Почему «следовать науке» проще сказать, чем сделать
В последние годы, и особенно во время пандемии COVID-19, нападки на науку и ученых обострились до тревожной степени
Чиновники из здравоохранения и более широкие научные круги призывали директивные органы и общественность “следовать науке”. Однако, такие лозунги не воспринимаются теми, кто мало ценит научный авторитет, не в последнюю очередь потому, что сторонники науки используют тот же общий термин, что и те, кто на нее нападает.
Когда мы заключаем всю науку в одно слово, мы имплицитно приравниваем его к истине. На самом деле, многие области науки все еще находятся в процессе постоянного пересмотра. Важность этого различия стала слишком очевидной на ранних стадиях пандемии, когда органам здравоохранения было поручено давать рекомендации населению еще до того, как стали известны все подробности о вирусе.
С появления овечки Долли прошло 25 лет: что за это время изменилось в клонировании
Первое в истории успешное клонирование стало важным этапом в биологических ... →
Наука всегда подвергалась нападкам. От демонстрации Галилеем того, что Земля не находится в центре Вселенной, до аргумента Дарвина о том, что люди произошли от более ранних человекообразных обезьян, ученые долгое время рассматривались как угроза религиозному авторитету и его собственным утверждениям об истинном знании.
Можно было бы подумать, что современность, наконец, дала науке решающее преимущество, неумолимо ведущее к более широкому признанию ее открытий. Однако постоянно эволюционирующий процесс не является устойчивым конкурентом для тех, кто занимается торговлей вечными абсолютами. И хотя это может показаться нелогичным, сами ученые должны противиться популярной характеристике науки как совокупности знаний.
В своей книге 2019 года The Crisis of Expertise социолог Гил Эяль утверждает, что обращение к “науке” и моральная паника по поводу “нападок на науку” не имеют значения, поскольку на самом деле не вся “наука” подвергается нападкам. Никто, например, “не оспаривает квантовую механику и, если на то пошло, не подвергает нападкам какую-либо дисциплину физики твердого тела”. Действительно, большая часть науки считается “устоявшейся” будь то формально с точки зрения фундаментальных теорий и представлений или неформально в том смысле, что большинство людей предполагают, что самолеты могут летать, гравитация реальна, а перекись водорода может обесцветить волосы.
И все же, в то время как большая часть мирового населения во всем доверяют медицинским работникам, от ежегодных осмотров до лечения рака, они также разделяют широкий спектр идиосинкразических представлений о здоровье, фармацевтике и медицинских процедурах. То, что научный журналист Майкл Спектер называет “дениализмом”, отражается в широком спектре биомедицинских проблем, от страха перед вакцинами до веры в эффективность пищевых добавок и иногда в чудодейственные лекарства.
Эяль отмечает, что большинство дебатов вокруг науки относятся к “тому, что называется “регуляторной наукой” и “политологией”, набору субдисциплин, исследовательских программ и методов, которые имеют общую необходимость прийти к политическим рекомендациям”. Эти дебаты, как правило, достигают апогея, когда возникают спорные вопросы государственной политики, неразрывно связанные с текущими научными исследованиями, как в случае с мандатами на вакцины, маски, разрешения на лекарства и обезуглероживание (что влечет за собой массивные ассигнования – или перераспределение – ресурсов).
Казахстан построит в Азербайджане центр творчества мирового уровня
Образовательный объект презентовали во время официального визита Касым-Жома... →
Во всех этих случаях риск возникает уже после того, как эксперты изложили свои точки зрения. Когда процесс выходит за рамки чисто научной сферы – правовых споров, государственной политики и даже избирательной политики – часто возникают проблемы. Если экспертиза будет сочтена связанной с одной из сторон в судебных разбирательствах, политических дебатах и культурных вопросов (такими как рацион питания и образ жизни), такое восприятие, как правило, подрывает, а не укрепляет научный авторитет и ученых в целом.
Дилемма заключается в том, что научные области, наиболее актуальные для политических дебатов, находятся в постоянном состоянии испытаний, пересмотра и споров со стороны самих ученых. Но именно так и должно быть. Как утверждал философ Джон Дьюи в начале двадцатого века, наука развивается не как отдельная истина или набор истин, а как метод; это не совокупность знаний, а процесс развития более надежных знаний. Этот акцент на методе призван обеспечить, чтобы научные исследования и открытия проводились строго и транспарентно. Усовершенствованная версия научного метода, преподаваемого в начальной школе, едва ли охватывает широкий спектр способов, которыми ученые практикуют свои дисциплины и проверяют свои гипотезы.
Как бы ни было важно обеспечить методичное развитие науки, мы также не должны упускать из виду открывающиеся возможности за счет нестандартного мышления. Исторически сложилось так, что некоторыми из наиболее важных научных открытий мы обязаны гениальному воображению таких провидцев, как Галилей, Дарвин, Альберт Эйнштейн, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик, а также Дженнифер Дудна (лауреат Нобелевской премии по химии 2020 года за работу по изучению редактирования генома).
Точно так же, как хорошая наука требует баланса между творчеством и методом, так и укрепление доверия к науке требует от ученых и их общественных защитников более эффективного информирования о своих открытиях и процессах. Это включает в себя открытость в отношении неопределенностей - и интуитивной прозорливости - которые присущи научным открытиям, а также проведение четких разграничений между тем, что считается и не считается устоявшейся наукой.
Мы должны признать и убедить общественность в том, что наука обязана своими величайшими достижениями не только своему постоянному распространению на новые рубежи, но и своему неизменному смирению. В противном случае общественность будет по-прежнему разочарована – и разочаровываться – многими видами научных заявлений.
Николас Б. Диркс, бывший ректор Калифорнийского университета в Беркли, президент и генеральный директор Нью-Йоркской академии наук.
