Дина Рубина: Мы росли и знали, что каждый из нас не хуже, но и не выше других
Вечером во вторник, 6 сентября, в Алматы прошел литературный концерт известной писательницы Дины Рубиной
Дина Рубина в Алматы приехала впервые, чтобы встретиться поклонниками своего творчества. Литературный вечер прошел в рамках проекта Лекторий.kz. Писательница читала свои произведения, общалась с публикой, отвечала на вопросы из зала и раздавала автографы. Вот о чем рассказывала Дина Рубина на своем литературном концерте в Алматы.
О начале творческого пути
Я много выступаю. Как говорит моя мама, на этом деле я одну собаку съела, а другую доедаю. Но, тем не менее, каждый раз, выходя к новой публике (а для меня каждый город – это новая публика), я вижу новые лица.
Дина Рубина: Мы не знаем, будут ли читать наши внуки
В интервью Forbes.kz известная писательница рассказала о жизни в Израиле, т... →
Выступать я начала очень давно. Может быть, потому что начала публиковаться очень давно – страшно сказать, больше 40 лет назад. И в то время писатель был существом со своими особенностями. Как правило, писателя, который публиковался в центральном журнале, например, в «Юности», брала в охапку какая-нибудь организация, например, Бюро пропаганды писателей. Писатель в то время «стоил» недорого – 8 рублей минус 1 рубль 20 копеек подоходный налог (за выступление – F.). Член Союза писателей «стоил» 12 рублей минус подоходный налог.
Пригласили и меня на собеседование. Пришла. Я была тогда тощая, жуткая, ободранная – подросток. Меня смерили взглядом и спросили: «Ну, вы… ты… вы что умеете?». Я сказала: «Всё! Знаю Велимира Хлебникова». Мне сказала: «У нас - недостача в седьмых классах школ». И я стала готовиться к выступлениям в школах.
Выгодно было взять сразу три школы. Я человек обязательный, старалась всюду успевать. Но Ташкент город большой, как Алматы, и однажды я все-таки опоздала. И когда я, опаздывая, подходила к воротам школы, навстречу мне вывалилась прыщавая толпа с радостными криками: «Ура, актёрка сдохла!».
С тех пор я не читала в школах Велимира Хлебникова.
Был у меня сосед, Лёнька Вайнтруп. Он был немного экстрасенсом, немного фокусником, немного психологом. Он выступал от Ташкентской филармонии на узбекскую глубинку. Обычно ему присылали телеграмму: «Приглашается Вайнтруп гастроли Самарканде гарантируем доставку об конца». И он ехал выступать. Однажды ему пришла телеграмма: «Приглашается Ваш труп гастроли Андижане гарантируем доставку об конца». С тех пор я высылаю свою афишу организаторам заранее.
О том, как был создан роман «Русская канарейка»
Я ехала в Алматы с замиранием сердца, потому что он был мной описан относительно недавно в романе «Русская канарейка», а я здесь ни разу не была.
Я часто выступаю и в книжных магазинах – это непременное условие издательства. Обычно на таких встречах я говорю несколько слов, а потом подписываю книги. И идет целая вереница читателей. Я расписываюсь. Многие аккуратно кладут мне на краешек стола томик и говорят: «А это моя книжка». Но я не могу читать все книги. Особенно когда это поэтический сборник под названием «И встаёт любовь» или «Моя молодость на Харьковском тракторном заводе».
Однажды в Москве на встрече с читателями в книжном магазине ко мне подошел молодой человек, попросил подписать книгу Роме. Потом он положил на стол маленькую брошюрку и попросил почитать.
Естественно, я все книги читателей оставляю в номере гостиницы, иначе мне много денег пришлось бы платить за перевес багажа. Но перед этим, будучи совестливым человеком, я все-таки просматриваю их, чтобы узнать, что там за любовь или тракторный завод. И вдруг я вижу ту брошюрку от Ромы. На титульном листе: «Русская канарейка вчера, сегодня, завтра. Издано при поддержке Фонда поддержки русской канарейки». Я ошалела. Подумала: может быть, это что-то юмористическое? Но открыла и увидела пособие по выращиванию канареек. Оно было написано с такой страстью! Это было погружение в целый мир! Я поняла, что это что-то особенное. И что это – название для моего будущего романа «Русская канарейка». Я еще не знала, что это будет за роман. Но брошюру взяла собой. И это долбило и долбило меня в висок всё время. А потом я однажды села и стала писать.
Чтобы поместить героя в какую-то среду, эта среда должна обладать вкусом, той природной кухней, которая сложилась в этой местности на протяжении тысячелетий. Это должны быть люди, нравы, улицы, переулки, дома. Это была огромная работа, в которой мне помогали алматинцы.
Об Одессе и Ташкенте
Есть еще город, любимый мною заочно, в который я тоже попала не сразу. Этот город – Одесса.
Когда я приехала туда, меня встречал замечательный водитель Коля, бывший боцман. Он меня привез в центр города, в гостиницу. Я вышла из машины, а Коля пошел носить чемодан. И тут я вижу табличку с надписью улицы и от восторга воплю: «Боже мой, это же легендарная Ланжероновская!». Коля спокойно поставил чемодан и сказал: «Шобы она не стала еще более легендарной, сойдите с проезжей части».
Я решила прогуляться по Одессе и заблудилась. Подошла к старичку:
- Вы не скажете, как пройти на улицу Пастера?
- Это я не скажу? Почему это я не скажу? Я вам скажу. Я вам уже говорю!
Там какой-то особенный воздух, который рождает всё – и говор, и людей…
Самым страшным впечатлением был мой собственный вечер в Израильском культурном центре. Перед этим я думала: одесская публика должна быть самой чуткой к юмору. К тому же выступаю я довольно легко, не утомляю людей своими романами.
Начался вечер. Вижу: одесситы внимательно и строго глядят на меня, молча выслушивая всю мою ударную программу. Прошли полчаса, и я поняла, что это - провал: никогда в жизни мне не было так страшно и так одиноко на сцене. Но благодаря своему опыту вечной выступательницы я протянула вечер до конца, в полуобмороке пробормотала какие-то завершающие слова. И тогда с заднего ряда поднялся здоровенный пожилой дядька с лицом персонажа бабелевского рассказа и авторитетно вежливо сказал: «Спасибо, вы нас всех удовлетворили».
После концерта меня повезли ужинать на берег моря, в замечательный ресторан. Приехал и менеджер Женя, который устраивал концерт. Мы сели. Появляется официант в бабочке, в жилете. Женя говорит ему:
- Миша, вы шо, сегодня опять работаете? Вы же вчера работали!
- Так я работоспособный. Шо есть будем? У нас в меню сегодня барабулька.
- Но Миша, мы же вчера ели барабульку!
- А чем она вас вчера обидела?
Одесские объявления – что-то особенное. На одной двери я видела две таблички. Одна - казенная: «Аптека закрыта». Другая - рукописная, пониже: «Фима, заходи».
На двери круглосуточной аптеки висел листок с нацарапанным от руки: «Слышу, уже иду».
Или вот объявление в лавке «Пиво-воды»: «Пить нет. За безденьги – никому».
Видела еще очаровательное объявление: «Ушла в голубую даль». Я закачалось от этой поэзии. А потом оказалось, что «Голубая даль» - это санаторий неподалеку.
Или вот была свидетельницей диалога на улице:
- Васян, ты почему бросил котельную?
- А шо, мне ее с собой таскать?
Ташкент, где я росла, был многонациональным городом. Только в нашем классе учились: узбеки, таджики, уйгуры, туркмен, евреи трех сортов, татары двух сортов, немцы, греки, корейцы. Мы росли и знали, что каждый из нас - не хуже других. Но и не выше других. И другие не выше тебя. Помню, как мой соученик пришел в гости, полез на крышу чинить антенну, и моя бабушка закричала:
- Деточка, этот мальчик - еврей?
- Нет, бабушка.
- Всё равно я не хочу, чтобы он разбился.
