Жизнь начинается в 83

Сейчас он наслаждается своим последним предприятием – разработкой игрового приложения. Названное Churchill Solitaire, оно имеет потрясающий успех и сотни тысяч загрузок (доля Рамсфельда в прибыли идет в благотворительные организации для военных).

Как гласит легенда, во время Второй мировой войны премьер-министр Уинстон Черчилль, отдыхая в перерывах между битвами за спасение цивилизации, раскладывал свою собственную уникальную версию пасьянса. Рамсфельд научился ему в начале 1970-х, когда служил послом в НАТО. С этой игрой его познакомил бельгийский дипломат Андре де Старке, который много общался с Черчиллем в военное время.
Некоторое время назад коллега Рамсфельда предложил ему выпустить игру в виде приложения. Именующий себя технолуддитом, Рамсфельд тем не менее принял вызов с присущим ему энтузиазмом. Он собрал команду разработчиков и буквально завалил их напоминаниями, которые сначала записывал на диктофон, а затем переносил на бумагу, – о том, что должно быть сделано или улучшено по мере продвижения проекта.

Churchill Solitaire неимоверно труден, в нем играют 10 стопок вместо семи и две колоды карт вместо одной. Есть «дьявольский ряд» из шести карт, от которого игрок должен избавиться. Игру можно охарактеризовать как угодно, но только не как бестолковую: процесс требует серьезного стратегического мышления. Игрок начинает в статусе кадета королевской военной академии Сандхерст и, если демонстрирует достаточное умение, может дослужиться до премьер-министра.

То, что Рамсфельд не относится к числу фанатов высоких технологий, ничуть его не остановило. В его случае наличие цели, терпения и упорства в решении проблем и – что немаловажно – способности организовать команду специалистов и эффективно управлять ею сыграло намного более существенную роль, чем обладание техническими знаниями. Какого бы возраста ни был человек, мужество выйти из зоны своего комфорта является самым решающим фактором из всех.

Муки безрассудства Федерального резерва

Чтобы понять, почему прогноз относительно глобальной экономики становится все более мрачным, достаточно услышать то, что сказал Джон Уильямс, президент Федерального резервного банка Сан-Франциско, на пресс-конференции в конце января. Уильямсу задали вопрос об общепризнанной цели центрального банка по достижению уровня инфляции в 2 % как о способе стимулирования нашей застоявшейся экономики. Его ответ вобрал в себя всю тупость мышления центрального банка, которое нанесло колоссальный ущерб мировой экономике.

Когда его спросили, каким образом повыцшение стоимости жизни на 2 % – а для среднестатистической американской семьи это означает дополнительные $1000 расходов в год – будет способствовать росту экономики, Уильямс с беззаботностью, присущей невежественности, ответил, что инфляция даст 3,5 %-ное увеличение реальной заработной платы. Другими словами, $1000 дополнительных расходов принесет увеличение семейных доходов почти на $3000. Если бы! Когда бы обесценение валюты давало результат в виде здоровой экономики, Аргентина, Бразилия и Зимбабве правили бы миром.

Несовершенная кривая Филлипса. Уильямс и большинство других сторонников Федерального резерва до сих пор находятся в гипнотическом рабстве шарлатанской теоремы, известной под названием «кривая Филлипса», которая утверждает, что существует нерушимая взаимосвязь между инфляцией и безработицей. Опыт показывает, что это ерунда. В 1980-х инфляция и безработица в США находились на очень низком уровне. После Второй мировой войны Германия и Япония продемонстрировали, что низкий уровень инфляции может идти рука об руку с головокружительным ростом. В нормальной свободной рыночной экономике цены должны идти вниз благодаря продуктивности. К примеру, роскошный широкоэкранный телевизор, который в начале века стоил более $10 тыс., сейчас можно приобрести за несколько сотен.

Некомпетентность Федерального резерва. Глава Федерального резерва Джанет Йеллен и ее предшественник исповедовали необходимость двухпроцентной инфляции. На протяжении многих лет Федеральный резерв бил мимо этой цели. В реальности, к его ужасу, доллар значительно укрепился, что привело к глобальному обвалу цен на сырьевые товары.

Это, должно быть, первый случай в истории, когда правительства – в данном случае США, Япония и ЕС – не смогли понять, как обесценить свою валюту.

Уильямса среди прочего спросили, что случится, если инфляция превысит 2 %. Он беспечно отмахнулся от этого вопроса, сказав, что Федеральный резерв предпримет соответствующие шаги. Непроизнесенным осталось убеждение ­Уильямса, что Федеральному резерву в таком случае придется попытаться создать некий уровень безработицы. Могущественное правительственное учреждение, которое намеренно пытается лишить миллионы людей работы, и это только во имя скомпрометировавшей себя теории, а не из-за изменившихся параметров рынка, с моральной точки зрения достойно осуждения.

Контроль цен никогда не работает. Процент – это цена, которую платит заемщик кредитору за взятие займа. Уильямс с товарищами верили, что путем искусственного снижения цен бизнес сможет брать больше зай­мов, что, в свою очередь, даст новый толчок экономике. Это настолько же абсурдно, как если бы Федеральный резерв выпустил указ о том, что все цены должны быть снижены на 75 %, чтобы тем самым простимулировать расходование средств потребителями. Конечно, полки, может, и будут опустошены, но они и останутся пустыми. Как сардонически говорили в Советском Союзе, «здравоохранение бесплатное, но получить вы его не можете».

Что-то похожее произошло у нас с малым бизнесом. Крупные компании брали крупные займы, потому что кредиты были очень дешевыми. Однако капитальные вложения приостановились по причине экономической нестабильности, усиленной поведением Федерального резерва в стиле Советского Союза. Вместо этого большое количество денег ушло в финансовый инжиниринг через обратный выкуп акций или финансирование поглощений. Пострадало кредитование малого бизнеса.

За последние пять лет доля зай­мов правительству достигла 37 %; корпорациям – 32 %; малому бизнесу и населению – едва ли 6 %.

Объявление Банка Японии о том, что они собираются внедрять отрицательные процентные ставки, усугубило давление на стоимость займов. Европейский Центральный банк работает таким образом уже на протяжении месяцев.

Кто-то может подумать, что после такого количества провалов в течение многих лет центральные банки должны были осознать очевидное: они больше не могут управлять своими экономиками по образу и подобию Советского Союза. Но главные банкиры, как все бюрократы, любят власть, даже если используют ее пагубным образом.