Олжас Сулейменов: "Я писал о противостоянии злу, подлости, невежеству"

43589

Поэт – о былом и настоящем

Олжас Сулейменов
Фото: Андрей Лунин
Олжас Сулейменов

В беседе с Forbes Kazakhstan, состоявшейся в преддверии его 80-летия, классик отечественной поэзии раскрылся в разных ипостасях.

Об отце

Детство мое прошло в Алма-Ате. Я родился на улице Крепостной, сейчас это Станиславского. Не знаю, какое отношение имеет Станиславский к этой улице, но крепость к ней имела прямое отношение. Это та самая крепость, описанная в фурмановской повести «Мятеж» (Дмитрий Фурманов – советский прозаик, революционер. – Прим. ред.). Тогда она представляла собой глиняный вал, довольно высокий, на границе Малой и Большой станиц. И там стоял наш домик, где обитали мой дед, бабушка и я. Были еще дядя Турсун, тетя Сара.

Отец служил в этой крепости в Казахском кавалерийском полку, который в 1936-м был расформирован. Через несколько дней после моего рождения он уехал в Туркестанский военный округ, располагавшийся в Ташкенте, и исчез.

Тогда Сталин готовил 1937 год. Чтобы национальные военные части, которые были в каждой республике, не помешали избиению интеллигенции, их заранее расформировали. Рядовых по аулам распустили, командиров – кого посадили, кого постреляли. В 1937-м начались формальные суды, когда арестовали Сейфуллина, Майлина, Жансугурова. 1936-й же проходил тихо. Поэтому отец вроде не был осужден. Много позже, в 1976, кажется, году, мне Лев Николаевич Гумилев сказал, что сидел с моим отцом, кавалеристом Омаром Сулейменовым, в одном лагере где-то на Севере.

Об Алма-Ате в годы войны

Алма-Ата – очень уютный, зеленый городок. Во время эвакуации вся московская интеллигенция была здесь. Ученые, киношники. Здесь снимались многие фильмы – «Шесть часов вечера после войны», «Два бойца», «Иван Грозный». Ну мы, дети, этого особо не видели. Летом хватали ведерко, набирали воды из колонки на нашей улице и бежали на Зеленый базар (тогда он назывался колхозным рынком) продавать эту воду кружками. Все пацаны этим занимались, своего рода бизнес.

О поворотах судьбы

Я остался на второй год по чтению: не любил читать, не умел по-настоящему. Учительница вызвала маму и сказала: надо, чтобы парень читал, купите ему книгу. И мама купила «Рассказы о Ленине». Все друзья летом бежали купаться, бегать, а я сидел и читал по рассказу в день – иначе никаких прогулок. Неожиданно для себя увлекся этим делом.

Второй муж матери Абдуали Карагулов был журналистом, редактором областных и республиканских газет. Он отговорил меня от поступления на факультет журналистики КазГУ, сказав: «Олжас, я много лет работаю. Хороших журналистов у нас не больше, чем у тебя пальцев на руке. Не верю, что ты попадешь в их число. Обрети нормальную инженерную профессию, чтобы кормить себя и семью».

В итоге я поступил на нефтяное отделение геолого-географического факультета, о чем не жалею. Геология стала для меня настоящим увлечением.

О поэме «Земля, поклонись человеку!»

В 1961-м я приехал в Алма-Ату и устроился в «Казахстанскую правду» литературным сотрудником. Редактор Федор Боярский знал, что я пишу стихи.

11 апреля он пригласил меня к себе и говорит: «Завтра, по секрету скажу тебе, полетит в космос наш человек. Давай какие-нибудь стихи. Ты инженер, должен понимать». Ближе к полуночи я отпечатал стихотворение, отдал и спокойно поехал домой спать. А утром – шквал. Так, как 12 апреля 1961 года, мир не праздновал ничего после 1945-го. То, что я участвовал в этом, греет до сих пор.

В течение недели я набросал всю поэму. В мае она вышла отдельным изданием, и сразу меня пригласили участвовать в разных мероприятиях. В конце мая я читал эту поэму в Колумбийском университете, в июне – в Сорбонне. Вот такой космический взлет поэтической карьеры.

Разговор с Олжасом Омаровичем всегда ценен априори, ведь во второй половине ХХ века он был свидетелем и участником ключевых событий не только для Казахстана, но и для всего мира.
Фото: Андрей Лунин
Разговор с Олжасом Омаровичем всегда ценен априори, ведь во второй половине ХХ века он был свидетелем и участником ключевых событий не только для Казахстана, но и для всего мира.

О Гагарине

Гагарин был человек нарасхват. До 1967 года я раза два с ним встречался. А в 1967-м Михаил Шолохов пригласил несколько советских и зарубежных поэтов к себе на Дон, в станицу Вёшенскую. К этой группе на несколько дней присоединился и Юрий Алексеевич. Июль на берегу Дона, ловля стерляди, уха, игра в волейбол. Гагарин тогда порезал ногу о ракушку. Помню, как он опустил ногу в воду и потекла алая, как казачий лампас, полоска крови. Через восемь месяцев Юра разбился.

О шестидесятниках

Шестидесятники – поколение, освобождавшееся от обузы, ото льда, от булыжников сталинизма. Поэты же тогда стали теми, кто наиболее ярко и доходчиво объяснил своему поколению оттепель.

Шестидесятники отличались боевитостью, протестом против диктатуры, фашизма, бесправия. В апреле 1968-го, когда я приехал в Индию, вдруг разнеслось известие, что в Америке убили Мартина Лютера Кинга, который мечтал, чтобы когда-нибудь черный человек вошел в Белый дом. Через 40 лет (магическое для Востока число) в Белый дом вошел Барак Обама.

Не ради этого погиб Кинг. Но какая-то часть его мечты осуществляется сейчас во всем мире, не только в Америке. Расовые, конфессиональные определения отходят в сторону, и люди ценят друг друга за другие качества.

О диалектике

В советское время, когда шел спор вокруг моей книги «Аз и Я», некоторые московские академики упрекали меня за национализм, за то, что я поднимаю тюркское, казахское на недолжную, с их точки зрения, высоту. Прошло время, и сейчас уже не академики – невежды – упрекают меня в излишнем интернационализме. Это интересная диалектика.

Об истории до письменности

Сейчас ученые считают, что вид Homo sapiens возник на территории Африки где-то 100–150 тыс. лет назад. А письменность возникла всего шесть тысячелетий тому назад. До этого ее якобы не было. Но история-то была, а где она отразилась, эта история, пускай даже незаписанная? Она сохранилась в устном слове.

На самом деле слово практически бессмертно. Бывает, народ уже исчез, а слово сохранилось в соседнем народе и дошло до нас. Поэтому слово является кладезем, источником всей исторической информации. Надо его научиться понимать, расшифровывать.

Я надеюсь опубликовать словарь – «1001 слово». Это не национальный этимологический словарь, а универсальный, где объясняются слова из разных языков. Казахстан, к сожалению, не может порадовать мир открытиями в физике, химии, математике. А вот здесь мы можем многое объяснить человечеству, рассказать, что такое слово, как возникла письменность, языки.

О фашизме

У меня было три друга-солдата. Точнее, я был их другом. Настоящие бойцы: Бауржан Момыш-улы, Рахимжан Кошкарбаев и Талгат Бегельдинов. Это три символа нашего участия в Великой Отечественной.

На самом деле слово практически бессмертно.  Бывает, народ уже исчез, а слово сохранилось в соседнем народе и дошло до нас

Я был как-то в Брестской крепости и написал стихи, с которыми выступал всюду по Советскому Союзу, объясняя происхождение слова «фашизм». В этимологическом словаре объяснялось: «фашизм» происходит от слова fascina, что означает «связка прутьев». Такое нелепое толкование. Тогда я предложил свою версию, изложив ее в стихах. «Фас» – высшее право в римском законодательстве. Сейчас мы применяем это слово, обучая домашних собак. «Фас» значит «позволено – бросайся». Фашист – человек, которому все дозволено.

Это еще римские лингвисты придумали. Полководцы, посылая свои войска на варварские города, давали им это право: фас.

О декабре 1986 года

15 декабря я был в Палермо на Сицилии. Мы с Сергеем Михалковым поехали туда от Союза писателей СССР. Там получил депешу, что надо немедленно приехать на пленум в Алма-Ату. Я, как член ЦК, был обязан принять в нем участие. В итоге приехал, когда пленум уже заканчивался и все было решено. Мне сообщили в коридоре, что Кунаева сняли. Считаю, что можно было бы потерпеть еще месяц: 12 января 1987 года ему исполнялось 75 лет. Дали бы орден, проводили с почетом на пенсию. Он готовился к этому. А в Москве заторопились и вот такое сотворили.

О казахском языке

С самого начала я был против резкого перехода казахского языка на латиницу. И вообще, против этой формулы: «или-или». Я за формулу «и-и». Если мы полностью перейдем на латиницу, то откажемся от всего письменного богатства, которое накопилось в ХХ веке. 100 % населения в течение какого-то времени будут неграмотными. Переписать латиницей всю литературу, перевести научные труды – трудоемко, затратно и бессмысленно.

Наш лексикон пытаются превратить в моноязыкий в течение 20 лет. Так не бывает, это может привести к потрясениям. К 2025 году дети, которые пока пользуются русским языком, постепенно овладеют и казахским. Но для этого казахский должен набрать той мощи, которая сделает его привлекательным. Человек сам выберет те языки, которые помогут ему жить и развиваться.

Я знаю людей, которые всячески пытаются нас ограничить, чтобы было только свое. Но оказывается, что они сами посторонние – нашему времени. Это пережитки первобытного сознания, когда весь мир делился на «мы» и «не мы». Раз «не мы», значит, безъязыкие. Отсюда произошло слово «немой». Так называемые патриоты хотят изобразить немым весь мир: только мы говорим, остальные – нет.

Кириллица – это общее наследие: тюрко-кипчакское и славянское. В этой письменности есть большой тюркский след. У нас и так историографии нет, поэтому с маху отказываться от таких артефактов, как кириллица, нельзя.

О «Слове о полку Игореве»

Критики «Слова» говорили: «Это при Екатерине придумали, чтобы доказать древность русской литературы». Мой анализ показал, что это подлинно, но многажды отредактировано. Что стало причиной ненависти к моей книге советской Академии наук. И до сих пор в Москве отношение к ней напряженное.

Недавно я прочел последние труды по «Слову о полку Игореве» – повторяются все те же ошибки, на которые было мной указано. Что же это такое? «Се урим кричат под саблями половецкими» они трактуют как «Это у Рима кричат под саблями половецкими». Кончак (половецкий хан, правивший в конце XII – начале XIII века.­ – Прим. ред.) до Рима доскакал, оказывается! «Урим» – это коса по-татарски. По-казахски «өрім» – девичья коса. Автор хотел сказать: после того как Игорь совершил нашествие в Степь, в ответном набеге половцы брали города. При этом позорили девиц, отрубая косы. Была такая традиция, это известно. Автор имел в виду, что девичьи косы кричат под саблями половецкими. Поэзия!

Олжас Сулейменов
Фото: Андрей Лунин
Олжас Сулейменов

О многовекторности

Если мы хотим продемонстрировать или воплотить многовекторность, то мы не должны уходить в самоизоляцию, как некоторые новые государства. Я приезжаю туда и вижу: люди уже потеряли русский язык напрочь. Они знают только свой язык, этнический. Как новое поколение будет получать мировые знания, владея лишь своим маленьким языком? Они так и останутся в этой скорлупе. Будут по-своему счастливы. Может, для человека это и есть самое важное. Но для народа, для государства требуются большие контакты.

О политике

Давайте подсчитаем, сколько было мудрых лидеров в мире? Не знаю точно, но уверенно можно сказать, что дураков было больше. Из-за этого случались трагедии, которые весь мир переживал как тяжелые болезни.
В переходные периоды, при образовании нового государства или смене экономического и политического строя, крайне необходима профессиональная организованность, то есть центральная власть.

Об Америке

Я уважаю ту американскую мечту, которая хорошо была сформулирована основоположниками США. Они сказали: надо дать свободу всем людям, всем народам, чтобы не было насилия, рабства! В середине XIX века сделали первый шаг – освободили рабов. Это, безусловно, повлияло на закон об отмене крепостного права в России.

Несколько дураков в современной Америке пытались реализовать американскую мечту, но по-своему, неграмотно. Хотели демократию навязать, взялись за диктаторов – Саддама, Каддафи. Ну убрали их, и что? Сейчас ИГИЛ пришел.

О национальной идее

Надо, чтобы наша страна, которая получила замечательный шанс под названием «независимость», его использовала, а не израсходовала. За 25 лет нам удалось устоять, обойтись без трагических разломов, распадов, которые не обошли несколько других республик бывшего СССР.

В свое время, борясь с советской властью, мы отказались от слова «советы» – «кенес» по-казахски. Убрали из названия парламента, районных, областных, городских органов. Взяли слова из других языков, которые обозначают собрание: «мажилис», «маслихат». А «кенес» – разве плохое слово? «Кенес» по-шумерски означает «широкий дом». Сейчас это слово осталось в Передней Азии в древнееврейском изложении. От него ведет свое название кнессет (израильский парламент. – Прим. ред.). Думаю, надо возвращать его в обиход.

О государственности

В наше время потерять государственность очень легко. Меня волнует, каким образом нам удастся поддерживать важные опоры нашей внешней и внутренней политики. Знаю, что обычно происходит при смене власти в странах, на первый взгляд, устойчивых и прочных. Нужно заручаться множеством страховок для сохранения нашего государства.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить