, что все эти попытки не имеют никакого смысла. Спрятаться от него, наверное, можно только где-нибудь в Новой Зеландии, но и то это сомнительно – если ты говоришь и думаешь на том языке, на котором война идет прямо сейчас.

«Отупение», «обезболивание» – это нормальная защитная реакция, вам скажет любой психолог. И здесь твои друзья и знакомые четко поделятся на тех, кто принимает или хотя бы пытается принять происходящий мировой ужас, и на тех, кто объявил: «меня это не касается», «я нейтрален», «я не хочу и не вижу смысла быть в этой теме». И это не спор – ты за Россию или за Украину. Это человеческий раскол в самой сердцевине, и чаще всего мы предпочитаем его не публиковать, прежде всего для самих себя.

Делая театр, ты оказываешься в эпицентре этого конфликта. Куда пойдет сейчас зритель, что он хочет смотреть? Что-то веселое, легкое, про любовь, отношения, где есть танцы и песни, живая музыка, яркие гротескные персонажи, или в театр, который следует за темой дня, продолжает повестку новостей, который становится новым медиа и бескомпромиссно догоняет тебя правдой происходящего.

- Здравствуйте! Касса театра? Мне бы билетик.

- Да, конечно! Чего вы хотите – оторваться от реальности или, наоборот, погрузиться в нее по самую макушку?

Вопрос позиции и выбора чаще всего мы привыкли камуфлировать толерантностью (или ленью, или страхом). Это очень затратно и ответственно абсолютно со всех сторон – иметь свое мнение и тем более его транслировать. Гораздо безопаснее быть нейтральным, но за полгода, что идет война, нейтральность легко превращается в малодушие.

В драматургии есть понятие «генеральное событие», есть поиск человека, поиск героя. Есть понятие «поступок». Все, что сейчас закручено в воздухе по законам драматургии, не может не влиять на нашу жизнь, действия и мысли – это происходит вопреки нашей собственной воле.

Можно перечислять деньги беженцам, нести гуманитарную помощь, поддерживать независимые медиа. Можно не делать ничего – просто смотреть интервью Кати Гордеевой и поражаться от того, как же ты влип в мировую историю, как в учебник для старших классов.

В одном из них есть раздел про Вестфальский мир, заключенный в 1648 году и завершивший Тридцатилетнюю войну. Она началась как религиозный конфликт, но к моменту окончания превратилась в борьбу наций за господство в Европе – это первая общеевропейская война между двумя крупными группировкам держав: с одной стороны – Габсбурги (Австрия и Испания), Папа Римский, католические князья Германии, Польша и с другой стороны – Франция, Голландия, Дания, Швеция и Россия. Война всех со всеми.

Вестфальский мир – одно из первых масштабных дипломатических соглашений, которое заложило в основу европейского порядка принципы государственного суверенитета, коллективной ответственности, права наций на самоопределение, установила гарантии сохранения мира – просто средневековая ООН в действии.

Но все, что мы проходили в 7-ом классе, сейчас из глубины веков смотрит на нас также недоуменно и бессмысленно, как и остальная мировая история, вопрошая: ребята, что вы делаете… мы же вроде все решили…

Когда говорить о войне современной нет зрелости, нет слов, нет смелости, когда любая прямая позиция для тебя становится конфликтом, чтобы найти в себе стержень, первое, что приходит в голову, – ухватиться за полку с книгами, где на страницах классической литературы уже описан весь опыт человечества.

Литературный обозреватель Галина Юзефович в своем подкасте «Предисловие» рассказывает о том, как формируются читательские вкусы и предпочтения в книгах после 24 февраля. В одном из выпусков она с собеседниками обращается к роману Александра Дюма «Три мушкетера».

Книга, которая кажется в детстве лишь приключением, перечитанная сейчас, понятно и просто открывает перед тобой исходные причины войны и отношений людей внутри лихо закрученных политических событий – вот пример поступка, пример героя, пример злодея, пример смерти, пример возмездия, пример мира.

И вроде есть литература поглубже для осмысления нынешней ситуации, но именно «Три мушкетера» сочетают в себе оба запроса аудитории - «и отвлечься, и подумать».

Тридцатилетняя война, на фоне которой происходят все основные события книги, и будущий Вестфальский мир, во имя которого мушкетеры ведут свое сражение в крепости Ля-Рошель, серьезно перекроят карту Европы. Потом это произойдет еще и еще раз, новые войны, мир, доктрины, границы – пока на нашем веку все опять не сойдет до нулевой точки.

Каким будет новый мир завра, не знает никто. Но выходя мушкетерами на театральную сцену, есть возможность представить себя в подобных обстоятельствах. Каково это – оставаться верным себе, как бы ни рушилась система? И что бы ни происходило вокруг, всегда помнить о том, что есть любовь, дружба, отношения, честь. Всего этого в мушкетерах с избытком.