Слишком богатые, чтобы получать пособие: в мире появился новый «низший» класс

6919

БЕРЛИН – После трёх десятилетий усугубления экономического неравенства, население развитых стран разозлилось и вышло со своими претензиями к избирательным урнам или на улицы. Но надёжное решение проблемы неравенства также требует действий в менее обсуждаемом аспекте этой тенденции: снижении социальной мобильности между поколениями

ФОТО: pixabay.com/Free-Photos

В настоящее время родители не считают, что их дети будут жить лучше, чем они. Напротив, в докладе ОЭСР за 2018 сделан вывод о том, что детям из нижнего дециля по доходам понадобятся 4-5 поколений, чтобы достичь среднего уровня заработка в средне развитой стране. Чем выше уровень неравенства в стране, тем дольше будет длиться повышательная мобильность.

Неравенство и отсутствие социальной мобильности тесно связаны с географией, причем городские районы, как правило, справляются гораздо лучше, чем сельские. В Соединённых Штатах, согласно Институту Брукингса, города с населением более одного миллиона человек способствовали 72% от общего роста занятости после финансового кризиса 2008 года, по сравнению лишь с 6% для городов с населением от 50 000 до 250 000 человек. С 1970 заработная плата в верхних 2% мегаполисов США выросла почти на 70%, по сравнению с 45% в остальной части страны.

Аналогичным образом во французском регионе Иль-де-Франс, в который входит Париж, ВВП на душу населения вырос со 148% от среднего показателя по стране в 1975 до 165% в 2010, тогда как в менее развитой Лотарингии за тот же период этот показатель снизился с 95% до 76%. Такой разрыв можно наблюдать и в Германии, хотя один крупный город, Берлин, отстаёт от остальных. В 2016 ВВП на душу населения в беднейшей части Германии, Мекленбург - Передняя Померания, составлял всего лишь $29,133, что на 60% ниже, чем в Гамбурге - $69,719. Средний показатель по стране был $43,110.

Исследование, проведённое Комиссией UK2070, показывает, что с 1971 по 2013 совокупный рост производства в Северной Англии упал на 17 процентных пунктов, а в Лондоне вырос на 12. Для социальной мобильности это имеет важное значение: у ребенка, который настолько беден, что получает бесплатные школьные обеды в Хакни, одном из самых бедных районов Лондона, шансы учиться в университете по-прежнему в три раза выше, чем у такого же бедного ребенка в северном городе Хартлпул.

Эти тенденции зародились в начале 1980-х когда президент США Рональд Рейган и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер начали проводить структурные реформы, нацеленные на повышение конкурентоспособности путём перебалансировки своих экономик подальше от производства и ограничения влияния профсоюзов. Но, несмотря на то, что эти реформы были в некотором роде оправданными - вспомните «стагфляцию» 1970-х - мало что было сделано для смягчения её социальных последствий.

Эта политическая несостоятельность, усугубляемая последствиями технического прогресса, привела к тому, что экономист Деннис Дж. Сноуэр называет разъединением экономических и социальных траекторий: даже при росте ВВП для значительной части населения реальная заработная плата и перспективы карьерного роста оставались на прежнем уровне или ухудшались. Например, согласно данным Института экономической политики, с 1979 по 2018 чистая производительность труда в США выросла на 70%, а реальная почасовая заработная плата увеличилась только на 12%. Сегодня, 14% американцев – более половины из которых являются цветным населением – являются «рабочей беднотой» (работники, занятые полный рабочий день, с доходом менее 200% от черты бедности).

С низкооплачиваемой работой и малой надеждой на продвижение вперед, всё большая доля людей застряла в каком-то подвешенном состоянии, зарабатывая слишком мало для того чтобы свести концы с концами, но слишком много, чтобы претендовать на государственную поддержку. Со временем они становятся экономически, социально и культурно изолированными, всё более обиженными на процветающую элиту и уязвимыми к призывам неонационалистических популистов и честолюбивых авторитарных правителей.

Эта динамика наиболее выражена в США, где способствовала избранию президента Дональда Трампа, и в Великобритании, где она подпитывала поддержку брексита. Но поскольку большая часть западного мира последовала примеру Тэтчер и Рейгана, на сегодняшний день эта динамика поражает все развитые экономики, разделяет общества и сдерживает их развитие.

Ничто из этого не должно удивлять. В 1995 социолог Ральф Дарендорф описал «порочный выбор», требуемый глобализацией. Он отметил, что для того, чтобы стать и оставаться конкурентоспособными на международных рынках, странам необходимо было использовать ресурсы таким образом, что это угрожало социальной сплочённости и политической свободе.

Этот выбор привёл, например, к новой форме неравенства, которую Дарендорф назвал разделением: «обеспечение условий на пути к вершине для одних и рытьё ям для других, создание разногласий и раскола» Он предсказал, что появление «низшего класса», изолированного и незащищённого как в экономическом, так и в социальном плане, повлечёт за собой авторитарные соблазны.

По словам Дарендорфа, главной задачей стран с развитой экономикой на последующее десятилетие было максимально приблизиться к «[квадратуре] круга создания материальных благ, социальной сплоченности и политической свободы». Однако более двух десятилетий спустя большинство даже не пытались повторить это достижение. Вместо этого, следуя логике неолиберализма, они сосредоточились на экономическом росте.

Настало время прислушаться к призыву Дарендорфа. Это не означает проведение протекционистской политики, которая не только подорвала бы экономический рост, а также потенциально усилила бы авторитарные соблазны, учитывая такую политическую связь с политикой идентичности. Вместо этого необходима комплексная программа, включающая проверенные меры по повышению экономической безопасности и социальной и политической активности.

Во-первых, страны должны реформировать свои налоговые системы с учётом снижения неравенства в уровне благосостояния и поощрения предпринимательства и создания рабочих мест. В то же время, следуя примеру Калифорнии – где инвестиции в государственные университеты после Второй мировой войны имели решающее значение для их последующего экономического успеха – они должны способствовать социальной мобильности посредством инвестиций в образование и профессиональную подготовку.

Также необходима социальная защита, ориентированная на тех, кто наиболее уязвим к глобализации, а также политика компенсации региональных различий, включая управляемую миграцию (как внутри страны, так и на международном уровне). В 1930-е новый курс президента США Франклина Д. Рузвельта, который вывел США из Великой депрессии, включал такие же меры, как и аналогичные программы в Европе.

Наконец, для противодействия социальной изоляции и фрагментации необходимо приложить усилия для укрепления гражданского общества и поощрения постоянных, заслуживающих доверия и уважительных публичных дебатов. На преодоление социальных и культурных различий могут уйти десятилетия, но это можно сделать. Вопрос лишь в том, сделают ли лидеры то, что необходимо.

Гельмут К. Анхейер, профессор социологии в Школе управления Херти в Берлине и в Институте Макса Вебера Гейдельбергского университета

© Project Syndicate 1995-2019 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить