Почему шансы Казахстана на повышение конкурентоспособности невелики

15726

Об этом рассказал Лучано Пьетронеро, профессор физики конденсированных сред, обладатель премии Ферми (2008), директор Института сложных систем Нацио­нального исследовательского совета Италии, в последнее десятилетие активно занимается вопросами экономики в рамках Complexity Economics (теория экономической сложности)

Он является автором радикально новой методологии «Экономика фитнеса», основанной на многодисциплинарном подходе и недавно принятой Всемирным банком для стратегического странового анализа.

F: По вашему фитнес-ренкингу, шансы Казахстана на повышение конкурентоспособности к 2020 году невелики. Откуда такая большая разница с оценками Индекса глобальной конкурентоспособности ВЭФ, где мы находимся на подступах к топ-50, и в чем отличие вашей методологии от подхода Идальго – Хаусмана, которые тоже используют для расчетов и прогнозов пару «экспорт – подушевой ВВП»?

– Разные методологии дают разный результат. ВЭФ собирает очень много данных, от уровня образования до загруженности автомобильных дорог, но выведение среднеарифметических результатов из таких не связанных друг с другом вещей не увеличивает точность прогнозов. Все хотят предсказаний по ВВП на душу населения, глобальные институты выделяют на это большие средства, но всё равно они нечасто сбываются даже в среднесрочном, не говоря уже о долгосрочном периоде. С нашей методологией это можно делать точнее и с гораздо меньшими финансовыми и человеческими затратами. Во всяком случае наш прогноз по периоду 1995–2015 годов значительно точнее того, что получалось по Индексу глобальной конкурентоспособности. Хотя наибольшую точность дает сочетание двух методологий.

Отличие нашей методологии в том, что ECI основан на гипотезе линейного соотношения – то есть среднеарифметического между экспортируемым продуктом и конкурентоспособностью его экспортеров, а мы исходим из высоко нелинейных и почти экстремальных отношений между сложностью продуктов и фитнесом стран, их производящих. Если подходить линейно, то возникает очевидная проблема – одна страна производит очень много продуктов, но среднего качества 5,5, а другая – один продукт, но качества 6. Какая экономика более развитая? Поэтому мы предлагаем другой подход: измерять конкурентоспособность и развитие страны как суммы, а не в среднем. Кроме того, вычисление сложности требует введения сильно нелинейной связи, подразумевая, что единственная возможность для продукта иметь высокий уровень состоит в том, что он должен производиться только высококонкурентными странами. Прогнозы гетерогенны, а не гомогенны, поэтому нельзя проводить линейные регрессии.

Например, все мы интуитивно знаем, что все страны могут производить карандаши, это легко.

F: Кажется, Казахстан не производит карандаши…

– Неужели? Так вот, чем больше стран производят карандаши, тем меньше качество этого продукта для фитнеса. Но если карандаш произведен США, то информация не очень валидна, потому что они могут производить что угодно. А вот если карандаш произведен в Нигерии (у которой фитнес ниже), то это сигнал, что продукт легко сделать. Для каждой группы товаров каждой страны мы ввели вес и определили среднее значение с помощью этого веса. Эти изменения в подходе дают улучшение результатов алгоритма как с концептуальной, так и с экономической точки зрения.

Когда вы делаете это, то должны быть аккуратны при обработке данных. Запустив алгоритм, вначале мы обнаружили, что у самолетов очень низкий уровень качества продукта, хотя вообще-то он должен быть высоким. Мы зашли в программу и увидели почему – потому что остров Фиджи экспортировал один самолет за $2 млн. Математика бывает глупа. Данные верны, но интерпретация может быть неверной. Поэтому мы ввели фильтр.

Ситуацию Казахстана я бы охарактеризовал так: не плохо и не хорошо. По подушевому ВВП вы близки к середине, но по фитнесу, который определяет нематериальные возможности экономики, сильно отстаете. Казахстан находится в группе стран, где всё очень хаотично и может повернуться в любую сторону в зависимости от качества стратегических решений.

F: И что делать таким странам?

– Когда страна находится в этой зоне, она, скорее всего, имеет две проблемы: проклятие ресурсов и ловушки среднего роста. Избавиться от проклятия ресурсов очень сложно, потому что инвестиции во что-то другое, кроме добычи сырья, требуют очень больших средств, притом что неизвестно, будут ли они успешны. Зачем мне, если я инвестор, рисковать, если, вложившись в нефть, я получу свою прибыль быстро и гарантированно? Поэтому страна топчется на месте, когда другие уходят вперед.

Правительству надо приложить немало усилий и делать непопулярные вещи. Например, вместо того чтобы деньги, полученные от нефти, распределять среди населения через социальные программы, благоустройство и т. д., необходимо взять и инвестировать всё в частные фабрики по производству чего-то другого. Но при этом нужно ещё и добиться, чтобы эти компании производили высококачественный технологичный продукт на экспорт.

Я не говорю, что нефтяные деньги – это плохо. Это хорошо, но они вводят вас в зону комфорта и «отговаривают» брать на себя рисковые действия, которые могут привести к росту. Вы могли бы, например, экспортировать какие-то продукты и запчасти из металлов, которые продаёте в больших количествах в виде сырья. Это, конечно, не высокий фитнес, но уже хотя бы средний – проблема в том, что вы не можете перепрыгнуть через ступеньку.

F: То есть на успехи в секторе, скажем, IT-технологий или генной инженерии нам рассчитывать не приходится?

– Этого никто не может сказать точно. Все зависит от того, насколько сильно будет стараться все общество и государство. Сложность не только в том, чтобы создать одну компанию – нужно построить экосистему. Хорошим примером, как страна пытается выйти из этой проблемы, является Норвегия – они создают новые кластеры, много инвестируют в новые для себя отрасли. Но Норвегия – это европейская страна, у нее есть какие-то свои ноу-хау, есть соседи, которые могут научить.

F:  Демократия, прозрачность движения этих вливаний – важный фактор?

– Нет единой формулы успеха. Демократия – это хорошо, но у нас есть примеры Китая или Сингапура. Возьмём простой пример – Китай и Россия. В 1995 эти страны имели примерно похожее положение. Когда я был в то время в Поднебесной и мне сказали, что есть такая концепция – оставить компартию, но при этом заменить государственную экономику на частный сектор, я посчитал, что это абсурд. Но это сработало и взорвало весь мир. У России другой результат, хотя они действовали классически – выборная демократия, приватизация. Но там это не сработало, коммунисты просто стали олигархами и не дали встать на ноги частному предпринимательству.

Нелегко предсказать такие вещи. Может, дело в том, что китайские лидеры были больше верны своей стране и были не такими жадными, как русские? Я не знаю. Поэтому я не люблю политику – там начинается интуиция и заканчивается наука.

О Казахстане. Для вас сейчас открывается возможность, которая может стать шансом, – это программа «Один пояс – один путь». Там Казахстан может играть важную роль, что даст ему преимущество над другими странами. Попытайтесь извлечь выгоду из этой эволюции международной транспортной системы.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить