«Трамп из тропиков» и Трамп из Нью-Йорка

6730

После этих выборов одна из крупнейших в мире стран оказалась глубоко расколота, а президентская власть досталась подстрекателю, который обожает армию, запугивает меньшинства, ругает СМИ и обещает разделаться с коррумпированным истеблишментом

Фото: Depositphotos.com/kantver

Я говорю не о президентских выборах 2016 года в США, которые привели к власти Дональда Трампа, а о выборах 2018 года в Бразилии, на  которых выиграл так называемый «Трамп из тропиков» – Жаир Болсонару. Его официальная инаугурация состоялась 1 января.

Болсонару вольётся в растущие ряды лидеров, которые обещают преобразования (в их числе Трамп, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан и де-факто польский лидер Ярослав Качиньский) и пришли к власти, благодаря агитации против истеблишмента и обязательствам покончить с системной коррупцией. Но станет ли он как Трамп, Орбан и – в меньшей степени – Качиньский заниматься также распространением новых форм коррупции и одновременно пытаться изменить систему государственного управление для усиления собственной власти?

Вопреки своим постоянным обещаниям «осушить болото», Трамп, судя по всему, повысил уровень коррупции до беспрецедентного в американской истории уровня; она поразила значительную часть федеральной бюрократии. Трамп не способен заполнить открытые вакансии, срезает бюджеты, обходит установленные бюрократические процедуры и протоколы, отодвигает на второй план дипломатов. Как правило, он щадит армию, хотя и здесь тоже зачастую игнорирует экспертное мнение командования, предпочитая собственную интуицию.

Когда государственный аппарат выхолащивается, государственное управление становится более неформальным, а политика – более личной; возрастает доминирование исполнительной ветви власти и важность лояльности лидеру. Трамп назначил членов своей семьи официальными и неофициальными советниками; направил в федеральные ведомства старших помощников, которым поручено следить за лояльностью; за первый год у власти он подписал больше президентских указов, чем любой другой президента за последние полвека.

Помимо откровенного непотизма, кронизма и злоупотребления полномочиями, которые демонстрируют назначенцы Трампа, такая политика открыла новые возможности для «теневых лоббистов», то есть незарегистрированных влиятельных лиц, которые не раскрывают свои связи с корпорациями или даже иностранными правительствами. Например, неофициальный советник Трампа Ньют Гингрич лоббировал интересы медицинских компаний и ипотечного гиганта Fannie Mae. Майкл Коэн, бывший «консильери» Трампа, получал платежи за «советы» от таких корпораций, как AT&T и Novartis. А Майкл Флинн, бывший советник по национальной безопасности, и Пол Манафорт, бывший глава избирательного штаба Трампа, как выяснилось, занимались лоббированием иностранных интересов, связанных с Россией и Турцией.

Далее идут, как я их называю, «теневые элиты». Это представители истеблишмента, которые играют переплетающуюся, смутную и не полностью раскрываемую роль в государственной и частной сферах. Например, отставные генералы и адмиралы, заседающие в государственных оборонных консультативных советах, помогают формировать оборонную повестку, но одновременно используют свой уровень доступа и информированности, чтобы добиваться военных контрактов для консультационных фирм, которыми они владеют, или для оборонных компаний, на которые они работают.

У назначенных Трампом чиновников нередко оказываются глубокие связи с отраслью, за которой они призваны следить (в их числе образование, финансы и особенно энергетический сектор), или же они оказываются откровенными антагонистами своих же собственных ведомств. А лично президент смешивает бизнес-бренд Trump с должностью, которую занимает; он не полностью избавился от своего бизнеса и принимает решения (официальные и не только), которые совершенно очевидно влияют на размер его прибыли.

Да, конечно, американская демократия по-прежнему сравнительно устойчива: администрация Трампа наталкивается на серьёзный отпор со стороны судебной власти и СМИ (и тех и других он постоянно атакует). Но совсем не так обстоят дела в Венгрии при Орбане (он был первым среди тех немногих мировых лидеров, кто одобрил кандидатуру Трампа на выборах в США) или в Польше при Качиньском. Трамп потворствует коррупции, ослабляя правительство, а Орбан и Качиньский сосредоточились на захвате контроля, меняя правила и превращая государственные институты в свои собственные.

В Венгрии лоялисты Орбана были назначены руководить независимыми органами контроля за деятельностью правительства, а судебная система была перетасована, и это позволило Орбану переписывать конституцию так, как ему представляется удобным. Поскольку у Орбана почти не осталось институциональных ограничений, он сделал возможной, по выражению Freedom House, «масштабную и безнаказанную» коррупцию.

Когда в 2010 году партия «Фидес» Орбана одержала решающую победу, он провозгласил эту победу днём «революции», поскольку венгерский народ «сверг режим олигархов, злоупотреблявших своей властью». Но под руководством Орбана выросло новое поколение олигархов: в координации с политическими инсайдерами он использует государственную власть и ресурсы так, чтобы его личные друзья и политические союзники получали выгоду.

По оценкам организации Transparency International, 70% госзакупок в Венгрии сейчас «инфицированы» коррупцией, и это стоит стране, возможно, целый 1% ВВП. Помимо собственных ресурсов Венгрии, Орбан перенаправил своим «друзьям» ещё и миллиарды евро Евросоюза, который сейчас требует как минимум частичного возврата данных средств.

Цель Орбана всегда заключалась в удержании на своей стороне игроков, обладающих властью в Венгрии. И его план работает. Например, связанные с Орбаном олигархи добились «полного контроля и доминирования на региональном рынке газет».

Правящая в Польше партия «Право и справедливость» (ПиС) во главе с Качиньским, у которого нет официальной должности в правительстве, устроила аналогичный натиск на институты государства. Как и «Фидес», партия ПиС представляла себя в качестве антидота коррупции, и это помогло ей добиться решительной победы на выборах в 2015 году. Но хотя правительство и выступило с некоторыми оправданными антикоррупционными инициативами (например, начав борьбу с налоговым мошенничеством), оно стало использовать обвинения в коррупции в качестве оружия против политических оппонентов, поэтому его антикоррупционная повестка стала больше похожа на авторитарный захват власти.

Одновременно партия ПиС старалась установить контроль над гражданской службой, судебной властью и государственными СМИ. ПиС внесла изменения в закон о гражданской службе с целью убрать оттуда карьерных профессионалов и назначить на их место лоялистов, а также заменить множество руководителей госкомпаний.

Пользующиеся доверием Качиньского лоялисты теперь принимают ключевые решения в Польше, практически без какого-либо контроля со стороны общества. На этом фоне разразившийся банковский скандал с участием высокопоставленного сотрудника органа регулирования, который, как сообщается, требовал взятку у крупного банкира, свидетельствует об институциональной роли людей, связанных с партией ПиС и Качиньским, и подчёркивает тот институциональный вред, который они нанесли.

А в Бразилии, в шести тысячах миль от Польши, только что прошла инаугурация Болсонару, который повторяет эхом заявления этих лидеров и обещает, что «правительственные ведомства не будут возглавлять люди, обвиняемые в коррупции». Судя по тому, что делают популистские коллеги Болсонару в других странах, бразильцам не стоит впадать в эйфорию.

Джанин Ведель – антрополог, профессор Школы политики и государственного управления им. Шара при Университете Джорджа Мейсона, автор книги "Неподотчётные: Как истеблишмент коррумпировал наши финансы, свободу и политику и создал класс аутсайдеров".

© Project Syndicate 1995-2019 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить