Оптимист

Мы едем по пыльной проселочной дороге в Дэнвилле, штат Иллинойс, и Шахид Хан рассказывает мне о закате американской промышленности. «Здесь был завод Allith-Prouty, он закрылся, 1400 людей потеряли работу», – говорит Хан, указывая на заколоченное здание слева от нас. Около трехсот человек работали на сварочном заводе неподалеку. «Теперь его тоже нет», – пожимает плечами Шахид. Еще 7000 человек потеряли работу, когда закрылся завод по производству грузовиков Hyster.

Далее мы проезжаем обветшалые склады – символ снесенных бульдозерами надежд: на фабрике за углом было потеряно 800 рабочих мест, здесь – 1200. «Мы словно туристы, гуляющие среди руин «золотого века» промышленности, Дэнвилл – как Помпея или Луксор, хотя те, наверное, лучше охраняются, – грустно улыбается Хан и качает головой: – Вокруг нас – тридцать тысяч исчезнувших рабочих мест».

Хан – типичный пример «американской мечты» и подтверждение того факта, что иммигранты не забирают рабочие места

Внешность у 62-летнего Хана запоминающаяся: черная шевелюра и закрученные кверху усы, и он на своем блестящем белом Grand Cherokee составляет прямо-таки разительный контраст с разрухой вокруг нас. В последние 40 лет, пока Дэнвилл и остальные города «ржавого пояса» вырождались, Хан двигался в противоположном направлении. Будучи единственным владельцем и гендиректором Flex-n-Gate, он построил эту крупнейшую в Америке компанию по производству запчастей практически с нуля. Сейчас у Flex-n-Gate 13 000 сотрудников и 52 завода по всему миру. В 2011 году объем ее продаж достиг $3,4 млрд. Forbes оценивает состояние Хана в $2,5 млрд (179-е место в рейтинге Forbes 400).

Огромное достижение с любой точки зрения, для выходца из обычной пакистанской семьи это чудо, сравнимое с полетом на Марс. Хан приехал в 16 лет и больше никогда не возвращался назад. Он типичный пример «американской мечты», которая последние 150 лет заполняет самолеты и корабли, идущие в Америку со всего мира, и ярчайшее подтверждение того факта, что образованные, мотивированные иммигранты не забирают рабочие места, а создают их.

Следующая глава истории успеха началась в январе. Хан перекупил за $770 млн команду НФЛ Jacksonville Jaguars. Он стал первым представителем этнических меньшинств в лиге, неотрывно связанной с черлидерами, тусовками, матчами на День благодарения и самым нерелигиозным из всех американских праздников – воскресеньем Супербоул. По словам Хана, покупка команды НФЛ стала утверждением возможностей, которые предлагают США.

Хан – предприниматель, который любит вызовы. Jaguars для футбола является тем же, что промышленность «ржавого пояса» для Америки: далекая от процветания, наименее популярная команда в лиге. Если бы ситуация обстояла по-другому, за нее бы дрался весь мир. По данным недавнего голосования ESPN, лишь 0,4 % болельщиков НФЛ назвали Jaguars своей любимой командой, поставив ее на последнее место из 32.

Их рынок – четвертый по размеру в лиге, всего 1,4 млн человек в округе Джексонвилл. Они не выигрывали сезон с 2007 года, не выигрывали в дивизионе с 1999-го и не были на Супербоул никогда.

И они играют на вместительном стадионе EverBank Field на 76 878 мест – «церкви, построенной для Пасхи», говорит новый президент команды Марк Лэмпинг. В этом помешанном на университетских матчах регионе это означает, что на стадионе проходит ежегодная игра между Университетом Джорджии и Университетом Флориды. Заполнять стадион такого размера каждое воскресенье возможно в Нью-Йорке или Далласе, но в Северной Флориде это почти невозможно. В 2005 году Jaguars сдались, покрыв брезентом около 10 тыс. верхних мест, но у них по-прежнему проблемы с продажами. Местное телевидение даже прерывало трансляцию матчей, что придушило интерес фанатов еще больше.

Но теперь у них есть Шахид Хан, который знает, как найти хорошее в удручающей ситуации, и говорит, что у него есть план.

Хан приехал в Америку, в городок Шампейн, учиться на инженера в Университет Иллинойса – в метель, без жилья и с $500, которые сэкономил его отец, владелец маленькой строительной фирмы в Пакистане. Общежитие было еще закрыто, поэтому свою первую ночь 16-летний Хан провел в хостеле Молодежной христианской организации. Ужин и комната обошлись ему в $3 – астрономическая цена по меркам Пакистана. Единственные деньги, которые у него были, таяли на глазах.

Но на следующее утро, слоняясь по кухне, Хан открыл для себя американское чудо: он понял, что может за несколько часов компенсировать вчерашние расходы, моя посуду. «Я был ошарашен! – рассказывает Хан. – $1,2 в час – это больше, чем заработок 99 % людей Пакистана. Я словно впервые вдохнул полной грудью».

Хан с головой погрузился в учебу, вступил в студенческое общество «Бета Тета Пи» и встретил свою будущую жену Энн Карлсон Хан, с которой у него будет двое детей, Шанна и Тони. За месяц до своего 21-го дня рождения он окончил университет со степенью в промышленной инженерии и остался техническим руководителем в компании Flex-N-Gate, производящей запчасти. Процесс создания бамперов был весьма неэффективен – нужно было сваривать аж 15 деталей. «Сейчас смотришь назад и думаешь: «Что, черт возьми, они делали?» – говорит Хан. За следующие семь лет Хан приложил все свои усилия, чтобы избавиться от этих сложностей. Но всех устраивало, как обстоят дела, ведь компания производила запчасти для вторичного рынка. Никого не волновали инновации, усовершенствования весовых характеристик и прочности. Чтобы действительно что-то поменять, Хану надо было начинать непосредственно с производителей авто.

Он взялся за работу, и результат был настоящей революцией. Спроектированный им бампер делался из одного куска стали, благодаря чему задняя часть пикапов сильно «похудела» – это положительно сказывалось на расходе топлива. В 1978 году Хан, имея лишь почтовый ящик и кредит для малого бизнеса, отправился в собственное плавание, и его Bumper Works начала завоевывать первых клиентов. Компания General Motors импортировала японские пикапы Isuzu, но те не соответствовали требованиям по массе, а у Chrysler была та же проблема с автомобилем Dodge D50 Mitsubishi. Оба пикапа выиграли от «диеты для бамперов» от Хана.

Правда, «медовый месяц» длился недолго. Всего через неделю после ухода из Flex-N-Gate компания подала на него в суд за кражу коммерческих секретов. Постановление суда могло бы разбить Bumper Works еще до первого тест-драйва. Средств у Хана было немного, и он нанял самого дешевого адвоката, а по ночам сам сидел в библиотеке родного университета после работы и продумывал линию защиты.

Хан выигрывал процесс за процессом, но все равно чувствовал над собой угрозу. В 1980 году, после того как Верховный суд Иллинойса отклонил вторую апелляцию Flex-N-Gate, он купил своего бывшего работодателя. Flex-N-Gate ежемесячно теряла по $50 000, а бизнес Хана поднимался, поэтому он приобрел компанию по балансовой стоимости активов.

И тут бизнесом Хана заинтересовалась General Motors – самая крупная из «большой тройки», которая контролировала 73 % американского авторынка. Хорошая новость заключалась в том, что им понравился новый дизайн бампера и они собирались использовать его для целого ряда моделей. А плохая – Flex-N-Gate не потянула бы таких масштабов производства, поэтому GM собиралась передать разработку более крупным производителям. Иронично: продукт Хана был настолько хорош, что мог его же вытеснить из бизнеса. Хан уступил права на дизайн, больше его скромная компания не была нужна. Как говорит Джим Жилетт, директор по оценке автомеханики в IHS Automotive, GM была не единственной компанией, которая «дерьмово относилась к производителям». «Летопись индустрии напичкана историями людей, у которых была отличная идея, но она не принесла им ничего», – добавляет он.

Оптимист Хан смотрит на это по-другому: «Они все правильно сделали. Мы точно не могли прыгнуть с 200 до 

40 000 бамперов в день». Но Хан знал, что у General Motors близкие отношения с Isuzu, которая собиралась начать экспорт автомобилей в США в небольших объемах. Он попросил General Motors помочь ему (и это было меньшее, что они могли сделать), на что ему ответили: «Вот тебе имя и номер парня в Японии. Дальше действуй сам!»

Шансов было немного. Хан нанял японских студентов в качестве переводчиков и стал постепенно завоевывать доверие начальников Isuzu. Он выбрал самый подходящий момент: японские производители собрались выйти на рынок США и им нужны были поставщики. Хан бы вырос вместе с ними. Вскоре Flex-N-Gate начала работать с Mazda, а потом Хану удалось заполучить «святой Грааль» – Toyota. К 1989 году его компания стала единственным поставщиком бамперов для Toyota. С тех пор это сотрудничество лишь расцвело. К 2001 году продажи Flex-N-Gate перевалили за $1 млрд – состояние Хана росло пропорционально.

Конечно, были и ошибки: так, Хан пользовался «налоговыми убежищами», впоследствии запрещенными налоговой службой. (Он приписывал сотни миллионов несуществующих убытков.) В итоге ему пришлось заплатить около $85 млн задолженности, а в прошлом апреле еще и 40 % штрафа за некоторые из них. Сейчас Хан продолжает судиться с консультантами по финансовым вопросам, утверждая, что это они сбили его с толку. Но эти проблемы не остановили рост его компании. В прошлом году у 2/3 из 12,8 млн легковых автомобилей и пикапов, проданных на территории США, были комплектующие от Flex-N-Gate.

Когда состояние Хана стало расти, он стал внимательно изучать рейтинги команд НФЛ в Forbes, раздумывая над тем, чтобы приобрести одну из них: Хан увлекся футболом еще в университете. Его любимой командой были Bears. В 2010 году он победил на аукционе по продаже 60 % футбольного клуба St. Louis Rams. Правда, миноритарный пакет вместе с правом решать судьбу других акций клуба оставался у миллиардера Стэна Кронке. В итоге он в последний момент воспользовался своим правом, а для Хана два года переговоров были потрачены впустую. «Ты должен принять действительность, – пожимает плечами Хан. – В любой неудаче есть что-то хорошее, и ты должен это найти».

Этим хорошим для него стали Jaguars. Владелец Jacksonville Jaguars Уэйн Вивер сообщил Хану, что хочет продать команду. Вивер, один из основателей сети обувных магазинов Nine West, даровитый бизнесмен, но даже ему надоело бороться с демографическими и структурными проблемами Джексонвилла. По многим параметрам было резонно переместить команду в Лос-Анджелес, заполняя огромный пробел – во втором по величине округе США нет своей команды НФЛ. Но, наученный горьким опытом с Rams, Хан не стал медлить. В октябре 2011 года он встретился с Вивером в баре и предложил финальную цену, написав ее на салфетке. Хан заплатил за Jacksonville Jaguars $620 млн кешем, одолжив у Flex-N-Gate $300 млн, и взял на себя долг Jaguars в $150 млн. «Я с самого начала знал, что он станет владельцем. Он человек дела», – говорит Джерри Джонс, владелец Dallas Cowboys.

Хан верен себе: так же решительно, как он вытянул завод, находящийся на грани банкротства, он взялся за Jaguars. Для начала он нанял нового главного тренера – Майка Муларки. Тем временем его 30-летний сын Тони возьмется за новые технологии и возглавит аналитическую команду. Кто знает, может, его любовь к спортивной статистике приведет к фантастической развязке в стиле фильма «Человек, который изменил все».

Он осознает, что смена владельца – отличный шанс изменить мнение о Jaguars как о провальной франшизе. Он планирует сделать из Jaguars региональный бренд. В этом году они сделали для фанатов специальные предложения, например визит Тима Тебоу, игрока New York Jets. Еще для увеличения числа болельщиков на стадионе Хан разрешил им приносить свою еду и сделал бесплатным вход для детей.

Но самая дерзкая часть плана – международная экспансия. Сбежать в Лос-Анджелес было бы проще всего. Но он говорит, что «предан Джексонвиллу». Он уже договорился о проведении домашних матчей в Лондоне: каждый сезон в ближайшие четыре года. «У них нет каких-то предпочтений в командах, и это хорошо», – говорит Хан. Если перенести пару матчей команды с большого рынка, например Филадельфии, то это будет дорого стоить владельцу. Но в случае с Jaguars матчи в Лондоне – отличная возможность», – поясняет Эрик Грубман, исполнительный вице-президент НФЛ.

По мнению Хана, зарубежные матчи привлекут туристов и бизнесменов. «Я недавно был в Германии, – говорит Хан, – беседовал с руководством одного производителя автозапчастей. Я подарил им футболки с эмблемой Jaguars и их именами. Они были очень воодушевлены, так как недавно смотрели Супербоул. У них был единственный вопрос: а Джексонвилл это где?»

Эндрю Брент, финансовый аналитик НФЛ и журналист Forbes, считает, что еще большой вопрос, чем все закончится. «Многое зависит от того, как их примут в Лондоне, – говорит Брент. – Это может многократно поднять их популярность. Но дойдут ли они до того же уровня, что и Packers, Cowboys и Patriots? Нет».

Хан признает, что это непросто. Но ведь его жизнь никогда и не была простой. Главное – в нем есть дух, присущий людям, которые побывали в других частях мира и ценят перспективы Америки. «Вы можете добиться успеха в любой сфере. Нужно лишь много трудиться, самому творить свою судьбу, ну и удача, конечно. Но здесь, в Америке, возможно все!» – верит Хан.