Торговые войны, в которых победителю достаётся всё

9150

После введения президентом Дональдом Трампом новых торговых пошлин Соединённые Штаты превратились из главного идеолога и защитника мировой многосторонней торговой системы в её главного врага. Но этот хаотичный политик вряд ли смог бы внезапно разрушить давно сложившиеся структуры и механизмы, если бы не происходили более фундаментальные экономические сдвиги

Иллюстрация: © Depositphotos.com/nestampak

Первый формальный сигнал нынешних торговых противоречий прозвучал в сталелитейной отрасли – это образцовая индустрия «старой экономики», страдающая (особенно в Китае) от огромного избытка мощностей.

Избыток мощностей – регулярный феномен в сталелитейной индустрии, который постоянно приводил к конфликтам. В 2002 администрация президента Джорджа Буша-младшего ввела высокие пошлины на импорт стали, однако она отступила после того, как группа по урегулированию споров Всемирной торговой организации приняла решение не в пользу США. Торговые ястребы в администрации Трампа вспоминают это решение как поражение, однако большинство экономистов считают, что в конечном итоге оно пошло на пользу американской экономике, которая не может выиграть, если важнейшее сырьё для многих отраслей облагается налогом.

Так или иначе, сегодня эти пошлины отличаются от пошлин Буша в одном очень важном аспекте: они конкретно нацелены на Китай. В соответствии с разделом 301 американского «Закона о торговле» 1974 года, президенту США предоставляются полномочия действовать в случае, если какая-либо американская отрасль экономики несёт урон из-за несправедливых действий иностранного правительства. Трамп ввёл высокие пошлины на китайский импорт стоимостью примерно $50 млрд. А Китай уже нанёс ответный удар, установив высокие пошлины на импорт 128 видов товаров, производимых в США.

Почему Трамп решил рискнуть торговой войной? Главная претензия его администрации такова: Китай требует от иностранных компаний передачи их интеллектуальной собственности в качестве условия доступа к внутреннему рынку. И действительно, данное требование может серьёзно повредить американским технологическим компаниям, по крайней мере пока они доминируют в своих отраслях.

Например, для крупнейших игроков на рынке социальных сетей или поисковых сайтов стоимость выхода на новый рынок, по сути, равна нулю. Существующие программы могут легко обслуживать миллионы новых пользователей, достаточно лишь перевести интерфейс этих сайтов на местный язык. Это означает, что выход на новый рынок означает просто увеличение прибылей. Но если заставить эти компании передать свою интеллектуальную собственность, тогда их бизнес-модель будет разрушена, потому что локальные игроки смогут эффективно конкурировать как на местном рынке, так и – потенциально – на рынках других стран.

У компаний, работающих в конкурентных отраслях, ситуация совсем иная. Увеличение производства и продаж за рубежом обходится им намного дороже, из-за чего размер маржинальных прибылей, которые можно было бы получить, оказывается меньше. Иными словами, в «старой» экономике, отличающейся большей конкуренцией, выгоды открытия новых рынков намного меньше. Именно поэтому лоббистские усилия потенциальных экспортёров, требующих улучшить для них доступ к тем или иным рынкам путём повышения пошлин, обычно игнорируются. Этим объясняется, например, отсутствие сопротивления протекционизму в Индии.

В новой технологичной экономике, где «победителю достаётся всё», ситуация меняется: владеющие интеллектуальной собственностью победители упускают огромные прибыли, если крупные рынки, подобные китайскому, защищены или закрыты, поэтому торговые конфликты становятся более острыми. Интересы торговой политики фокусируются прежде всего на перераспределении ренты, при этом занятость и интересы потребителей рассматриваются как второстепенные вопросы. (В конкурентных условиях для властей более высоким является приоритет максимального увеличения торгового потенциала с целью повысить производительность и число рабочих мест высокого качества.)

Монопольная рента приводит к росту рыночной стоимости. Действительно, стоимость гигантов новой экономики на фондовом рынке выше, чем у их аналогов в «старой экономике». Три крупнейшие технологические компании США стоят в 50 с лишним раз дороже трёх крупнейших американских производителей стали.

Назревающая торговая война обещает быть асимметричной. США, где располагаются все доминирующие технологические фирмы, будет трудно найти себе союзников против Китая. Дело в том, что в Европе и Японии компании, владеющие интеллектуальной собственностью, работают, как правило, в более конкурентных отраслях, а это значит, что требование Китая предоставлять интеллектуальную собственность будет иметь для них меньшее значение.

Европейской поддержкой будет трудно заручиться ещё и потому, что правительства стран Европы хотят получать свою долю в ренте американских компаний. Именно в этом конечная цель всех европейских усилий по увеличению налогов на прибыли цифровых транснациональных компаний, хотя подобный налог вряд ли поможет добиться перераспределения ренты.

Защитники этого налога доказывают, что прибыль следуют облагать налогом там, где она зарабатывается; при этом подразумевается, что прибыль зарабатывается там, где находятся клиенты. Но это спорный критерий. Американские компании могут совершенно законно утверждать, что их «европейские» прибыли являются доходом, получаемым за счёт их интеллектуальной собственности, которая формально может быть зарегистрирована где угодно (предпочтительно в юрисдикциях с низкими налогами). Тем самым европейский налог на эти компании вряд ли принесёт значительный доход.

В старой конкурентной экономике страна с большим внешнеторговым дефицитом могла легко выиграть в торговой войне. Но в новой экономике, где победителю достаётся всё, торговая война, начатая с целью заставить остальные страны мира открыться (а значит, позволить фирмам-победителям агрессора получать более высокую ренту), имеет совершенно другой характер.

Правительство США, по сути, разворачивает свой дипломатический арсенал на защиту интернет-гигантов, в то время как Европа и Китай жаждут получать долю в их монопольных прибылях. Ситуация оказывается даже более деструктивной, чем игра с нулевой суммой. Всё это может нанести серьёзный урон мировой торговой системе, ухудшив положение всех и каждого.

© Project Syndicate 1995-2018 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить