Пределы возможностей массовых протестов в условиях диктатуры

7929

Гонконг – это не Пекин. А 1 июля 2019 года – это не 4 июня 1989 года. Прежде всего, в 1989 году насилие в Китае почти целиком исходило со стороны властей; длившиеся несколько недель демонстрации в Пекине и других городах оставались всё время поразительно мирными. Практически так же было и в Гонконге, пока небольшая группа юных протестующих не потеряла хладнокровие и не устроила погром в здании законодательного совета с фомками и кувалдами

Фото: ok.ru

Массовые демонстрации, охватившие Гонконг в последние недели, были спровоцированы законопроектом, который разрешал экстрадицию из города в материковый Китай. Но этот закон был отозван на неопределённое время уже после первых протестов. С тех пор продолжение демонстраций мотивировалось гневом против ужесточающихся ограничений, которые навязывает Коммунистическая партия Китая (КПК).

Протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году начинались как обращение в адрес КПК с призывом обуздать коррупцию среди чиновников и предоставить более широкие гражданские свободы – те самые свободы, которыми уже пользовалось население Гонконга (даже при колониальном правлении). Китайское правительство обещало, что эти свободы в Гонконге будут сохраняться после того, как Британия передала контроль над городом 1 июля 1997 года. Сегодня это обещание оказалось под вопросом.

Несмотря на все эти различия, есть и важные сходства между событиями 1989 года и сегодняшними протестами. Как и у тяньаньмэньских демонстраций, у массовых протестов в Гонконге нет очевидного руководства. И совершенно сознательно. Протестные движения не являются политическими партиями со свойственной им иерархией. Более того, они обычно противятся самой идее иерархии. И отчасти именно из-за этого тактические разногласия между протестующими с трудом поддаются контролю.

В июне 1989, когда стало ясно, что китайские власти не собираются отвечать на требования протестующих, и становился всё более вероятным сценарий силового подавления, некоторые активисты советовали проявить осторожность и предлагали студентам разойтись по домам, чтобы готовиться к битве в другой раз. Другие же считали, что им следует бороться или умереть. Если власти предпочтут кровавое насилие, что ж, так тому и быть; это лишь выставит напоказ кровожадные основы нелегитимного режима.

Мнение последних возобладало, несмотря на ожесточённые возражения со стороны диссидентов постарше, у которых было больше опыта антиправительственных протестов и которые нередко становились жертвами их суровых последствий. Они симпатизировали студентам, но были убеждены, что, если довести массовые протесты до жестокого конца, можно спровоцировать более суровые репрессии. И они оказались правы.

Даже в демократической стране довольно трудно добиться какого-то эффекта уличными протестами. В США проходили гигантские демонстрации против войны во Вьетнаме в 1960-х годах, но потребовалось ещё много лет, чтобы правительство наконец-то прекратило этот брутальный и бессмысленный конфликт. В 2011 движение «Захвати Уолл-стрит», когда и стар и млад протестовали против экономического неравенства в США, вызывало сочувствие, однако разрыв между богатыми и бедными с тех пор стал только шире.

Тем не менее в либеральной демократии важно общественное мнение. Может потребоваться определённое время, но в конце концов демократическое правительство будет вынуждено прислушаться к своим гражданам, хотя бы для того, чтобы переизбраться. Однако то, что может сработать против демократического правительства, в условиях диктатуры иногда даже не имеет возможности начаться.

Например, во времена Махатмы Ганди Индия была колонией, а не демократией, но конечной властной инстанцией в Британской империи было демократически избираемое правительство в Лондоне, которые должно было учитывать общественное мнение. Именно поэтому протесты Ганди имели определённый эффект. Однако Ганди был настолько убеждён, что его ненасильственные методы являются единственным способом борьбы с репрессивными властями, что призывал европейцев начать аналогичное мирное сопротивление против Гитлера. Это было крайне непрактичное предложение.

Гонконг никогда не был демократией. Но, будучи британской колонией до июля 1997 года, этот город обладал некоторыми преимуществами демократического правления, например, сравнительно свободной прессой и надёжной, независимой судебной системой. В некоторых аспектах Гонконг не сильно изменился с момента передачи города, годовщину которой официальные лица Гонконга отмечали, пока протестующие взламывали двери городского парламента. И до сих пор Гонконг остаётся полуавтономной колонией, хотя на этот раз имперская власть представляет собой диктатуру, которой безразлична свобода прессы или независимость судей, не говоря уже об общественных протестах.

Одним из самых отчаянных жестов тех людей, которые оккупировали законодательную палату в Гонконге, стала демонстрация флага старой британской колонии. Это было самое большое оскорбление, которое они могли бросить в лицо Народной Республике: лучше быть колонией, контролируемой иностранцами, чем находится под властью китайского правительства, претендующего на легитимность на основе принципов национализма и этнической гордости.

Главный вопрос для жителей Гонконга заключается в следующем: могут ли методы, эффективные в условиях демократии, сработать в условиях диктатуры, даже если речь идёт о сравнительной (и быстро сужающейся) автономии? Есть очевидные пределы возможности давления на любое правительство Гонконга с целью удовлетворить общественное мнение. Мужчин и женщин, которые избираются (максимально узким числом избирателей) в качестве руководителей Гонконга, предварительно отбирает китайское правительство. Желания этой имперской власти ничуть не легче отвергнуть, чем это было возможно под властью британцев.

Есть, впрочем, один маленький шанс, что граждане Гонконга сумеют добиться перемен. Общественное мнение не способно сменить коммунистическую власть, выбрав другую. Но КНР стремится к определённому уровню респектабельности в мире. Если Китай направит танки на подавление протестов в Гонконге, он будет выглядеть очень плохо (хотя это и не означает, что власти этого не сделают, если решат, что других вариантов у них нет).

Демонстрации в Гонконге уже вынудили главу городской администрации Кэрри Лам отозвать непопулярный закон. Однако протест может быть эффективными только при условии, что он остаётся мирными. Большинство людей в Китае, даже те, кто не особенно доволен нынешним режимом, пришли в ужас от сцен насилия и беспорядков – а китайцы в избытке насмотрелись на них за последние сто лет. Если массовые протесты в Гонконге превратятся в хаос, в Китае мало кто будет симпатизировать демонстрантам, а функционерам КПК будет намного легче подавлять эти протесты с применением максимальной силы.

@Copyright: Project Syndicate, 2019

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить