Афро-казахский транзит. Как Канат Копбаев в пандемию строит заводы в Эфиопии и Павлодаре

33637

Параллельно бизнесмен трансформирует Семипалатинский кожмехкомбинат

Канат Копбаев
ФОТО: Андрей Лунин
Канат Копбаев

Летом 1996 года 20-летний студент Нархоза Канат Копбаев первый раз в жизни ехал на Иссык-Куль – киргизское озеро не было традиционным местом отдыха для уроженца поселка Жайрем Карагандинской области, окончившего школу в поселке Гранитогорск Джамбульской области. Это был корпоративный выезд компании «Астана Холдинг», куда он недавно пришел на практику. В автобусе Каната ждало разочарование – вместо ровесников сплошные тетеньки с детьми. Лишь в самом последнем ряду одиноко сидел молодой парень. Облегченно вздохнув, Канат направился к нему, и все иссык-кульские каникулы они провели вместе. Это был Еркин Татишев, как раз приехавший из Москвы работать в компании старшего брата (создателями и мажоритарными акционерами гремевшей тогда на всю страну корпорации были Ержан Татишев, Мухтар Аблязов и Нурлан Смагулов).

Еркин работал в инвестиционном отделе, Канат вместе с однокурсником Муратом Утемисовым (сейчас – глава компании Kusto Home) – в отделе продаж Astana Motors, который располагался в первом салоне компании на Сатпаева – Фурманова в Алма-Ате.

- Тогда многие не умели пользоваться компьютером, поэтому в первое время я в основном был занят тем, что набирал письма по многочисленным просьбам коллег. Еще я знал значение слова «маркетинг» – его как раз начали преподавать в Нархозе, что-то даже успел почитать, так что пользовался авторитетом и заработал кличку Студент, – смеется 44-летний Копбаев (№28 рейтинга).

Потом он стал сам писать и рассылать письма в различные зарубежные и международные организации типа ЮНИСЕФ, посольство США и пр. – куда по факсу, куда по электронной почте – дескать, так и так, мы продаем «Тойоты». Продажи «Тойот» резко пошли вверх.

- На совещании шеф (Нурлан Смагулов) спрашивает: «Кто занимается маркетингом?» «Да вот, Студент». Так я стал руководителем отдела продаж салона в том же 1996-м, а Нурлан Эркебуланович – моим первым учителем в бизнесе. У нас и сейчас очень теплые дружеские отношения, – рассказывает бизнесмен.

Дружба с Еркином Татишевым продолжилась, через год в их компанию влились Даулет Нуржанов (№31 рейтинга), а позже – Талгат Турумбаев (четвертый партнер в Kusto Group). Копбаев перешел в финансовый отдел холдинга и в 21 год уже был специалистом широкого профиля.

- У нас была хорошая школа – мы занимались и нефтью, и векселями, и ценными бумагами. Тогда все занимались всем, мы были способные ребята, и нас быстро двигали наверх, – вспоминает он.

Операции, которыми они управляли, стоили десятки миллионов долларов: например, покупка сахарного тростника для входившей в холдинг Astana Sugar, которая была крупнейшей казахстанской сахарной компанией, пока Рахат Алиев не создал «Сахарный центр», ставший через некоторое время единственной компанией этого профиля в стране.

- Мы завозили из Кубы кораблями сахарный тростник, загоняли его на казахстанские сахарные заводы в Бурундай и Мерке, полученный сахар продавали по всей стране. Один корабль тростника стоил $20 млн. Это и сейчас большие деньги, а тогда… Не думаю, что мы так уж осознавали, как высоки ставки, скорее воспринимали как захватывающую игру – молодые же совсем были, – улыбается Копбаев.

В 1998 году их отправили в командировку на север – вытаскивать из долговой ямы и кризиса неплатежей купленный холдингом Джетыгаринский асбесткомбинат. Это была Кустанайская область, сидели они там несколько лет, и в холдинге их в шутку прозвали «команда Кусто» – в честь знаменитого французского исследователя океанских глубин Жака-Ива Кусто. Еще через несколько лет партнеры создали собственную компанию, которая со временем выросла в Kusto Group с годовым оборотом свыше $1 млрд.

Нигерийский вояж

Группа работает в 10 странах мира, но до сих пор это географически была только Евразия. В этом году Kusto Group шагнула на новый для себя континент. Интерес к Африке присутствовал давно, но реальный импульс получил четыре года назад, когда лондонские друзья познакомили бизнесменов с Сани Данготе, младшим братом нигерийского миллиардера Алико Данготе (член совета Всемирного экономического форума, названный в 2013 году самым влиятельным человеком в Африке по версии Forbes, а в 2014-м вошедший в топ-100 самых влиятельных людей мира журнала Time; владеет холдингом Dangote Group, одна из дочерних компаний которого, Dangote Cement Plc, стала первой нигерийской компанией, вошедшей в список Forbes Global 2000).

ФОТО: архив пресс-службы

Сани, вице-президент семейной корпорации, пригласил казахстанцев в Нигерию. Kusto интересовал прежде всего рынок стройматериалов (группа владеет крупнейшим в Израиле производителем лакокраски и гипсокартона, а во Вьетнаме – одной из ведущих строительных компаний). 200-миллионная Нигерия, в 2014 году обогнавшая по объему ВВП ЮАР и ставшая самой большой экономикой Африки, виделась прекрасной стартовой площадкой для выхода на этот континент, но некоторые инфраструктурные особенности оказались для наших бизнесменов неожиданными.

- Там очень плохо с электричеством. Новая столица, Абуджа, еще более или менее освещена, но в старой, 20-миллионном Лагосе, свет есть только в богатых кварталах, – рассказывает Копбаев.

Неделю они ездили, изучали рынок, посетили штат, где производится цемент.

- Это в 400 км от столицы. Дороги там очень хорошие (их строят немцы и китайцы), природа великолепная, то и дело небольшие городки – в общем, красота. Губернатор встретил приветливо, обещал всяческую помощь, если мы решим инвестировать. Но общего энергоснабжения в штате нет, надо было ставить собственный дизель-генератор, а это убивает всю экономику. Еще и дизельное топливо импортное (Нигерия – член ОПЕК, но не имеет ни одного собственного НПЗ. – Прим. авт.), в итоге стоимость киловатта выходит на наши деньги 100 тенге.

Обратно двинулись уже в сумерках, и ни один из виденных днем городишек не светился. 400-километровая тьма лишь время от времени рассеивалась фарами встречных машин и светом рекламы арабской мобильной сети Etisalat, купившей местного оператора. Но и она была подсвечена своеобразно – щиты установлены на грузовиках с генераторами, которые и подавали электричество.

- Вся страна такая: в каждом доме свой генератор. Да и не только страна – вся Африка на 90% без света, – до сих пор изумляется Копбаев.

Но, по его мнению, именно это делает континент привлекательным для бизнеса, занимающегося электроэнергетикой.

- Это просто колоссальный рынок, – говорит он, – тем более что сырье есть и для тепловой, и для гидроэнергетики.

В итоге в Нигерии пока все осталось на уровне нескольких протоколов о намерениях.

- Потом у них началась предвыборная лихорадка, после выборов поменялись люди, затем активизировался "Боко харам", который контролирует север и ворует экспортируемую нефть из трубопровода. В общем, мы поняли, что в Нигерию нам еще рано, – вздыхает собеседник.

Alma-Ata в Аддис-Абебе

Но любовь к Африке, видимо, если случается, то навсегда. После Нигерии Копбаев исследовал Танзанию и Уганду (он курирует африканское направление в группе).

- Когда я в первый раз собрался в Африку, меня пугали всякими ужасами. Это как в 1990-х к нам приехали партнеры из Зимбабве и сразу попросили охрану. Мы удивились – зачем? Оказалось, что они прочитали в журнале Time статью о Казахстане и там говорилось, что это очень опасная страна, где на каждом шагу орудует мафия. Вот и у наших такие же клише про африканские страны. На самом же деле ничего такого особенного там нет. Думаю, в Алматы тоже можно заработать неприятности, если оказался не в то время не в том месте, – смеется бизнесмен. И прог­нозирует: – Это действительно рынок будущего – столько незанятых ниш. Потому что бизнес боится идти в Африку. Но скоро, думаю, это изменится – куда-то же надо развиваться.

В итоге более или менее «рабочей» оказалась Эфиопия, связи с которой наладили через эфиопских евреев, в свою очередь выйдя на них через принадлежащий Kusto Group израильский Tambour (как известно, в Эфиопии, основное население которой исповедует христианство, много иудеев еще со времен царицы Савской). Главное – с электроэнергией проблем нет, страна ее даже экспортирует.

И был знак – впервые прилетев в Аддис-Абебу, Копбаев по дороге из аэропорта в центр увидел на одном из зданий надпись: «Alma-Ata». Переводчик сказал, что это стоматологическая клиника. Почему она носит такое странное для эфиопской столицы название, он не знал. Надпись встретилась еще пару раз. Вечером его повезли в ресторан с местной кухней, куда обычно водят иностранцев. Неожиданно Копбаева на чистейшем русском языке окликнул незнакомый эфиоп:

- «Брат, ты казах?» Я, конечно, ошалел. «Да, казах», – говорю, и он кинулся меня обнимать. Оказывается, это был как раз владелец всех этих клиник Alma-Ata, доктор Ашабер, который в советское время учился в алма-атинском мединституте, а вернувшись на родину, начал частную практику, которая со временем выросла в сеть из 36 клиник– поясняет собеседник.

Ашабер оказался влиятельным человеком, депутатом Панафриканского парламента и президентом Олимпийского комитета Эфиопии.

- Он стал нашим близким другом, и мы постоянно в контакте. Кстати, своего нынешнего партнера по строительству завода мы тоже нашли через него, – говорит Копбаев.

ФОТО: Андрей Лунин

Для проекта Kusto Group надо было, чтобы рядом находился большой цементный завод. Партнер нашелся в городе Мэкале, столице штата Тыграй (Эфиопия, как и Нигерия, федеративная страна; разные штаты, как правило, являются местом жительства различных этносов и пользуются достаточно широкими правами самоуправления). Kusto Group подписала соглашение с компанией Messebo Cement.

- Сейчас с ними строим там завод по производству стройматериалов. Мы – миноритарные акционеры с долей 30%, не было задачи зайти большим объемом. Для нас это рисковые инвестиции, потому что в Африке может произойти все, что угодно. Наша основная задача – закрепиться, изучить рынок. Эфиопия тоже большая страна, более 100 млн человек, и, если все будет хорошо получаться, будем двигаться дальше, – поясняет Копбаев.

Завод будет производить тонкие цементные панели, которыми сейчас выравнивают крыши многоэтажных домов перед заливкой битумом. Собеседник утверждает, что это громадный рынок, и при этом в Африке – слабоконкурентный, поскольку инвесторы боятся вкладываться в такой маломобильный бизнес: цементные панели за тысячи километров не повезешь. На первом этапе проект недорогой – общая стоимость $10 млн, но не исключено расширение номенклатуры производства.

- Там есть гипс и цемент, который нам будут подавать буквально по трубе. Со временем, возможно, будем производить гипсокартон и даже краски. Tambour в Израиле держит 60% производства гипсокартона, и наши ребята гордятся, что это единственная страна в мире, где местная компания «сделала» Knauf, – говорит Копбаев.

Все инженерные работы ведет казахстанская сторона. По плану завод уже должен был запуститься, но помешала пандемия – стройку приходится контролировать через Zoom, и это сильно замедляет процесс. Что немаловажно – проект горячо поддержали власти автономии.

- Африка очень сильно коррумпирована, институты неразвиты, и это тормозит все. В Нигерии, например, почти повсеместно правительственные чиновники прямо интересовались, какова будет их доля. В итоге рынок сильно перекошен. В Абудже нас возили в коттеджный городок с домами стоимостью $1–2 млн, но качество строительства такое, что в Казахстане за них не дали бы и $200 тыс. – стены осыпаются, крыша еле держится. У нас, конечно, тоже проблемы с коррупцией, но уровень просто несопоставим, – утверждает Копбаев.

Коррумпированностью местной власти активно пользуются китайцы, покупая себе немыслимые в других местах преференции.

- Они ведут себя так, как англичане 70 лет назад. Например, есть торговые центры и рестораны, куда местных просто не пускают, – говорит бизнесмен.

Золотая зола

Одновременно Kusto Group активно развивает новые проекты в Казахстане. Сразу после нашего разговора Копбаев вылетел в Павлодар – там совместно с екатеринбургской «Гранулой» строится завод по выпуску готовой к употреблению алюмосиликатной микро­сферы. Микросфера покупается у Евроазиатской энергетической корпорации, «дочки» ERG, владеющей аксуской электростанцией (ЕЭК имеет опцион на покупку доли в бизнесе). В Павлодарской области три самые большие в стране угольные ГРЭС – аксуская и две экибастузские. У каждой – огромное хвостохранилище, в которые складируются зольные выбросы. В этой золе содержится очень ценное сырье для стройиндустрии, которое, что называется, и в огне не горит, и в воде не тонет – крохотные высокопрочные полые шарики, к тому же химически инертные, то есть устойчивые к воздействию кислот и щелочей. Сырье востребовано во всем мире, за него дают хорошую цену. В Казахстане микросферу начали собирать и экспортировать в Россию уже лет 15 назад. Но это пока очень примитивный бизнес – вся обработка заключается в сушке, и то неглубокой. Кстати, именно из экибастузского угля благодаря его химическому составу получаются лучшие микросферы в процессе сжигания в котлах ГРЭС.

Завод Kusto Group добавит в процесс не только сортировку по размерам (различный размер нужен для разного конечного продукта) и более высокий уровень сушки (с нынешних 2% остаточной влаги до 0,5%), но и возможность проектирования сложных смесей с заданными параметрами. Строительство завода в Павлодарской свободной экономической зоне (там ему выделили 5 га земли) началось зимой, но сроки запуска тоже несколько сдвигаются в связи с пандемией.

- У ERG были партнеры, с которыми они пытались работать, но продолжали искать более стабильного и профессионального. А мы добываем нефть, нам нужны тампонажные смеси, так случайно и встретились. Вместе с российской «Гранулой», которая давно занимается микросферами, мы разработали проект и предложили его ERG. Они выдвинули свои условия – мы гарантированно покупаем у них 5000 тонн по предоплате, условно за $1 млн, и делаем что хотим. Мы зашли в проект, за год показали, как умеем работать, все наладили, и они сами предложили 10-летний контракт на эксклюзивное право добычи сырья на их хвостохранилище. После перевода во фракции и добавления химикатов сможем экспортировать микросферу в Европу в несколько раз дороже, чем сейчас в Россию, – делится планами Копбаев.

Производство планируется начать к Новому году, за продукцией, по утверждению бизнесмена, уже стоит очередь из покупателей.

Kusto Group в СП принадлежат 75%, «Грануле» – 25%. После вхождения ENRC партнеры группы получат по 15%, контроль сохранится у Kusto. Инвестиции составили порядка 1 млрд тенге.

Мощность завода – 12 000 тонн, мы рассчитываем на годовую выручку в $15–20 млн, так что завод окупится быстро, – уверен Копбаев.

Он считает, что сборщики сырья с хвостохранилищ двух экибастузских ГРЭС тоже в итоге будут работать с заводом Kusto Group:

- Там люди собирают сейчас вручную, им то платят, то не платят эти 80 тенге за килограмм. Мы упорядочим рынок – установим фиксированные цены, защитные механизмы, будем выдавать форму, обеспечим фронт работ – и они сами к нам придут.

Трансформация кож

На Семипалатинский кожмехкомбинат Kusto Group пришла в результате эволюции, вследствие принятого несколько лет назад решения вернуться в Казахстан и инвестировать в агросектор.

- Это была идея Еркина. Я, честно сказать, был против, потому что помню, сколько крови нам стоил агробизнес на Украине. Но там хотя бы чернозем, косточку бросил – и что-то вырастет, порт рядом – мы 150 тыс. тонн продукции в год выращиваем и всю отправляем морем на экспорт. Но и то – потратили несколько лет, чтобы это поставить. В сельском хозяйстве ведь множество нюансов, включая плохо отслеживаемое воровство. К тому же мы к тому времени прекрасно зарабатывали за пределами Казахстана. Но Еркин апеллировал к зову предков, и пришлось поддержать, – смеется Копбаев.

ФОТО: Андрей Лунин

Компания приобрела животноводческий бизнес, и выяснилось, что в стране не производятся высококачественные корма. А корма не выращиваются, потому что нет семян.

- Мы пошли в семена, создали СП с американской BASS. Купили земли в Петропавловской, Костанайской и Акмолинской областях, завезли громадный объем техники, инвестировали сумасшедшие деньги. В этом году посеяли 50 тыс. га кормов. Нам говорили: «На севере кукуруза не вызревает». У нас вызревает, наука делает все, есть специальные семена короткого созревания. То есть мы начали с коров, а надо было – с семян, но опыта животноводческого тогда еще не было, – признается Копбаев. – Получая шкуры, столкнулись с тем, что их экспорт запрещен. Да, раньше они уходили на экспорт черными каналами, но это все же лучше, чем сейчас, когда их сжигают или закапывают.

По словам бизнесмена, с предложением зайти на Семипалатинский кожмехкомбинат на них вышел АО «Инвестиционный фонд Казахстана».

Решение суда о банкротстве ТОО «Семипалатинский кожевенно-меховой комбинат» (в советское время работал в связке с крупнейшим в СССР Семипалатинским мясокомбинатом, шил полушубки для армии, с 1998 года единственным учредителем был Жумагазы Рахимгалиев) было принято летом 2019  и после всех апелляций вступило в силу в ноябре прошлого года.

До этого в 2005 БРК по постановлению правительства открыл комбинату кредитную линию в $23 млн – на переоборудование и модернизацию. Основная часть оборудования действительно была закуплена и установлена, но это не реанимировало предприятие – деньги не возвращались, полноценное производство не запускалось, комбинат время от времени работал на давальческом сырье только для оплаты коммунальных услуг. Был довольно громкий скандал, учредитель обвинял банк в прекращении финансирования на заключительном этапе, БРК бизнесмена – в многолетнем невыполнении обязательств по возврату кредита. Как бы то ни было, невозвращенные $22,3 млн госфинансирования грозили превратиться в груду ржавого металла.

Kusto Group согласилась заняться мехкомбинатом только на условиях аренды – пока.

- Потому что мы вообще с этим бизнесом незнакомы. Пришли на завод, посмотрели: оборудование в нормальном состоянии, хотя что-то, конечно, надо доинвестировать, специалисты есть. Удивило, что там с советских времен 50% работников – глухонемые, для них есть специальное общежитие рядом, – рассказывает Копбаев.

Kusto Group попросила три-четыре месяца на изучение вопроса, в итоге в этом году заключили договор на аренду до конца 2021-го.

- Но сейчас мы уже знаем, что в Казахстане производить кожу не получится, не будет здесь качества, это деньги на ветер, – констатирует Копбаев.

Оказывается, проблема в том, что в стране нет культуры снятия шкур на переработку. Шкура должна быть не покусанной оводами, без повреждений и порезов, цельная – то, что годилось для советских армейских полушубков, современный кожевенный рынок не принимает. В идеальном состоянии приходят лишь шкуры ТОО «KazBeef», там скот вовремя получает прививки и прочий уход, но их мало для комбината – всего 60 тонн.

Мы три раза пробовали и так, и эдак – все равно 80% продукции выходит брак. И кто бы сейчас ни пришел на этот завод, производить товарную кожу у них не получится. В итоге наши маркетологи подключили офисы в Китае, Вьетнаме, Италии и обнаружили, что очень востребован другой продукт – белкозин, или голье. Это чистейший белок, который остается после снятия меха и мездры. Из него делают пищевые добавки в корма, съедобную оболочку для сосисок и колбас. Следующий уровень – желатин, в Казахстане он на 100% импортный. Однако и белкозин, и желатин, которые у нас не производятся, включены в постановление по запрету экспорта шкур и облагаются экспортной пошлиной, а это 300 евро за тонну! – возмущается Копбаев.

Компания написала письмо в правительство с просьбой отмены пошлин. Правительство захотело, чтобы инвестор за это взял на себя обязательство по строительству предприятия, выпускающего уже не белкозин, а сразу желатин.

- Мы говорим: ребята, давайте двигаться step by step. Сейчас в стране пять-шесть кожевенных заводов, давайте начнем экспортировать сначала хотя бы белкозин – снимите экспортные пошлины! Прощупаем рынки, у нас появятся деньги, мы поймем, каков спрос на желатин. Тогда и начнем разговаривать о нем, – аргументирует бизнесмен.

Впрочем, по его словам, в желатин готовы инвестировать китайцы и забирать весь объем.

 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить