«Культура может выполнять роль нефти»

10071

Известный политтехнолог, арт-менеджер, публицист, галерист в России Марат Гельман намерен создать центр современного искусства в Алматы

Фото: Андрей Лунин

Об этом он рассказал на встрече с журналистами и художниками в субботу, 2 марта, на которой также представил свое видение новой культурной политики и значения специализированных институций в развитии современных городов.

Продвигать проект Марата Гельмана в Алматы будет глава «Евразийского культурного альянса» Игорь Слудский. Накануне этот вопрос арт-менеджер обсуждал с городскими властями и сказал, что встретил понимание. «Главная задача заключается в том, чтобы власти захотели это сделать и наличие амбиций в продвижении проекта. Помощь, которую я могу оказать, это дать вам какие-то аргументы, для того, чтобы вы, разговаривая с властями, могли их как можно быстрее вывести на современное искусство», - сказал он.

В Алматы арт-менеджер также приехал почтить память казахстанского художника Молдагула Нарымбетова, скончавшегося год назад от инфаркта. «Молдагул был моим другом, я приехал на его выставку. Прошли переговоры с начальниками от культуры. Хотим в июне во время фестиваля «Белые ночи» в Перми сделать территорию «Кызыл трактора». Пригласить их на два месяца, чтобы они показали себя. В Перми очень любят Молдагула и знают его», - сказал Марат Гельман.

Справка

Казахстанский художник, скульптор, автор перфомансов Молдакул Нарымбетов активно продвигал в республике и за рубежом традиционное и современное искусство. Был одним из лидеров группы «Кызыл трактор», образованной в Шымкенте в 1990 году и до 1995 года носившей название «Трансавангард». В выставках принимал участие с 1977 года. Работал в различных жанрах - инсталляция, живопись, скульптура, перфоманс. Принял участие в более чем сорока международных выставках, в том числе в Австрии, Швейцарии, Германии, Чехии, США, Италии, России, активно взаимодействовал с Маратом Гельманом, открыл школу современного искусства.

На встрече Гельман признался, что любит казахстанских художников. «Бывший алматинец Саша Бреннер одно время был самым ярким художником в Москве. Ербол Молдибеков - я делал его выставки и в Москве, и в Италии. Мне нравится здесь искусство. Меня в Москве часто спрашивают, а чем отличается казахское искусство от московского, европейского. Ответ тут неочевидный. Я не говорю о том, что этнография какая-то проявляется, корни, а какой-то эротизм. В Москве художники, к примеру, не интересуются отношениями между мужчиной и женщиной, - пояснил галерист. - Как-то это выпало, переместилось в глянцевые журналы, в другой формат. Интерес к казахской выставке большой, у нас ее просят и в другие музеи, он связан именно с этим. В казахской выставке было очень много романтики отношений между мужчиной и женщиной».

Ключ, который открывает города

Затем Марат Гельман перешел поделился своим взглядом на развитие культурной политики и современного искусства, которые не могут существовать друг без друга.

- Современное искусство – это ключ, которым неизбежно будут пользоваться все города. Интересы городов полностью совпадают с интересами художников. Городу нужно такое событие, чтобы он прозвучал на весь мир, художник хочет того же самого. Город хочет, чтобы очереди стояли на концерты и в музеи, и художник хочет того же. Любой город сегодня нуждается в современном искусстве, кто-то раньше это понял, кто-то позже поймет, но это все равно произойдет. Город должен для людей иметь притяжение, чтобы хотелось в нем жить, кроме того, город поменял свой функционал. Когда-то он защищал от врагов, потом стал торговым местом, потом местом, где люди работают: такая индустриализация. Сейчас и она ушла из города, и защищать ничего не надо, и торговля идет электронным способом. Сейчас у людей появилось огромное количество свободного времени, и город превратился в бизнес по обслуживанию свободного времени. И если город сумеет выстроить этот досуг – обслуживание свободного времени, то он удержит население. Очень многие города нашли такой ключик, как современное искусство. Территориальный маркетинг быстрее всего развивает через культуру – город получает свое лицо и становится более или менее известным. И если в Казахстане, в Алматы современное искусство находится в подпольном положении, то это говорит о том, что городские власти сильно отстают в понимании того, что такое город. По отношению к казахстанским властям это простительно: они занимаются большой политикой, но по отношению к городским властям это непростительная ошибка. Другого пути развития города нет. Даже актуализация прошлого происходит только тогда, как на него смотрит современный художник. Сегодня в топе находятся те художники, которые интересуют, прежде всего, молодых художников.

Представляя новую культурную политику, Марат Гельман подробно остановился на ее главных составляющих, главным из которых является непосредственно сам город.

- В этом смысле хороша модель Германии, где вообще нет федерального министерства культуры как такового, а есть земли с мощными культурными институциями, и даже каждый район Берлина имеет своего министра культуры. Второе. По советской инерции культура до сих пор относится к социальному блоку. Любая политика переводится в финансовую политику – распределение бюджета. При формировании этого бюджета есть три кармана: Хочу, Могу, Надо. Надо – это затраты инфраструктурные. Хочешь не хочешь, а дороги, условно говоря, чинить надо, электричество гореть должно. Хочу – это инвестиции какие-то, мечты о чем-то. И могу – это помощь. И не важно, кто делит этот бюджет и делает выбор – президент, губернатор, просто человек. При этом искусство попало в раздел «Могу» - искусству помогают. Кому у нас обычно помогают? Больным, старым, малым, убогим и - культуре. Внутри этой корзинки помощи культура находится на самом убогом месте. Так как происходит недофинансирование, вообще нет смысла говорить о какой-то культурной политике. Средств хватает только на то, чтобы содержать культуру как отрасль, условно говоря, обогревать стены. Например, в Ульяновске есть музей Ленина, и весь бюджет министерства культуры уходит на содержание этого здания, они даже внутри него ничего не могут сделать. Поэтому первое, что мы говорим: если мы хотим какой-то культурной политики надо ее убрать из социального блока и посмотреть, как ее можно распределить в инфраструктурном блоке. Хочешь не хочешь, а надо платить и в блоке развития, то есть «Хочу».

Нужно быть уникальными

Иными словами, культурная политика должна стать частью большой политики, иначе она не имеет смысла. В качестве примера Гельман привел свой опыт преобразования Перми, когда умирающий город благодаря созданию центра современного искусства превратился в развивающийся. «В Перми 60% молодых людей от 18 до 30 лет хотели уехать из города - это катастрофа. В каких-то городах через культуру можно решать национальные проблемы. Культура как инструмент может выполнять роль нефти. Итальянцы зарабатывают на культурном наследии за счет туристов больше, чем русские на нефти. Русский музей «Эрмитаж» фактически финансирует Санкт-Петербург, потому что все туристы его посещают», - привел он примеры.

Развитие экономики без искусства в настоящее время в принципе невозможно, считает галерист. «Можно посмотреть структуру - как изменилась экономика за последнее время по секторам. 100 лет назад сельское хозяйство составляло 90% экономики, сегодня – это 4%. Сегодня все больше то, что казалось несерьезным, становится серьезным, а то, что приносило деньги, становится универсальным. Сегодня транснациональные корпорации забирают у городов возможность на чем-то зарабатывать. Возьмем гостиничный бизнес – он везде одинаковый: перемещаясь по миру, я все время попадаю в одно и то же пространство – одинаковые номера с одинаковым набором услуг. Это универсальная сеть. Уникальное начинается тогда, когда я выхожу за эти рамки и попадаю в какой-то музей. И это универсальное (отель) не имеет смысла, если нет уникального (музея). Нам имеет смысл занимать не универсальным, а уникальным. Техника, технологии, нефть – это все универсальные продукты, нам имеет смысл заниматься уникальным, в том числе и с точки зрения экономики.

Кроме того, основами экономики будущего становятся культурные различия. «В технологиях есть такое понятие, как отставание, а в гуманитарной сфере нет такого. Это важный момент. Универсальное нужно заимствовать как уже готовое и не тратить на это финансы, ресурсы и д.т. У каждого города для развития может быть какая-то своя зацепка: для кого-то - миграционные процессы, для кого-то нехватка туристов, но общая формула такая, что искусство переходит из социалки в разряд развития. Но и есть еще и вторая базовая вещь: культурный досуг является частью инфраструктуры, - продолжил Гельман. - Это задача власти – обеспечивать насущную культурную жизнь, она такая же обязательная, как чинить дороги и включать электричество. Это сложно объяснить, нужна какая-то революция в головах. В Перми это было просто: когда эти 60% желающих уехать превратились в 11%, то уже ничего не надо было никому ничего объяснять. Есть в этом и другой положительный момент, когда мы сделали модным посещение музея современного искусства, люди стали посещать и другие музеи. За счет этого ресурс свободного времени кто-то потерял, сократились какие-то криминальные вещи. Как подсчитать властям мультипликативный эффект, как представить экономическую выгоду? Убедительно с этой задачей не справился никто, вернее, почти никто. Поэтому мы обычно рассматриваем кейсы, то есть, не теории, а примеры.

Существует кейс Кельна, когда одна институция меняет полностью структуру города. Кельнский собор все знают: Европа маленькая. Люди утром на поезде приезжают, полдня посмотрели собор, пообедали и уехали дальше. Появился музей современного искусства – две институции – и люди начали ночевать. И вдруг выяснилось, что через Кельн проходит огромный поток. Они там раньше нигде не жили, их даже не считали, и пришлось менять структуру – строить отели, рестораны и т.д. Экономика города изменилась только за счет того, что появилось еще одно место для обязательного посещения. Есть кейс Глазго – город, который должен был умереть, он близок к Пермскому кейсу. Промышленность ушла, росла криминализация. Вообще все города должны поменять свою экономику, потому что жизнь поменялась. Когда это делается за счет культуры – это самый быстрый и самый оптимистичный способ. Есть, конечно, и неудачные попытки. Здесь некая технологичность не менее важна, чем правильность направления мысли. Все случается, когда присутствуют три составляющие: желание, понимание и умение. Власть должна хотеть изменений, иметь  понимание как стратегичность мышления и умение. Надо все время смотреть, чтобы присутствовали все три составляющих.

Как я понял из разговора с городскими властями Алматы, у них такое желание есть. Значит, следующий этап – это понимание: что делать? На третьем этапе умения имеет смысл приглашать каких-то варягов, которые умеют это делать.

Рецепты от Гельмана

В российской версии новая культурная политика состоит из четырех пунктов.

1. Децентрализация. «Делаешь акцент на города - разрушаешь весь этот ужас культурной политики центральной, которая в России всегда была и приводила к чудовищным результатам. Децентрализация – это проблема, с помощью которой мы покупаем большую власть. В каждом городе создается своя культурная среда», - пояснил Гельман.

2. Перенос финансирования культуры из социального блока в блок развития.

3. Связанность бюджетов. «Как это объяснить? Например, приезжаешь в провинциальный Воронеж, там симпатичный кустодиевский музей. Всего 70 посещений в месяц. Начинаешь выяснять - почему? Они работают только в рабочие дни до 6 часов вечера, а в выходные не работают. И как попасть в этот музей? Притвориться больным, взять отгул на работе? Любая культурная инициатива, кроме культурной логики, должна обязательно думать о внешней логике. Надо, чтобы финансирование было напрямую связано с этой внешней логикой. Надо поставить этот музей в ситуацию, когда зарплата зависит от посетителей или еще как-то, чтобы они начали думать. Я бабушкам доплатил деньги, чтобы в рабочие дни они работали до 8 вечера и работали по выходным. Посещение увеличилось до 5 тысяч – просто людям дали возможность попасть в музей», - рассказал он.

Суть заключается в том, что половину бюджета должны давать другие ведомства, которые «заказывают и держат тех в тонусе, чтобы они выполняли работу».

Самый сложный 4-й пункт, считает Гельман, когда нужно создавать определенную ситуацию, тип действий, который приведет к желаемому.

- Есть четыре типа управленческого действия – действуем, содействуем, создаем условия, договариваемся. Задача властей - визуализировать направление культурной политики, второе – содействовать профессиональным институциям в реализации программы, третье – создаем условия, чтобы они развивались, попадали в грантовые конкурсы, фестивали, - сказал арт-менеджер. – Ну, и договариваемся – берем то, чего у нас нет, но должно быть, например, китайское искусство. Привести то, чего у нас нет. Это важный момент. Представьте себе книжный магазин, где есть книги только алматинских писателей: будет ли он популярен? Культура не может строиться по этому принципу, культурный менеджмент должен обеспечить сначала интерес – сделать книжный магазин – где есть все, а потом можно выделить отдельный стеллаж для городских писателей.

Однако Марат Гельман затруднился дать точное определение, что же является современным искусством. «Что такое современное искусство – каждый сам определяет. Легче сказать, что не является искусством. Современное искусство познается в тот момент, когда ты с ним встречаешься, когда это тебе интересно», - сказал он, заметив при этом, что оно обычно не является комфортным для власти, но в то же время заставляет размышлять и дискутировать.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить