Дмитрий Быков: Брать деньги за литературу так же странно, как за любовь

14762

Известный российский писатель дал эксклюзивное интервью Forbes.kz

Дмитрий Быков.
Фото: facebook.com/BykovDmitriyLvovich
Дмитрий Быков.

12 мая в отеле Rixos в Алматы состоится творческий вечер «Счастье» известного российского писателя, поэта и публициста Дмитрия Быкова. Организаторами вечера выступают компании «Лекторий.kz» и «Прямая речь». Билеты доступны на сайте организаторов, в кассах сети магазинов «Меломан», а также в кафе «Алина» и «Аврора». Дополнительная информация доступна в группе в Facebook и на этой странице.

В преддверии встречи с алматинцами Дмитрий Быков дал интервью Forbes.kz.

Что сделаешь с поэтом?

FДмитрий Львович, аудитория знает вас как писателя, поэта, публициста, журналиста, критика и т.д. А вы кем себя ощущаете в большей степени?

- Наверное, поэтом - это традиционно самое престижное занятие в России. Престижней даже, чем начальник. Начальника можно уволить, а с поэтом что сделаешь?

F: Давайте поговорим о вас как о служителе пера. Как чувствует сейчас себя современный писатель в России? Как считаете, ему легче или тяжелее, чем писателю XIX и XX веков? Больше ли стало тем для создания книг?

- Насчет тем вопрос неочевидный: вопрос в том, появились ли какие-то новые эмоции. Россия - это такой своеобразный остров Ифалук. Книга Бейтса и Эббота рассказала о принципиально новых эмоциях, которые знают жители этого острова, и которых нет больше нигде. Фаго, например - сложное сочетание любви и жалости, а кхер - радости и агрессии. Вот в России тоже есть в последнее время множество новых эмоций, которых вы нигде в мире не найдете. Скажем, горькая радость от возвращения в родное, давно знакомое, но неприятное состояние; умиление, ужас и восторг от очередного круга истории, от самовоспроизводства матрицы. В этом смысле да, тем стало больше.

Или, скажем, другая сложная эмоция - стыдная радость быть плохим, осознанное греховное наслаждение от присоединения к глупому и злобному стаду. Или сладкое состояние униженности и гордости от сознания своей уникальности, но не почетной, а скорее унизительной. Этих новых состояний заметно прибавилось после того, как Россия в последние двадцать лет зашла на новый круг своей истории и, наконец, смогла его увидеть, осознать (раньше почему-то думала, что развивается по спирали).

Что касается статуса - он мало меняется на протяжении российской истории. Литература - единственный инструмент самосознания общества, и писателя традиционно чтут. Травят иногда, но это тоже форма почитания.

Авторское право как тормоз

FЕсли рассматривать писательство как способ зарабатывания денег, выгодное ли это дело в России сегодня?

- Понятия не имею. Я зарабатываю журналистикой и преподаванием. Брать деньги за литературу для меня так же странно, как за любовь. Гонорары есть, но я могу себе позволить писать книги тогда, когда пишется. Роман, на который я трачу от двух до пяти лет, оплачивается примерно так же, как десяток колонок в глянцевые журналы (о да, они еще существуют).

FМного убытков вы несёте из-за интернет-пиратства в эпоху цифровых носителей?

- Много раз говорил и охотно повторяю: я приветствую распространение моих книг всеми способами, включая пиратство. Авторское право тормозит наше знакомство с текстами - и, следовательно, наше интеллектуальное развитие. Говорю только за себя, но мне льстит тот факт, что мои книги воруют, зачитывают, распространяют в сети.

FНа ваш взгляд, как в России и СНГ можно кардинально решить проблему интернет-пиратства?

- Можно вообще запретить все, но какой прок? «Почетно быть твердимым наизусть и списываться тайно и украдкой».

F: В интернете же, на YouTube, популярен ваш проект "Гражданин поэт". Почему он завершился? Не будете возобновлять?

- Он не завершился, завершилось мое в нем участие. А сотрудничество с Михаилом Ефремовым продолжается - мы делаем программу "Хорошие стихи про нас" и "Плохие стихи про нас". Одна программа - лирическая, радостная, другая - депрессивная и демонстративно нонконформистская. Их мы показываем в Москве и Петербурге, иногда две серии подряд.

Время иногда ошибается

FДмитрий Львович, недавно прочитал вашу книгу "Календарь" и выписал себе штук 20 авторов, которых надо прочитать. В этой книге вы задались целью напомнить читателям уже забывающиеся и даже забытые литературные имена. Зачем? Не считаете ли вы, что время - лучшее мерило актуальности и злободневности писателя?

- Знаете, время иногда ошибается. Точней, когда Господь создавал время, он создал его достаточно, как говорят англичане - и потому всегда есть возможность эти ошибки исправить. Античных авторов забыли, античные статуи были погребены под слоем грунта, а потом все это воссияло. Сколько великих романов воскресли только благодаря тому, что кто-то стер с них пыль! Самый свежий пример - роман Джона Уильямса "Стоунер", ставший бестселлером через пятьдесят лет после выхода и через двадцать - после смерти автора. Или, скажем, Остин Райт с его романом "Тони и Сьюзен" - он стал бестселлером и в Штатах, и у нас, а кто его заметил в 1983? Я уж не говорю про Лоренса Стерна, которого в XVIII веке считали безобидным чудаком-сентименталистом, а в ХХ он оказался отцом европейского модернизма, предшественником Джойса, открывателем новейших литературных техник. Читателю нужно время, чтобы оценить прорывы истинных гениев и прочно забыть эффектные пустышки. Сейчас, думаю, только наступает время Мережковского, зато уж время Ильина заканчивается. Не исключаю, впрочем, что и к нему вернутся - под новым углом.

F: А ваши труды люди через 100 лет буду читать, как думаете?

- Насчет трудов не уверен. Да и нет у меня никаких трудов. Книги пусть пишут труженики, а я так, легкомысленный любовник. Мои сочинения - дети любви. Кому-нибудь, думаю, они будут нужны как лакуны кислорода среди торжествующего сероводорода. Впрочем, состав атмосферы через сто лет явно улучшится.

Умрём и обессмыслим

FВашу позицию по многим политическим вопросам в России многие знают. Не мешает ли эта открытость вам в какие-то определенные моменты? Были ли для вас закрыты какие-то двери из-за этого?

- В те двери, куда можно войти только на четвереньках, я и сам не стремлюсь.

F: Ну, и еще пару слов о политике. Вы выходите в эфир на телеканале "Дождь". Как вы считаете, канал вещает вопреки, или ему позволяют вещать?

- Ему позволяют вещать вопреки. А какая разница? Он свое дело делает. Запретят этот статус - будет делать в другом. Запретят выходить в эфир вообще - что ж, будем жить в интернете. Запретят интернет - будем разговаривать на улицах. Убьют - умрем и обессмыслим весь их проект к чертовой бабушке.

FА еще вы читаете лекции студентам. Общаясь с ними, можете ли вы сказать, что в России - талантливая и умная молодежь, и ещё "не все потеряно"?

 - А что, собственно, потеряно? Потеряно несколько поколений людей, решивших уехать из России, ну и скатертью дорога, дай Бог здоровья. Тем временем в любезном Отечестве выросло поколение сказочно одаренных детей, которых я во множестве наблюдаю в московских, петербургских, новосибирских, пермских, владивостокских школах и лицеях. С ними у меня регулярные и интенсивные контакты, им я читаю лекции, их идеями пользуюсь в своей работе (аккуратно ссылаясь), дарю им свои идеи для разработки. Следующее поколение российских интеллектуалов будет блистательно. Они уже вступили в жизнь и начали устанавливать в ней свои правила. Смешон, кто этого не видит.

FКстати, вам самому что больше нравится - брать интервью или давать интервью?

- Ни то, ни другое. Мне нравится писать стихи и романы или разговаривать. Особенно мне нравится разговаривать с одной женщиной, но она и без слов все понимает. Вот это, пожалуй, самое лучшее: писать стихи или романы, а она чтобы лежала рядом и читала. Не обязательно их, можно что-нибудь другое.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить