Как создаётся новая элита

11558

ОКСФОРД – В апреле президент Франции Эммануэль Макрон объявил, что закроет элитную французскую аспирантуру по подготовке государственных лидеров – Национальную школу управления (ENA). Макрон, сам будучи “энарком” (так называют выпускников), говорит о своем желании поощрять равные возможности и национальное превосходство, и более эффективно реагировать на вызовы COVID-19. Но закрытие ENA, скорее всего будет лишь незначительным шагом к этой цели

ФОТО: pixabay.com/FelixMittermeier

По иронии судьбы, ENA была основана в 1945 году генералом Шарлем де Голлем с целью сломать французскую элиту и свергнуть систему патронажа и трофеев, которая привела к коррумпированному и неэффективному государственному управлению. Прием в школу проходил на конкурсной основе, при этом, тем кто проходил отбор в период обучения предоставлялась заработная плата.

Аналогичным образом реформы Норткота-Тревельяна в Соединенном Королевстве сто лет назад – основанные на опыте сэра Чарльза Тревельяна по искоренению коррупции на британской государственной службе в Индии, а также на примере имперского Китая – хотели ввести прием на работу на открытой конкурсной основе, а продвижение по службе на основе заслуг. Впоследствии, практически все страны – от США, Японии и Китая до Ганы и Нигерии – стремились внедрить меритократию в свое государственное управление, многие при помощи экзаменов.

Сегодня проблема состоит в том, что экзаменационная система больше не служит для выявления талантов и уравнивания возможностей, а лишь поддерживает растущий рынок дорогостоящего частного подготовительного образования, которое приносит пользу более состоятельным студентам. Таким образом, если в 1950-е годы 29% студентов ENA были представителями рабочего класса, то к 2003 их было только 9%.

Точно также, стандартизированные тесты США для поступления в колледж, первоначально предназначенные для того, чтобы помочь ведущим университетам расширить круг своих абитуриентов за пределы богатых студентов из эксклюзивных подготовительных школ, теперь рассматриваются как “прокси для привилегий”. В этом году произошла революция, так как в связи с COVID-19 произошли сбои в обучении, это привело к тому, что университетским департаментам по зачислению абитуриентов пришлось сделать результаты тестов опциональными. Это привело к огромному росту количества абитуриентов в лучшие школы и к более разнообразным классам первокурсников. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, например, сообщил об увеличении количества абитуриентов-афроамериканцев на 48%, абитуриентов латиноамериканцев на 33% и увеличении количества заявителей из числа американских индейцев на 16%.

В Великобритании, до недавнего времени, вероятность поступления в Оксфорд или Кембридж у учащихся частных платных школ была в семь раз выше, чем у учащихся неселективных государственных школ. Сегодня Оксфорд использует контекстуальные данные, которые учитывают индивидуальный опыт студентов, чтобы понять их достижения, что увеличивает разнообразие студентов.

Кроме того, существует проблема, связанная с тем, что элитные университеты сами в значительной степени полагаются на результаты экзаменов, подготовки и ранжирования своих студентов, как это делает ENA (Макрон занял пятое место в своей когорте). Более эффективный подход будет сосредоточен на жизненно важных, для хорошей государственной службы, навыках межличностного общения, таких как обучение мобилизации, поддержка и поощрение других, а также распознавание способностей людей. Разнообразная государственная служба станет более сильной только в том случае, если ответственные лица будут знать, как сделать разнообразие сильной стороной.

ENA стала решением двух основных проблем. В 1945 для восстановления государственной администрации после Второй мировой войны, Франции были необходимы наиболее талантливые специалисты. Что не менее важно, правительству нужно было понимать и представлять широкий круг граждан, богатых и бедных, и доказать, что оно может служить им лучше, чем коммунизм.

Сегодня, перед многими правительствами стоит аналогичная задача. Чтобы быстро восстановиться от пандемии (как это уже делает Китай), они должны вмешаться после десятилетий бездействия. Они также должны восстановить общественное доверие перед лицом мощной популистской реакции против “элитарного” правительства.

Поэтому прием в профессиональные школы должен отражать потребности государственного сектора, а не то, что удобно с административной точки зрения. Это может означать, что надо меньше полагаться на результаты тестов, а больше на альтернативные критерии оценки способностей, которые требуют времени, опыта и адекватных ресурсов для разработки и внедрения. Обучение государственных лидеров также потребует от организаций государственного сектора инвестирования в поддержку обучения своих сотрудников и обширной компании по сбору средств, чтобы предоставить возможность для посещения занятий самому широкому кругу студентов.

Еще одной проблемой является удержать этих лидеров на государственной службе. На вопрос, почему “энарки” все чаще предпочитают частный сектор государственному управлению, один из последних выпускников сказал, что для принятия стратегических решений, которые раньше принимали выпускники, министерства французского правительства нанимают крупные консалтинговые фирмы.

С октября 2018 французское правительство подписало как минимум 575 контрактов с частными консалтинговыми агентствами на оказание различных услуг – от разработки планов восстановления экономики до планирования перехода на нулевой выброс углерода и помощи в борьбе с COVID-19: похоже, что лидером по внедрению вакцины в стране была McKinsey & Company, а не Министерство здравоохранения. Аналогичным образом, британская система тестирования и отслеживания COVID-19 была практически полностью создана консультантами и аутсорсинговыми фирмами. Правительство Великобритании даже обратилось к консультантам, чтобы ему посоветовали, как уменьшить зависимость от консультантов.

Если правительства передадут захватывающую политическую работу сторонним фирмам, они лишатся некоторых своих лучших государственных служащих. Напротив, государственные смарт агентства, например, в Сингапуре для того, чтобы удержать и развивать навыки своих лучших сотрудников поручают им стратегически важные задания.

Более того, когда политики и их советники очерняют “бюрократов” или “каплю (the blob)” (как бывший советник правительства Великобритании описал британскую государственную службу), они этим легко могут накликать беду. Если нарратив таков, что государственный сектор бесполезен, то как можно надеяться на то, что он привлечет или удержит выдающихся людей?

В Великобритании, успешное внедрение вакцины против COVID-19 подчеркнуло преимущества сохранения власти в руках правительства при поддержке лидеров частного сектора, готовых помочь на общественных началах. Этот механизм сочетает в себе лучшее из государственного сектора – доверие людей к институтам, которые проводят вакцинацию населения – с преимуществами подхода венчурного капитала к оценке рисков и распределению ресурсов.

Спустя три недели после объявления Макрона стало ясно, что он не закрывает ENA, а скорее сокращает его годовой набор (с 80 студентов до 40) и переименовывает его. Но задача Франции состоит в том, чтобы создать достаточно амбициозную систему государственного управления, чтобы привлекать целеустремленных и талантливых людей, но при этом она должна быть достаточно открытой, чтобы позволить набирать сотрудников из более широких слоев общества. Если просто пытаться изменить ENA, то достичь этих целей не получится.

© Project Syndicate 1995-2021 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить