«Ресурсный патриотизм» в Казахстане отменяется

11932

Экономист Тимур Исаев: «В Казахстане начался разворот в сырьевой политике. Если ещё недавно иностранных инвесторов выдавливали из лучших проектов, то теперь государство вновь ищет их помощи. Ведь собственной эффективной геологоразведки и технологий добычи мы создать так и не сумели»

 

Отдали всё лучшее сразу

Депутаты мажилиса одобрили в первом чтении поправки в законодательство по вопросам недропользования. Министр по инвестициям и развитию Асет Исекешев представил их как реформу, необходимость которой «обострилась в условиях мирового финансового кризиса и конкуренции за инвестора». Власть меняет правила игры, и этот законопроект знаменует собой новую веху в истории непростых отношений государства с недропользователями.

Богатейшие недра – главный ресурс Казахстана, и распоряжение ими было и остается стержнем экономической политики государства. За два десятилетия она проделала впечатляющие кульбиты. В 90-х для иностранных инвесторов были открыты все двери. Их приглашали на любых условиях, делали все мыслимые налоговые послабления - лишь бы вкладывали деньги. В итоге буквально за несколько лет присутствие государства в сырьевых отраслях съежилось до символического размера.

Например, в нефтянке оно контролировало меньше 20% добычи. Государство в итоге оказалось вне самых главных доходообразующих проектов. В Карачаганаке оно вообще не имело доли, в Тенгизе и Кашагане сохранило присутствие, не дающее возможности влиять на управление. В металлургии государство вообще «растворилось», здесь даже не было никакой национальной компании.

Для недропользователей, по сути, не существовало никаких препятствий. Рад них могли изменить или «подвинуть» и налоговое, и экологическое законодательство.

Сверхлиберальная политика по отношению к иностранным недропользователям обернулась ускоренным притоком инвестиций. Шли бы они в таком же масштабе, если бы Казахстан требовал от инвесторов большего? Вопрос неоднозначный. Но официально принято считать, что именно льготные условия для недропользователей позволили завести в страну деньги и зарубежные технологии. 

Такая корова нужна самому

Но по мере того, как денег становилось больше, экономика крепла, а государство нагуливало жирок, стало приходить «прозрение». Заключенные контракты стали казаться не такими уж выгодными, иностранные технологии – не такими уж продвинутыми. Накапливалось недовольство со стороны не только общества, но и народившейся национальной буржуазии, которой стали тесны рамки торговли импортным ширпотребом. Хотелось чего-то большего, но лакомых кусков недр, которыми можно было бы  пользоваться без особых дополнительных вложений, уже не осталось.

С середины нулевых накопленный потенциал недовольства стал перерастать в конкретные действия со стороны власти. Нельзя сказать, что это был чисто казахстанский феномен. Все происходящее у нас укладывалось в общемировую волну «ресурсного патриотизма», идеологом которой называли незабвенного венесуэльского лидера Уго Чавеса.

До откровенного выталкивания иностранцев у нас дело не дошло, но государство начало активно «закручивать гайки». Чтобы не вызывать гнев мирового сообщества, под это дело подвели правовую базу. Законодательно государство закрепило за собой «право первой ночи». Если какая-то компания хочет продать месторождение или даже долю в нем, она должна сначала предложить его государству по аналогичной стоимости.

Затем было закреплено право государства в одностороннем порядке расторгать контракты на недропользование под предлогом защиты экономических интересов и национальной безопасности страны.

Осторожно, недра закрываются!

Этих двух рычагов оказалось вполне достаточно, чтобы начать процесс передела собственности. Государство стало заходить (или возвращаться?) в капитал нефтегазовых компаний «второго эшелона», включая «Петроказахстан», «Мангистаумунайгаз», «Каражанбасмунай».

Затем настал черед «высшей лиги». Используя комплексные инструменты давления, государство зашло в Карачаганакский проект и увеличило долю в Кашагане. Началась раскачиваться ситуация вокруг Тенгиза, проверяющие нашли там нарушения, связанные со сверхнормативной добычей. Дело шло к тому, чтобы увеличить госдолю и в ТШО.

Мало того, правительство объявило, что будут проверены все контракты недропользователей для восстановления «первоначальных экономических интересов». Был введен мораторий по предоставлению прав на недропользование. А на уже работающих недропользователей стали навешивать обязательства, как гирлянды на новогоднюю елку. Вслед за собственностью и управлением «казахстанское содержание» стали распространять и на рабочую силу, и на закупаемые товары и услуги.

Что самое примечательное, несмотря на масштабный передел собственности и тотальное «закручивание гаек», власть каким-то образом еще удерживалась на грани, отделяющей «ресурсный патриотизм» от откровенной экспроприации. Ей удалось избежать и скандалов с крупными инвесторами, и в целом резкого ухудшения инвестиционного климата. Неизвестно, что случилось бы дальше, но в политику недропользования вмешался кризис. 

Клондайк не получился

Ограничение доступа к финансовым ресурсам оказалось настоящим ушатом холодной воды, который заставил государство вспомнить, что контроль за недрами нельзя расширять безгранично. Ведь их использование требует огромных инвестиций. Между тем, увлекшись усилением госконтроля, мы отстали в конкуренции за инвесторов. Точнее будет сказать, несколько лет такой вопрос вообще не стоял.

У нашей власти было совсем другое представление о схеме отношений с недропользователями. Она считала, что казахстанские недра – это «мед», а инвесторы – «мухи», которые на него слетаются. И задача власти состоит лишь в том, чтобы отгонять назойливых «мух».

Однако жесткие экономические реалии вдребезги разбили эту концепцию. На самом деле важнее не тот, у кого сырье, а тот, у кого есть технологии его разведки и добычи, рынки сбыта и инвестиционные средства. Все это мы упустили, занимаясь расширением доли государства. Все эти годы власть оттачивала технологии «добычи» активов, а не минеральных ресурсов.

Новых крупных месторождений разведано не было, из многообещающих проектов на Каспийском шельфе не «выстрелил» ни один. Имидж Казахстана как «нефтяного Клондайка» изрядно потускнел. Попытка придать ему прежний блеск за счет рекламы  проекта «Евразия» по глубокому бурению на Прикаспийской впадине успехом не увенчалась, не вызвав интереса инвесторов.

Падение же цен на металлы и нефть окончательно развеяло надежды, что мы сможем самостоятельно преодолеть последствия «потерянных» лет, когда в разведку новых месторождений ничего не вкладывалось. У госкомпаний просто нет на это средств. Так же, как и у частных игроков. Впрочем, сильных отечественных частных компаний в сфере недропользования практически и не осталось.

Власть сделает «прыжок кенгуру»

Поэтому власть забила тревогу и в спешном порядке вновь поворачивается к иностранным и отечественным негосударственным инвесторам лицом, а не тем местом, которым была повернута ранее.

По данным, которые привел Асет Исекешев, Казахстан занимает лишь 87 место из 113 стран по привлекательности госрегулирования недропользования. Поэтому правительство предлагает реформу, чтобы перейти на международные стандарты. При этом за основу взят опыт далекой Австралии.

«Выбор Австралии в качестве примера стал возможным по результатам полутора лет работы, анализа лучшей мировой практики, рекомендаций Всемирного банка. Прозрачность, простота процедур предоставления возможностей в этой стране являются эталоном инвестиционной привлекательности в мире», - пояснил Исекешев.

Идеология поправок заключается в том, чтобы максимально упростить процедуры предоставления права недропользования и геологоразведки, совершить «переход от административно-командных методов к экономическому стимулированию недропользователей». Обязательные экспертизы контракта на недропользование будут сокращены до 60%. Предусмотрено предоставление права недропользования по упрощенной процедур на основе аукциона.

Мало того, предлагается на основе прямых переговоров предоставлять право недропользования первому обратившемуся лицу, с которым будет подписан типовой контракт, не требующий прохождения существующих обязательных экспертиз.

Снятие административных барьеров должно, по замыслу правительства, дать начало притоку инвестиций в разведку минеральных ресурсов.

«По предварительным данным McKinsey & Company, в случае запуска массовой геологоразведки в Казахстане прогнозируется открытие не менее 15 месторождений мирового уровня, а также открытие новых горнорудных провинций», - пообещал депутатам Асет Исекешев.

Словом, Казахстан надеется сделать гигантский прыжок, как австралийский кенгуру, – из числа стран с самым запутанным регулированием в  когорту лидеров в этой сфере.

Пошли не той дорогой

Между тем, одно лишь изменение законодательства уже не решит проблему привлекательности казахстанского сектора недропользования. Прежде всего инвесторам нужна не просто хорошая, но еще и стабильная правовая база. Казахстанский закон «О нефти» многократно перекраивался, пока, наконец, вовсе не был упразднен.  На смену ему пришел закон «О недропользовании», принятый в 2010 как универсальный акт, который урегулирует все вопросы в этой сфере. Но уже за четыре года в него два раза вносились изменения и дополнения, поправки были внесены в более чем пятьдесят статей. Теперь снова в него вносятся поправки, а еще правительство готовит отдельный Горный кодекс.

Законодательство переписывают не только под серьезные изменения экономической конъюнктуры, но и под новых министров, под новую структуру госорганов. Так продолжаться больше не может. Проекты в недропользовании, а уж тем более в геологоразведке, отличаются очень длинным горизонтом планирования. И компаниям  принципиально важна предсказуемость правил игры. 

Кроме того, следует исправить стратегическую ошибку, которое допустило государство. Настоящий «ресурсный патриотизм» состоит не в том, чтобы «отжимать» активы, а в том, чтобы создавать собственную научную, производственную, технологическую, кадровую базу - чтобы затем самостоятельно реализовывать серьезные проекты.

По такому пути в свое время пошла Норвегия, которая не только добилась технологической независимости в нефтегазовой сфере, но и стала экспортером технологий. Поэтому норвежцам сейчас нет нужды бесконечно менять свою политику в зависимости от конъюнктуры на мировом рынке.

Казахстан же пошел по пути наименьшего сопротивления, рассчитывая, что стоит только надавить на инвесторов - и они сами принесут лучшие технологии. И теперь, не имея крепкого фундамента в виде развитого сектора геологоразведки, технологий добычи минеральных ресурсов или хотя бы сервисных услуг для недропользователей, мы вынуждены подменять долгосрочную стратегию в недропользовании ситуативными колебаниями в стиле флюгера. 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить