Эффект Золушки. Как Алишер Еликбаев зарабатывает деньги в соцсетях и за их пределами

34884

Об этом он рассказал в интервью Forbes Kazakhstan

Алишер Еликбаев
ФОТО: Андрей Лунин
Алишер Еликбаев

Материал опубликован в февральском номере журнала Forbes Kazakhstan

Примерно 15 лет назад в Казахстане начался исход профессиональных журналис­тов в сферу PR.

Алишер Еликбаев (№11 рейтинга 25 звезд шоу-бизнеса и спорта) последовал тренду и ушел из журналистики PR-менеджером в торговый центр MEGA. В тот же период начала формироваться казахстанская блогосфера, и Алишер не остался в стороне – активно писал на популярном в то время форуме «Центр тяжести», затем стал осваивать соцсети – Facebook, Instagram и Telegram, сейчас пробует Youtube.

Реклама, которую размещает Еликбаев в своих аккаунтах в социальных медиа, приносит ему 70% от общего годового дохода; 30% дает зарплата в Astana Group и ChocoFamily, а также прибыль от компаний Tutti Frutti и «Farш», где он является совладельцем.

Благодаря чему Алишер остается интересен и рекламодателям, и аудитории, зачем стал обрастать офлайновыми проектами – в интервью Forbes Kazakhstan.

F: Когда мы делали рейтинг, обсуждали, в какой категории тебя представлять: менеджер, предприниматель, блогер, медиаперсона? Кем ты сам себя считаешь?

– Я позиционирую себя как специалист по коммуникациям. Все ипостаси, которые ты перечислила, пришли в мою жизнь как к человеку, который умеет общаться.

F: Давай поговорим о твоих блогерских проектах. Что входит в этот перечень?

– Не очень люблю, когда меня так называют, потому что блогер в нашей стране чаще ассоциируется с бездельником и «экспертом по всем вопросам». Я же позиционирую себя как пиарщик и журналист, у меня даже соответствующие дипломы есть. А в соцсетях рассказываю о себе, своей семье и своих проектах. При этом я диверсифицировал тот контент, который создаю, он отличается в зависимости от площадки, потому что у каждой аудитории свои потребности и особенности. С большим удовольствием следую тем правилам, которые создали хозяева площадок. Правда, не всегда доволен их нововведениями и в знак несогласия могу уменьшить активность, потому моя популярность там падает.

Так случилось, например, с Facebook. Изначально делал ставку на него как основную площадку. Но три года назад они поменяли алгоритм вывода публикаций на главную. При моей аудитории в 50 тыс. человек посты стали показываться вначале небольшому количеству людей, и, только если те активно комментировали написанное, алгоритм немного расширял аудиторию. Это привело к тому, что вперед начали выходить статьи с токсичным содержанием, изначально направленные на конфликт и публичную истерику. А это совсем не про меня: я живу в мире розовых единорогов с постоянным ожиданием чуда, которое вокруг нас. И поэтому по объективным причинам мои посты стали набирать в десятки раз меньше лайков и просмотров, чем раньше.

F: Ты настолько нарциссичен, что для тебя так были важны лайки?

– Для меня был важен охват: привык к большой аудитории. Вот было 2000 лайков, а стало 400. Дискомфортно, знаете ли. И да, я достаточно нарциссичен, чтобы понимать, что мой контент хорош и подходит большему количеству людей, поэтому стал меньше писать в Facebook.

Сейчас мне больше всего импонирует Telegram, потому что там 100% подписчиков видят твои публикации. Аудитория небольшая, но верная.

F: А не собираешься выходить на Youtube?

– Хочу, но с чем-то более профессиональным. Я же журналист по образованию и мечтаю делать хорошо, а это стоит немалых денег. Понимаю, что сила Youtube в том, что вещателем может стать каждый имеющий простейшую камеру и ноут. Но мой бэкграунд мешает делать контент на коленке. Тот же самый Digistan (Еликбаев является соведущим программы, которая выходит на youtube-канале Бейбита Алибекова, №15 рейтинга. – Прим. авт.) я не отсматриваю и не корректирую. Если начну подходить как журналист, то от полутора отснятых часов останется 20 минут.

F: Как и сколько ты зарабатываешь в соцсетях?

– В 2019 году был месяц, когда заработал около 30 млн тенге, а были такие, когда не заработал даже миллиона, потому что путешествовал с друзьями по США. Как выяснилось, чтобы зарабатывать на социальных сетях, мне нужно присутствовать в Казахстане.

В своих аккаунтах я размещаю рекламные посты и сториз (90% дохода от соцсетей приносит Instagram). Долгое время продавал только посты, но мало кто мог осилить их стоимость: в прошлом году я брал 1,2 млн тенге за пост, в 2020-м повысил ценник до 1,5 млн. Если покупаете несколько, цена уменьшается до 900 тыс., и многие компании этим пользуются.

Как только я понял, что людям нравится одноразовый контент, мы установили цену в 500 тыс. тенге за сториз с выездом, и тут у меня «поперло»: все время куда-то ездил, рекламировал, рассказывал. Сториз стали основным продающим контентом.

Бренд-амбассадорство – это самый дорогой пакет, потому что вы закупаете на год услуги по сопровождению: я приезжаю, рассказываю о вас, делаю посты, сториз, даю консультации по PR и рекламе, участвую в офлайн-мероприятиях. Это стоит от 30 млн тенге в год. Самые крупные контракты в прошлом году были со страховой компанией Amanat. Для Samsonite более щадящие условия, потому что они со мной уже пять лет.

F: В соцсетях стало появляться много новых звезд. Они забирают у тебя хлеб?

– Сначала мне все говорили: «Вот пришли вайнеры – они тебя убьют». Потом стали говорить: «Вот пришли ютуберы – они тебя убьют». То же самое говорили о поп-звездах, которые начали продавать рекламу. Но я пока живее всех живых (смеется). При этом у меня столько рекламодателей, что иногда передаю их другим блогерам. Бывает и так, что приходит крупный клиент и предлагает мне самому распределить деньги между известными блогерами, то есть я выступаю как рекламное агентство. И еще. У меня 70–80% клиентов – «возвратные».

F: Так в чем секрет твоей неубиваемости?

– Да нет никого секрета! Мы договорились о встрече – я пришел вовремя. Договорились о чем-то – я сделал. Ребятам поколения Y и Z этого сильно не хватает. Они хотят брать деньги, но им сложно выполнить обязательства.

ФОТО: Андрей Лунин

F: Почему аудитория терпит у тебя рекламу и не уходит?

– Подозреваю, что их привлекает моя история: родился в ауле, пас баранов, все детство проболел, потом приехал в большой город, сделал карьеру и зарабатываю деньги. Это же классическая история Золушки, которая работает везде и всегда.

F: В последнее время стали раскручиваться в соцсетях и рекламе твоя супруга и даже отец. Это такой семейный бизнес?

– Что касается супруги, то у Мадины есть желание, и я стараюсь ей помогать. Огромное количество людей приходит и говорит, что у меня дорого стоит реклама. Тогда рекламное агентство предлагает разместиться у Мадины: у нее в 5 раз дешевле. Часть рекламодателей уходит к ней, потому что хорошо относятся к моей семье.

Что касается отца, то это произошло случайно. Они с мамой по­ехали в Индию. Накануне поездки я подарил ему iPhone, и когда папа каждый день стал присылать мне десятки видео, сказал: «Давай ты не только мне будешь это показывать» – и открыл для него аккаунт. Первыми на него обратили внимание Air Astana: «Ваш папа для 70 лет выглядит отлично» – и пригласили сниматься в рекламе. Потом отели стали приглашать, рестораны.

Все это развивается естественным образом, я не педалирую. Но вижу, как моя аудитория реагирует на семью – посты с отцом и Мадиной набирают в 2 раза больше лайков, чем обычно. Казахи любят, когда ты с уважением относишься к семье, к старшим.

F: В какой-то момент ты часто стал появляться в соцсетях, на мероприятиях в компании Бейбита Алибекова, Кайрата Кудайбергена и Ержана Рашева. Вас даже ехидно стали называть «четыре всадника апокалипсиса». Это было ваше осознанное бизнес-решение, чтобы увеличить аудиторию и доходы, или чья-то инициатива со стороны?

– Идея принадлежит Бейбиту. Когда он руководил журналом L'Officiel, то решил сделать обложку с пятью главными интернет-лицами: все те, кого ты перечислила, и юрист Михаил Кленчин. Не знаю, чем руководствовался Бейбит, но, возможно, думал, что впятером окучивать рынок будет легче, чем каждому в отдельности. Однако первая неприятность случилась, когда Михаил, по официальной версии, покончил жизнь самоубийством. Потом оказалось, что мы не приспособлены к публичной жизни вместе: у всех дикие графики, сложно даже двоим собраться. Поэтому в те редкие моменты, когда встречаемся, делаем традиционное совместное фото.

F: Но репутация у них не самая однозначная. Зачем тебе нужно с ними тусоваться?

– Уверен, пацанам говорят обо мне то же самое: «Зачем он вам нужен: долговязый, несуразный, вечно на пафосе, принципиальный не к месту?» Когда мы вместе проводили фотосессию и пригласили подписчиков, то думали, что больше всего людей придет на Ержана. Но больше всего было парней, которые хотели сфотографироваться с Кайратом, потому что для них он – мерило успеха. То есть у каждого из нас есть свои фанаты и хейтеры. Но нужно признать: объективно у меня меньше и первых, и вторых.

Я не дружу с ними ради денег. Не пытаюсь монетизировать наши отношения. Но мы действительно поддерживаем друг друга, в том числе в бизнес-проектах. При этом чаще всего абсолютно бесплатно.

F: Почему ты согласился на участие в Digistan?

– Что значит «согласился»? Я был одним из тех, кто его запускал. Однажды мы с Бейбитом были в Сеуле, я все время слушал KuJi Podcast – интересный российский проект в жанре public-talk. Все в Казахстане пытаются «делать Дудя» – интервью тет-а-тет с известными личностями, а я хотел, чтобы вовлекался зал, и рассказал об этом Бейбиту. Через некоторое время он мне позвонил: «Приходи, сегодня записываем пилот Digistan». Мы залили пилот на Youtube, поняли реакцию аудитории и решили продолжать.

F: Вас хейтили по-черному…

– Так меня давно никто не хейтил! Для меня это был интересный, подзабытый опыт, который я впервые пережил на afftor.kz (некогда популярный интернет-проект. – Прим. авт.). Поэтому сказал: «Давай делать еще!»

Digistan открыл для меня новую аудиторию, которая раньше меня не знала и теперь подписалась в других соцсетях. Но проект не приносит денег: мы сами на него скидываемся, потому что нам интересно его делать.

F: Вы достаточно откровенно обсуждаете социально-политическую жизнь в Казахстане. Почему власти на вас не давят?

– Потому что пришел новый президент, перестали блокировать интернет и мочить по политическим мотивам, стали оберегать митингующих. Это глоток свободы, хоть и непонятно, как долго это продлится.

Но мне ведь никто не звонил, не требовал снять материалы, даже когда на Vox Populi (интернет-проект, которым с 2010-го по 2014 год руководил Еликбаев. – Прим. авт.) поднимались острые вопросы.

F: Как случился перелом – ты стал не только пиарить чужой бизнес, но и начал собственную бизнес-историю?

– В 2006-м я пришел работать в MEGA к Нурлану Смагулову (№10 рейтинга богатейших бизнесменов Forbes Kazakhstan. – Прим. ред.). Мне было 25, я был полон энергии и уже тогда понимал, что при всех больших задачах в рамках одного ТРЦ мне будет тесно. Начал работать на радио по выходным, параллельно занимался разработкой сайта afftor.kz. Вместе с друзьями привозили резидентов Comedy Club в Казахстан.

Потом пошли тренинги по соцсетям для госслужащих, нацкомпаний, банков. Назрел разговор с шефом о свободном графике. Рад, что Нурлан Эркебуланович меня поддержал, вот уже почти 15 лет я работаю в его команде с возможностью заниматься чем-то еще.

ФОТО: Андрей Лунин

F: Расскажи о стартапах, в которые ты вложил почти $100 000.

– Тут надо кое в чем признаться. Когда в 2014-м я ненадолго уходил из MEGA, мне выдали «золотой парашют» на закрытие кредита на квартиру. Но вместо того, чтобы пойти в банк и погасить задолженность, решил: «Теперь я инвестор!». Вложился в несколько интернет-проектов, в которые очень сильно верил и которые вскоре благополучно потонули. Тогда была волна стартапов, и крахи для них были обыденным делом. Кстати, тот кредит планирую погасить только в этом году.

F: То есть ты плохой инвестор?

– Считаю себя плохим инвестором и бизнесменом. Поэтому восторгаюсь Нурланом Смагуловым и Рамилем Мухоряповым (основатель ChocoFamily. – Прим. ред.), с которыми каждодневно общаюсь и вижу, насколько принципиально мое мышление отличается от их мышления. Они любят рисковать, смотрят на несколько шагов вперед, и у них очень широкий горизонт. У меня таких качеств нет.

F: В 2016-м ты стал генеральным директором кофейни Angel in Us, которая располагалась в MEGA. Не боялся, что отсутствие опыта в такого рода проектах похоронит кофейню?

– Боялся, но опять же успокаивало, что рисковал не своими деньгами. Возможно, и не добился бы нормальных результатов, если бы использовал собственные. К моменту моего выхода из проекта повысил кассу почти в 3 раза, сильно поднял узнаваемость и создал вокруг кофейни лояльную аудиторию. Мы практически вышли на самоокупаемость, еще чуть-чуть – и была бы прибыль.

F: Ты сказал «мой выход из проекта», но ведь на самом деле Смагулов попросил, чтобы ты ушел с этой должности. Что-то сделал не так?

– Я не готов ответить на этот вопрос, потому что его нужно задавать Нурлану Эркебулановичу. Он сказал: «Ты сделал все, что мог. Я оставляю тебе зарплату, и ты переходишь ко мне в советники». С одной стороны, я почувствовал облегчение, потому что страдал от отсутствия свободного графика. С другой – хотел там остаться и довести начатое до конца.

F: То есть обидно было?

– Еще как. И до сих пор обидно, что не полностью реализовал там свой талант менеджера, а выяснилось, что он у меня есть. И то, что я сейчас делаю для Tutti Frutti и «Farш», это еще раз доказывает.

F: Какими долями ты владеешь в Tutti Frutti, «Farш» и ChocoFamily?

– Я не могу раскрывать эту информацию. У меня небольшая доля в Tutti Frutti, которая будет увеличиваться, если я достигну KPI. В «Farш» тоже небольшая доля, от которой я еще не видел дохода, потому что мы открылись только в конце 2019-го. Я не вовлечен в оперативную деятельность бургерной, но помогаю во всем, начиная от переговоров с поставщиками, поиска инвесторов и заканчивая рекламой. В ChocoFamily я партнер, и если в течение пяти лет нормально себя проявлю, то мои акции «активизируются» – я стану фактическим, а не номинальным владельцем своего пакета.

Если брать минувший год, то 70% от заработанного мне принесли соцсети и курсы Yelikbayev.online. Остальное в равных долях – зарплата в MEGA, ChocoFamily и доходы от Tutti Frutti. Я хочу изменить эти пропорции, поэтому намеренно повышаю цену в социальных сетях, чтобы было меньше рекламы, потому что ее реально становится слишком много и она мешает моему общению с аудиторией. В то же время хочу увеличивать бизнес-часть. Все пугают нас тем днем, когда нам полностью отключат соцсети, и мне надо диверсифицироваться.

F: Есть мысли, куда двигаться дальше? Может, политика?

– Аудитории хочется, чтобы я шел в политику, чтобы не она двигала эту страну, а это делал кто-то другой. Желательно, чтобы этот человек был девственником, ходил по воде и превращал воду в вино. Но такого не бывает, ты никогда не будешь на 100% отвечать требованиям всей аудитории.

У меня нет политических амбиций, за редким исключением мне не нравятся наши политики и чиновники. Чаще они не очень порядочные люди. Поэтому мне комфортнее в бизнесе. Хотя у нас капитал прочно срощен с госуправлением, мне удается зарабатывать вне этого порочного круга. Впрочем, может, я себя просто так успокаиваю. Считаю, что мне достаточно быть хорошим парнем, выполнять свои обязательства перед партнерами и родными.

F: Планы на чисто собственный бизнес есть?

– На данный момент нет. Есть мечта получить образование в США, и вроде деньги и гранты можно найти, но взятые на себя обязательства не дают возможности отсутствовать несколько лет. Если сейчас решу ­уехать, то подведу большое количество людей. А больше всего я не люблю подводить людей, которые в меня поверили.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить