Как Еркин Татишев нашёл бизнес, который надёжней нефтяного

57805

Команда Kusto зарабатывает за рубежом и инвестирует в Казахстане

Еркин Татишев — основной владелец группы Kusto
Фото: Андрей Лунин
Еркин Татишев — основной владелец группы Kusto

В этом году группа Kusto выходит из цементного бизнеса во Вьетнаме, продав заводы мощностью 4 млн тонн цемента в год (это около 10% местного рынка) крупнейшему региональному игроку Siam Сement Group. Сумма сделки (на момент подготовки материала ещё не завершена) составила более $440 ($280 млн было долгом, $160 млн – капитал).

- За пять лет мы довели компанию до правильного состояния, и, когда стратегический игрок сделал хорошее предложение, мы его приняли, – говорит основной владелец Kusto Еркин Татишев (№11 рейтинга богатейших бизнесменов Forbes Kazakhstan).

Дальний Восток с Ближним

Но Вьетнам продолжает оставаться важной страной для компании со штаб-квартирой в Сингапуре. Заявленная год назад цель – занять с девелоперско-инжиниринговой Cotteccon, в которой казахстанцы теперь владеют 40%, не менее 10% вьетнамского рынка жилого и промышленного строительства - к 2020 году остается актуальной, хотя, может, и несколько сдвигается во времени. Татишев считает, что вектор важнее сроков:

- Мы сейчас больше придерживаемся принципа, что планирование должно быть не жёстким, а ориентироваться на возможности. Тем более что в девелопменте, который завязан на множестве разрешений, лицензий, отводов земли и так далее, это может занять и три месяца, и год. Но когда возможность возникает, всё делается очень быстро и четко, потому что мы всегда в активном состоянии.

Активно развивается Tambour Vietnam – подразделение старейшей израильской лакокрасочной компании Tambour, приобретённой за $144 млн в 2014.

- В Tambour мы изменили структуру, усилили команду, в итоге за три года долг уменьшился почти в 5 раз, а все финансовые показатели улучшились в 2–3 раза. При этом Tambour делает $70–80 млн в год на собственные инвестиции, у него суперпозитивный cashflow, одни из лучших показателей по прибыльности. Tambour Vietnam сначала был больше «домашней» компанией, но, кажется, вырастает во что-то большее. То есть идея брать из развитых экономик и пересаживать в развивающиеся, в принципе, работает, – говорит Татишев.

Девелоперские проекты в России Kusto закрыла: рынок перестал быть интересным. Полученная за долги на Украине сельхозкомпания (Винницко-Житомирская) выросла в Kusto Agro, которая активно внедряет новые технологии в растениеводстве и в 2017 году, по данным украинского «АгроПортала», заплатила 36,4 млн гривен налогов ($1,4 млн). Несмотря на макроэкономические проблемы, динамика украинского бизнеса положительная, утверждает Татишев.

В Грузии Kusto партнерствует с Silk Road Group, но бизнесмен имеет там и личные (туристические) проекты.

- Начиналось больше как социальный бизнес, но теперь вышло и на эффективность. Для меня это было проявление личной любви к стране и грузинскому народу, – улыбается собеседник.

Широчайшую диверсифицированность бизнеса группы по секторам и странам Татишев считает обусловленной и исторически и географически:

- Первый наш бизнес был экспортно ориентированным, была возможность видеть другие страны, а там – какие-то индустрии, которые могли бы стать точкой роста при приложении наших компетенций и ресурсов. Но, кроме того, в широком смысле мы – первое поколение предпринимателей в Казахстане, ведь капитализму здесь всего 25 лет. Поэтому нам американские стратегии, когда узкая специализация и всё заточено вокруг одного бизнеса, не очень подходят. Ты же не знаешь, что пойдёт, какой бизнес будет наиболее принят экономикой, что в какой цикл попадёт. Впрочем, точно так же развиваются и другие азиатские компании – китайские, гонконгские, корейские… Узкая специализация – это для матёрых экономик. Может, лет через 30–50… Хотя и это вряд ли – наступила мультидисциплинарная эпоха, когда нельзя сказать заранее, что выстрелит: в один период это одно, в другой – другое. Бизнес – это всегда немного бой, а в боевых искусствах ставить на один приём смерти подобно. Поэтому надо быть, как говорят казахи, «сегиз кырлы – бир сырлы» – многогранным, – отмечает Татишев, обладатель 4-го дана кендо (японское фехтование на мечах).

Фото: Андрей Лунин

Но бизнес-тактика группы Kusto (мажоритарная доля принадлежит Татишеву, партнёры – Даулет Нуржанов, Оразхан Карсыбеков, Канат Копбаев и другие) не совсем обычна и для Казахстана. Как правило, отечественные бизнесмены либо сосредотачивают основной бизнес в стране и «окрестностях», куда входят постсоветское пространство и максимум Китай с Монголией, либо, добившись существенных успехов за рубежом, вовсе сворачивают инвестиции на родине (пример – Meridian Capital Аскара Алшинбаева и Евгения Фельда). Kusto, имея около 30 компаний (и большую часть прибыли) в десятке стран мира, продолжает искать возможность инвестирования в новые проекты дома. И находит.

Возвысить степь

Новое направление Kusto выросло из идеологии.

- В последние два года, выезжая в степь, я стал замечать: что-то не то, что-то нарушено. А потом понял: нет скота. И поэтому нет людей. Тысячелетия наши предки сохраняли эту землю, девятую территорию в мире, только потому, что незыблемым оставался треугольник «степь – люди – скот». Теперь степь опус­тела. Я думаю, мы должны эту взаимо­связь вернуть, – размышляет Татишев.

Так Kusto стала мажоритарным инвестором животноводческой компании KazBeef, некогда пилотного проекта «КазАгро», позже приватизированного. Прежние владельцы остались в бизнесе в качестве младших партнёров. На первом этапе будет вложено $15 млн.

Когда мы пришли, активы там были, по сути, равны пассивам, зато имелись накопленный за семь лет опыт и компетенции. Все было сделано правильно, надо было только выйти на объёмы, но не хватало денег, – объясняет выбор бизнесмен.

План – за два-три года увеличить KazBeef в 10 раз. И это абсолютно реально, уверен Татишев:

- Прошлый год они заканчивали с 4 тыс. голов забоя. Задача – выйти минимум на 22 тыс. голов, максимум – на 30 тыс.

Затем путем копирования опыта KazBeef (уже есть партнеры в других регионах, готовые имплементировать модель у себя) ставится задача довести производство до 100 тыс. тонн мяса в год. Амбициозная цель, если учесть, что госпрограмма по экспорту мяса, в рамках которой и был создан KazBeef, ставила целью довести общий страновой экспорт до 60 тыс. тонн в год, но она пока так и не достигнута.

Татишев говорит, что пастбищное животноводство становится бизнесом только тогда, когда ты можешь контролировать цену корма:

- Это 70% себестоимости мяса. Для этого нужно подвести воду к пастбищам, что потребует примерно $1,5–2 тыс. на гектар. Но если все делать правильно и вовремя, ты получаешь надёжность и становишься кеш-генерирующей компанией, способной реинвестировать, повышать качество, привносить технологии. Это достаточно капиталоёмкий бизнес, в том числе и по оборотному капиталу, но если пройти этот самый сложный первый этап, дальше машина будет только разгоняться.

По мнению собеседника, следующие 10 лет будут переломными и мясное животноводство станет лучшей индустрией в Казахстане как по доходности, так и по независимости от внутреннего рынка, потому что «казахстанское мясо, выращенное на вольном выпасе, – одно из самых вкусных в мире».

- Это практически «вечный двигатель» – степь всегда будет давать траву, скот всегда будет рожать, это процесс бесконечный и надёжнее любого нефтяного депозита, – убежден он.

Руководит мясным направлением Даулет Нуржанов, курирующий «КустоАгро» на Украине: там уже накоплен опыт встраивания в глобальную производственную цепочку.

- Сейчас в агробизнесе не меньше IT, чем в других секторах, это очень высококвалифицированная и наукоёмкая отрасль. А значит, надо сразу выйти на объём, в час по чайной ложке не получится, – уверен Татишев.

Но его не прельщает модель «Мираторга» (крупнейший российский производитель мяса), вертикально интегрированного гиганта. Kusto делает ставку на сотрудничество с фермерами. Поэтому Татишев «очень положительно» относится к поправкам в Земельный кодекс, прекращающим продажу сельхозземель в частную собственность.

- Я считаю, что наши предки воевали не для того, чтобы я, Мыркымбай или Джон Смит получили эти земли в личную собственность – они должны принадлежать народу, – говорит бизнесмен и делится своими впечатлениями от Аргентины, где побывал в январе: – Страна – восьмая по площади, всего на 100 тыс. квадратных километров больше Казахстана. Ситуация с землёй там ужасна. Первые испанцы-колонисты распределили между собой все земли, и фактически Аргентина принадлежит их наследникам. Из 40 млн населения 15 млн живут в Буэнос-Айресе, миллионы – в трущобах. Потому что у парня, который родился в сельской местности, никогда не будет своей земли, он может лишь стать пожизненным наёмным работником у лендлорда. Вот они и уходят в большие города, где влачат жалкое существование. По сути, у этих людей забрали будущее задолго до их рождения. Там я понял, что такой ресурс, как земля, нельзя отдавать навсегда кому бы то ни было. Каждый человек, живущий в ауле, должен иметь возможность сам стать фермером, иметь свое стадо, зарабатывать, учить детей в хороших вузах, отдыхать в Турции и Таиланде. Как, например, ковбои в Америке. Это достойная, гордая жизнь. Трудно воспитать гордых, независимых сына или дочь, ютясь в 20 квадратах съёмного жилья и толкая тележку на базаре. А без внутреннего стержня нельзя удержать такую землю.

Фото: Андрей Лунин

Татишев рад, что Минсельхоз во главе с новым министром Умирзаком Шуке­евым придерживается схожих взглядов и в своей новой программе по развитию мясного животноводства делает упор на фермеров.

Образование – это не бизнес

В сентябре 2017 года в Алматы открылась первая в Казахстане школа, где учебный процесс основан на принципах проектного обучения. Сюда Татишев перенес модель школ High Tech High из Сан-Диего. В своей статье, опубликованной в NewEurope (общественно-политическая газета ЕС), он пишет, что предпринимательский опыт показывает, что существует прямая связь «между инновациями, обучением и выживанием»: «Поскольку ресурсы становятся всё более ограниченными, а автоматизация трансформирует наши отрасли и рабочую силу, мы должны уделять первоочередное внимание обучению новых поколений тому, как внедрять инновации в будущем».

Дети в этой школе не просто получают знания, но учатся их применять в конкретных проектах и в команде согласно своим склонностям и особенностям характера.

- Идея пришла пару лет назад, когда на личном опыте (у Татишева четверо детей. – F) я понял, что есть серьёзные вопросы к системе школьного образования, – объясняет собеседник. Сейчас в школе четыре класса и 80 учеников, процесс ставили американцы и финны. Сначала хотели открывать только middle school, но потом добавили еще и elementary. По младшим классам, считает Татишев, лучшая система на сегодня у Финляндии. По финскому проекту – когда само здание архитектурно является обучающим экспонатом – он намерен построить школу на 500–600 учеников. Основная проблема – подготовка учителей, которые вначале сами должны принять новую методику, предполагающую индивидуальный подход к каждому ребенку и способность наставника работать в команде.

Окупаемость как задача перед школой ставится, но это не бизнес и не может быть таковым, полагает Татишев.

- Бизнес невозможен без требовательности по скорости возврата инвестиций, по костам и так далее, – объясняет он. – А здесь больше социальный проект, инвестиции в будущее. Возврат при правильном подходе будет не через деньги, а через то, что вырастет поколение людей с открытым креативным мышлением. Я разговаривал в США с выпускниками этих школ – в 17 лет они относятся к школе как учёные, исследователи, то есть как зрелые люди, понимающие, чего хотят.

Тринадцать лет спустя

Наша встреча с Еркином проходит после завершения суда над Муратханом Токмади, приговорённым к 10 годам лишения свободы за преднамеренное убийство его брата Ержана Татишева, в то время руководителя и совладельца ТуранАлемБанка, и, конечно, мы не могли обойти эту тему. Сейчас материалы процесса и приговор закрыты в сервисе Верховного суда «Судебный кабинет», хотя сам процесс был открытым (за исключением секретной части, связанной с участием КНБ). Со слов адвоката Евгения Яворского, представлявшего интересы семьи Татишевых в суде, отдельно выделены уголовные дела в отношении бывшего партнера Ержана Татишева по БанкуТуранАлем Мухтара Аблязова – как заказчика, а также возглавлявшего в те годы КНБ Нартая Дутбаева – как пособника.

Заведено также уголовное дело на Артыкбаева, возглавлявшего следственно-оперативную группу МВД, расследовавшую убийство Татишева в 2005, после чего суд признал его непреднамеренным. Токмади тогда получил год лишения свободы, но, не отбыв срока наказания, вышел по амнистии. Судьи, вынесшие тогда оправдательные приговоры, избежали ответственности в силу, как выразился адвокат, «естественных причин» – их уже нет в живых. Бывший начальник Центра судебной экспертизы Бишманов и бывший эксперт Сергей Уфимцев, участвовавшие в подделке второй экспертизы (первая показала, что выстрел не мог произойти произвольно, а во время второй, затребованной адвокатом Токмади, был, как установил суд 2018 года, подпилен механизм зацепа ружья) дали признательные показания, дело против них было прекращено за истечением срока давности.

На вопрос, почему правоохранительные органы решили пересмотреть давно закрытое дело только теперь, собеседник отвечает, что произошло это не вдруг и не само собой. В 2008 был задержан разыскиваемый Габдол Сабралиев, ОПГ которого в 2002, за два года до гибели Ержана Татишева, вымогала у него $2,6 млн, угрожая расправой над детьми. Но банкир платить не стал, вывез за границу семью и обратился в правоохранительные органы. На него было совершено покушение, но посадили только одного из исполнителей, который взял всё на себя. Сабралиеву же удалось бежать.

Фото: Андрей Лунин

- Брат недооценил ту историю. Однако в 2008, после ареста Сабралиева и других членов банды, выяснилось, что это был не обычный рэкет – после неудачного покушения был нанят профессиональный киллер, а в отслеживании перемещений брата участвовали сотрудники КНБ. В частности, среди телохранителей был внедрён бывший сотрудник комитета, а телефоны прослушивались по приказу руководства. На суде выяснилось, что банда исполняла заказ людей, обладавших властью и ресурсами (Дутбаев тогда уже не возглавлял КНБ, подав в отставку в 2006 в связи с причастностью сотрудников спецназа «Арыстан» к убийству лидера оппозиции Алтынбека Сарсенбаева. – F). Подозрения у нас были всегда, особенно после чехарды с экспертизами, но пазл сложился именно во время того суда – мы поняли, что убийство брата не было случайностью, – объясняет Татишев.

После этого он написал заявления в прокуратуру, КНБ и Администрацию президента о пересмотре дела 2004 года.

Но тогда, в 2009, расследование возобновлять не стали. Собеседник считает, что его тормозил Дутбаев, занимавший тогда должность вице-президента «Каз­атомпрома», но сохранивший влияние и связи. Лишь с приходом в КНБ Карима Масимова, который распорядился поднять все «висяки», дело сдвинулось с мёртвой точки. Татишевы со своей стороны наняли экспертную группу из США, состоящую из бывшего следователя Майкла Мэрфи, судебного аналитика Ирис Делли и криминалиста Скотта Перкенса.

Мы выбрали судмедэкспертов, не первое десятилетие помогающих полиции США расследовать убийства. Они выезжали на место преступления на джипе, аналогичном тому, в котором был брат, с оружием той же марки. Изу­чили все документы, сделали 3D-реконструкцию. «И сказали: «Еркин, это однозначно преднамеренное убийство – случайным тот выстрел не мог быть никак», – вспоминает Татишев.

Он признаётся, что приговор и наказание большинства виновных сняло огромный груз с их семьи:

- Когда человек убит, а справедливость не восстановлена, преступники не названы и продолжают обладать властью и ресурсами, то для близких теряется смысл жизни. Смерть Ержана – не просто горе одной семьи, его оплакивали тысячи людей, среди которых многих мы даже не знали. За почти 14 лет, прошедших с того дня, мы ни разу не слышали ни об одном факте, когда брат поступил нечестно или недостойно. Все мы смертны, но важно, что останется после тебя. После брата осталось честное имя».

Татишев даже считает, что нынешнее плачевное состояние банковской системы в чем-то обус­ловлено событиями начала века.

- Кровь рождает ужасные вещи, – говорит он. – Убийцы и воры могут взять верх, но не могут созидать, и это порождает хаос. Возможно, поэтому наша финансовая система и пришла к нынешнему результату. Это как в фильме «Три билборда» – если мы не расследуем преступления и виновные не получают по заслугам, то вся система идет наперекосяк.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить