Нелегкий выбор акционеров «РД КазМунайГаз»

23902

Миноритарный акционер «РД КазМунайГаз» Александр Гладышев рассказал Forbes.kz, перед каким выбором поставила материнская компания «КазМунайГаз» его и других частных инвесторов своей «дочки»

Фото: РД КМГ

НК КазМунайГаз инициировала внеочередное собрание акционеров, на котором независимым (то есть, не связанным с самой НК КМГ) акционерам ее дочерней компании «Разведка Добыча КазМунайГаз» предлагается одобрить ряд изменений в устав компании и договор о взаимоотношениях между НК КМГ и РД КМГ, направленных на централизацию и упрощение порядка принятия решений в рамках холдинга Национальной компании. В случае одобрения таких поправок НК КМГ готов выкупить акции РД КМГ у тех акционеров, кто пожелает продать свои ценные бумаги, с небольшой премией к текущей рыночной цене. Независимые директора РД КМГ, полномочия которых будут существенно сокращены в результате предлагаемых шагов, призывают акционеров голосовать против.

На первый взгляд, речь идет о разумных шагах по повышению эффективности в условиях низких цен на нефть. Добровольность принятия изменений и участия в выкупе, а также премия к текущей цене могут создать впечатление справедливого отношения к миноритарным акционерам. Несогласие независимых директоров может быть интерпретировано как ожидаемая попытка выторговать условия получше. При таком взгляде на происходящее не видно повода для повышенного внимания к предпринимаемым шагам и их последствиям. Как результат, не видно и детального обсуждения данного вопроса в казахстанских СМИ.

Почему же тогда авторитетное международное издание Financial Times называет данные события «ключевым тестом для оценки подхода Казахстана к международным инвесторам» («a key test of Kazakhstan’s approach to international investors») и призывает НК КМГ улучшить предложение для миноритарных инвесторов своей дочерней компании? Заголовок влиятельной редакционной колонки Lex, упоминание в которой само по себе свидетельствует о важности вопроса, красноречиво обозначает общий смысл комментария: «KazMunaiGas EP: father does not know best» (возможный перевод: «отец не знает, как надо»). Чтобы не осталось сомнений, подзаголовок поясняет: «A parent gets it wrong» («Родитель не прав»).

Понимание причин такого критического отношения требует изучения истории вопроса и знания того, как работают финансовые рынки. Эти усилия оправданы, так как последствия шагов НК КМГ действительно выходят за рамки отдельной компании и даже нефтяной отрасли. Речь идет ни много ни мало об инвестиционном климате Казахстана.

Автор этих строк непрерывно, c 2006 года является одним из мелких, но весьма лояльных миноритарных акционеров РД КМГ. Мой профессиональный опыт включает работу финансовым аналитиком по нефтегазовым компаниям в одном из крупнейших международных инвестиционных банков и руководителем подразделений по связям с инвесторами, в том числе, в самой РД КМГ, откуда я ушел более 4 лет назад. Таким образом, я длительное время занимался вопросами инвестиционной привлекательности нефтяных компаний и не понаслышке знаю о том, как инвесторы воспринимают те или иные шаги менеджмента.

Сразу хочу подчеркнуть, что речь пойдет именно о восприятии тех инициатив, которые предложены на рассмотрение акционерам. Я не пытаюсь давать оценку намерениям НК КМГ и не просто допускаю, но искренне надеюсь на то, что наш основной акционер действительно хочет провести преобразования, от которых выиграют все инвесторы, в том числе мы, миноритарии. Такой результат был бы историей успеха, укрепляющей доверие как к НК КМГ, так и к инвестированию в Казахстан в целом. Именно поэтому важно вовремя оценить, ведут ли конкретные шаги в этом выгодном для всех направлении.

Рассмотрим по порядку те возможности, которые открываются перед миноритарными акционерами РД КМГ в свете предложений материнской компании. Таких вариантов три.

Во-первых, можно проголосовать за предложенные изменения и остаться акционером. Второй сценарий - проголосовать «за» и воспользоваться предложением о выкупе. Третий вариант - проголосовать против. При этом предложения о выкупе сделано не будет, поэтому придется остаться акционером. Вариант продажи на рынке другим инвесторам мы отдельно рассматривать не будем, так как он эквивалентен одному из перечисленных выше с заменой акционера-продавца на покупателя. Также стоит отметить, что для владельцев крупных пакетов в условиях низкой ликвидности в сочетании с неопределенностью дальнейших перспектив компании продажа на рынке фактически невозможна, поскольку попытка такой продажи привела бы к существенному падению цены даже с текущих крайне низких уровней.

Итак, что отдают и что получают миноритарные акционеры в случае одобрения предложений НК КМГ?

В целом, миноритарным инвесторам предлагается пожертвовать рядом положений, обеспечивающих самостоятельность бизнеса РД КМГ, и некоторыми специальными полномочиями независимых директоров.

Следует пояснить, что самостоятельность и независимость бизнеса, от которой нам предлагают отказаться, не означает, что РД КМГ может заниматься чем угодно, вопреки воле НК КМГ. Располагая большинством голосов как на собрании акционеров, так и в совете директоров, материнская компания, безусловно, уже имеет высокую степень контроля. Самостоятельность также не является препятствием для передачи тех или иных функций от РД КМГ на аутсорсинг другим подразделениям национальной компании, или для внедрения выгодных для компании технологических инициатив. Все это подробно, с примерами из практики, разъясняют независимые директора РД КМГ в своем ответе на предложения основного акционера.

Что же меняется? Ключевая разница, видимо, состоит в следующем. Как самостоятельный бизнес, РД КМГ может отдать, например, обеспечение IT на аутсорсинг в НК КМГ, если совет директоров посчитает, что таким образом будет достигнут положительный эффект для РД КМГ – к примеру, если предоставляемые услуги будут более высокого качества при более низкой цене по сравнению с альтернативами на рынке. Как несамостоятельный бизнес РД КМГ отдаст IT в головную компанию только потому, что такое решение было принято на уровне НК КМГ для всей группы. Зачем в первом случае самостоятельному РД КМГ отказываться от выгодного для себя предложения - непонятно. Во втором случае непонятно, как защитить интересы независимых акционеров, если вдруг предложение окажется невыгодным.

Возникает такой вопрос. Если у НК КМГ есть контрольный пакет акций, почему вообще у миноритарных инвесторов и независимых директоров (НД) должны быть какие-то особые права? Понятно, что есть ограничения и требования для сделок с заинтересованностью - для них есть и законодательные ограничения. Но если речь идет об операционной деятельности, почему нельзя решать вопросы простым большинством? Ведь если нет согласия, все равно как-то нужно принимать решения. Разве во всех компаниях с контролирующим акционером есть некие договоры о взаимоотношениях, дающие специальные права НД? Если, например, акционер был миноритарием, скупал акции и довел свой пакет до контрольного, он что, должен отказаться от части своих прав?

В нашем случае ответ такой. Действительно, НК КМГ могла бы иметь весь объем прав контрольного акционера, предусмотренный законодательством. Именно так обстояли дела до 2006. Тогда действовала другая версия Устава, а соглашения о взаимоотношениях с «дочкой» не существовало. Все те специальные права, которые теперь у нас хотят забрать, были нам предложены самим контрольным акционером при выводе его «дочки» на международный фондовый рынок. Новый Устав и дополнительные соглашения были частью сделки: мы, миноритарные акционеры, даем вам $2 млрд, а вы, существующие владельцы, даете нам особые права и защитные механизмы, а также делитесь заработанной прибылью пропорционально нашим долям. Мы свою часть сделки выполнили, $2 млрд были переданы РД КМГ и использованы для расширения бизнеса. Можно ли было не предлагать миноритариям дополнительных прав и полномочий? Конечно, можно, но и сумма сделки тогда была бы другой. Может быть, $1 млрд, может быть, $100 млн - словом, это была бы другая сделка.

Специальные права независимых директоров (НД), предусмотренные корпоративными документами, бывают двух видов. Во-первых, есть вопросы, которые относятся к исключительной компетенции таких директоров. Главное в этой группе - одобрение сделок с заинтересованностью. Если, к примеру, РД КМГ продает нефть одной из структур НК КМГ, то одобрение такой сделки происходит без участия директоров от НК КМГ. Это стандартный и не вызывающий никаких споров механизм разрешения очевидного конфликта интересов, принятый повсеместно. В этой части права НД сохраняются и даже немного расширяются за счет включения мелких сделок, ранее относившихся к компетенции правления. Исторически миноритариев беспокоил не столько механизм одобрения сделок с заинтересованностью, сколько готовность независимых директоров этим механизмом пользоваться. Такое беспокойство высказывалось, например, при покупке РД КМГ облигаций материнской компании на сумму $1,5 млрд долларов в 2010. Ряд защитных мер, предусмотренных условиями той сделки, продемонстрировал реальность участия независимых директоров в решении подобных вопросов. Словом, в этой части поправки в документы будут восприниматься как подтверждение статус-кво.

Иначе обстоит дело со второй группой специальных прав НД - необходимостью согласования ряда вопросов большинством независимых директоров в дополнение к принятию решения советом директоров в целом. Проще говоря, в текущей системе корпоративного управления НД имеют возможность заблокировать решения по многим существенным вопросам, если, по их мнению, такие решения идут вразрез с интересами миноритарных акционеров.

НК КМГ предлагает отменить некоторые из этих полномочий, руководствуясь той же идеей более тесной интеграции РД КМГ в группу НК КМГ и ссылаясь на то, что соответствующие вопросы не касаются и не затрагивают интересы миноритарных акционеров. Так ли это?

Посмотрим на один из примеров - одобрение социальных расходов. Как известно, все компании в той или иной степени несут социальные расходы, что считается нормальной практикой. Вопрос состоит в поиске разумного баланса между объемом таких расходов и рентабельностью бизнеса для акционеров. Казалось бы, все акционеры, и большие и мелкие, находятся «в одной лодке», и рост «социалки» одинаково отражается на их интересах. Соответственно, почему бы подобные вопросы не решать обычным большинством голосов, не выделяя миноритариев и представляющих их интересы независимых директоров? Однако в данном случае нельзя забывать, что конечным собственником НК КМГ является государство, которое может оказывать влияние на голосование директоров от НК, как минимум - через кадровые решения. По разным причинам для государства может быть не только допустимым, но и предпочтительным решение тех или иных социальных проблем, особенно региональных, не через бюджет, а напрямую за счет соответствующих расходов государственной нефтяной компании, несмотря на сокращение ее прибыли. Проблема в том, что прибыль при этом сокращается для всех акционеров, включая миноритарных. Именно для того, чтобы баланс интересов был соблюден, независимые директора имеют возможность существенно влиять на такие решения. К прекращению социальных расходов это не ведет, так как многие такие расходы предусмотрены законом, условиями лицензий или существующими договорами. Кроме того, миноритарные акционеры тоже заинтересованы в социальной стабильности в своих регионах. Однако контроль со стороны НД позволяет удерживать объем таких расходов в разумных рамках и добиваться позитивной отдачи социальных программ для компании.

Другой пример вопроса, выводимого из-под контроля независимых директоров - принятие решения о добровольной ликвидации или реорганизации компании. Поскольку нефтяные активы при этом никуда не исчезают и продолжают платить те же налоги в бюджет, чувствительность государства и миноритарных акционеров к данному вопросу может быть различной.

Таким образом, поддерживая предложения НК КМГ, миноритарные акционеры отдают целый ряд прав, механизмов контроля над деятельностью компании и принимают риски неблагоприятных для себя решений в будущем. Что они получают взамен?

В обращении НК КМГ к акционерам говорится о ряде инициатив, ради которых, как утверждается, и следует внести изменения в корпоративные документы.

Вскользь отметим, что независимые директора РД КМГ достаточно подробно оспаривают необходимость вносимых поправок для внедрения управленческих и технологических улучшений. Сторонним акционерам сложно оценить, кто здесь прав. Да, есть поправки, которые, как представляется, не имеют отношения к декларируемым НК КМГ целям. Причем здесь, например, тот же вопрос контроля НД за социальными расходами или еще одно непонятное новшество - возможность обменивать акции одного вида на акции другого вида? Но можно допустить, что часть изменений вносится «заодно», чтобы не переписывать Устав несколько раз. В любом случае, не знакомые с внутренней «кухней» миноритарные акционеры вынуждены ориентироваться на комментарии сторон, и пока последнее слово сказано независимыми директорами РД.

Другая проблема состоит в том, что никаких количественных оценок улучшения финансовых показателей РД КМГ в результате предлагаемых инициатив не приводится. То, что можно было бы оценить - экономия за счет объединения в рамках группы НК КМГ некоторых административных функций, таких как IT и кадровая служба, не может быть существенным, так как доля таких расходов и так невелика. Так, в составе общих и административных расходов вознаграждение работникам в 2015 составило 19 млрд тенге, еще около 2 млрд тенге ушло на консультационные и аудиторские услуги. Для сравнения, производственные расходы за тот же период составили на порядок больше - 225 млрд тенге, транспортные расходы - 67 млрд тенге, налоги, помимо подоходного налога, - 182 млрд тенге, капитальные расходы - 98 млрд тенге.

В разделе «факторы риска» своего циркуляра НК КМГ, говоря об инициативах по улучшению показателей деятельности компании, отмечает, что «невозможно гарантировать успешность этих инициатив и предугадать будущие показатели деятельности Компании с какой-либо степенью определенности». В этом заявлении нет ничего необычного, мы в самом деле не в состоянии предсказывать будущее, но в отсутствие внятных целевых ориентиров, кроме указанной неопределенности ничего не остается.

Еще один риск, про который нам говорят - это риск прекращения листинга на Лондонской фондовой бирже. С одной стороны, НК КМГ обязуется не инициировать делистинг и поддерживать усилия РД КМГ по выполнению листинговых требований. Но, с другой стороны, именно инициатива НК КМГ повышает риск делистинга из-за сокращения доли свободно обращающихся акций в результате их возможного выкупа. Такой сценарий прекращения листинга РД КМГ в Лондоне - не просто гипотетический риск, о котором нас предупреждают «на всякий случай». Новая редакция Договора о взаимоотношениях в явном виде предусматривает такую возможность (п. 2.2.). Для портфельных инвесторов потеря международного листинга может привести к практически полной потере стоимости ценных бумаг. Так, недавнее решение о делистинге российской нефтяной компании «Руспетро» мгновенно обвалило котировки в пять раз.

Циркуляр НК КМГ также указывает на риск снижения ликвидности и рыночной стоимости ценных бумаг после завершения процедуры выкупа.

В этом месте можно было бы подвести итоги первого из трех вариантов - проголосовать «за» и остаться. Но прежде чем это сделать, необходимо сказать о еще одной проблеме миноритарных акционеров, решение которой не предусмотрено предлагаемыми инициативами НК КМГ. Эта проблема имеет давнюю историю и носит настолько принципиальный характер, что без попытки ее решения любые другие меры не в состоянии преодолеть скептического отношения инвесторов к РД КМГ как объекту вложения средств. Речь идет об использовании компанией значительного объема свободных денежных средств, находящихся в ее распоряжении.

С 2008 по 2015 ни разу объем денег на балансе РД КМГ (если говорить точнее, размер денежных средств и финансовых активов за вычетом заимствований, по состоянию на конец года) не опускался ниже $3 млрд и нередко превышал $4 млрд. С точки зрения финансового менеджмента такая ситуация является ненормальной и ведет к разрушению акционерной стоимости.

Не вдаваясь в финансовую теорию, приведу гипотетический пример, поясняющий этот тезис. Представим, что в 2010 РД КМГ, оставив в своем распоряжении $1 млрд, распределила бы среди своих акционеров $3 млрд. Около $2 млрд ушло бы государству в лице НК КМГ, еще $1 млрд - миноритарным акционерам. Один из простейших вариантов вложения этих средств - инвестирование в суперликвидный индекс акций S&P500. За период с 2010 по 2015 этот индекс удвоился. Таким образом, без труда продав свои вложения в 2015, акционеры имели бы в своем распоряжении уже $6 млрд - $4 млрд у НК КМГ и $2 млрд у миноритариев, в сумме на $3 млрд больше, чем есть у них сейчас в виде средств на балансе РД КМГ. При этом для самой РД КМГ в части ее производственных программ, капитальных вложений, зарплат сотрудникам, социальных затрат и т. д. никаких изменений не потребовалось бы. Компания все эти годы работала бы точно так же, как она работала. Подчеркну, это условный пример. В нем не учтен, например, финансовый доход, который смогло заработать казначейство РД КМГ за это время, или вероятность того, что самостоятельные вложения акционеров могли быть убыточными. Суть от этого не меняется: отказываясь распределять избыточные денежные средства, нефтяная компания лишает своих акционеров возможности что-либо сделать с этими деньгами и выходит за рамки своего мандата, состоящего в инвестировании в нефтяной бизнес.

В реальной жизни восприятие инвесторами того или иного уровня финансовых активов и дивидендов зависит от конкретной ситуации. Если в один год у компании образовался излишек денег, никто не требует его немедленного распределения. Инвесторы склонны полагаться на суждение директоров компании о том, что в большей степени соответствует их интересам: распределение доходов или их реинвестирование в рост компании, чтобы доступный для распределения «пирог» вырос в будущем. Но с течением времени, если не происходит ни роста, ни выплаты накопившихся средств, доверие к руководству компании снижается.

С момента IPO РД КМГ позиционировала себя как консолидатор нефтяных активов на суше. Деньги, полученные во время IPO 2006 года, были направлены на приобретение долей в компаниях «Казгермунай», «Каражанбасмунай», «Петроказахстан». Операционные и финансовые показатели выросли. Рынок это приветствовал, и котировки GDR к началу 2008 на фоне роста нефтяных цен доходили до $30-35.

Затем последовали финансовый кризис и падение цен на нефть. В то время инвесторов больше волновала сохранность накопленных финансовых ресурсов, основная часть которых была размещена на депозитах в казахстанских банках. По мере того как финансовая система и нефтяной рынок восстанавливались после кризиса, росли ожидания акционеров относительно дальнейших вложений имеющихся у РД КМГ средств в нефтяные активы. Компания подтверждала свои намерения обеспечить рост за счет приобретений и геологоразведки, и делала практические шаги по реализации своей стратегии. В то же время, в 2012 был значительно увеличен размер дивидендов: с $389 млн до $615 млн. Кроме того, в 2011-2012 средства направлялись на обратный выкуп акций. Тем не менее, проблема избыточных средств на балансе оставалась нерешенной: уровень денежных средств оставался на неприемлемо высоком уровне более $4 млрд. С течением времени уровень доверия к компании падал, и для его восстановления уже не хватало небольших шагов, пусть и в правильном направлении: дальнейший рост дивидендов до $730-740 млн в год в 2013-2014 оказался недостаточным, чтобы вернуть инвесторам оптимизм.

Вот что говорят независимые директора (ННД) РД КМГ в годовом отчете компании за 2015:

«РД КМГ продолжает владеть значительным запасом денежных средств, и, несмотря на свое финансовое положение, компания за последние годы не приобретала какие-либо значительные нефтегазовые активы, а также не направляла существенные инвестиции в геологоразведку. С учетом этого ННД дали рекомендацию совету директоров о том, что РД КМГ необходимо вернуть избыточные денежные средства акционерам путем распределения специального дивиденда. ННД озвучивали предложение о выплате специального дивиденда в течение трех предыдущих лет, но в каждом случае (в том числе и в год, закончившийся 31 декабря 2015 года) совет директоров, представленный большинством голосов НК КМГ, отклонял рекомендацию ННД».

Принятое в 2015 решение о сокращении дивидендных выплат за 2014 до $162 млн на фоне падения цены на нефть послужило четким сигналом о снижении шансов миноритарных акционеров когда-либо получить доступ к своим средствам, накопленным на балансе компании. В день объявления этого решения котировки акций упали на 8,5%.

Через год компания и вовсе отказалась выплачивать дивиденды, за исключением символического обязательного дивиденда по привилегированным акциям, подтвердив тем самым худшие опасения инвесторов. Разумеется, результаты операционной деятельности и рыночная конъюнктура продолжали влиять на котировки акций РД КМГ, но проблема отношения к миноритарным акционерам стала той призмой, через которую рынок стал смотреть на компанию.

Например, один из инвестиционных банков в начале 2016 для прогнозирования стоимости акций РД КМГ применял дисконт 50% к объему финансовых средств на балансе компании. Другими словами, аналитик банка делал предположение, что половина денежных средств никогда не будет использована таким образом, что миноритарные акционеры получат от этого какую-либо выгоду. После решения о нулевом дивиденде по простым акциям дисконт был увеличен до 75%, а рекомендация изменена с «держать» на «продавать».

Именно такой взгляд на ситуацию вокруг компании, как представляется, лежит в основе низкой рыночной стоимости ценных бумаг РД КМГ. Дело не столько в результатах производственной и финансовой деятельности, сколько в отсутствии уверенности, что каковы бы ни были эти результаты, миноритарные акционеры смогут получить причитающуюся им долю прибыли за прошлые или будущие годы. Неудивительно, что независимые директора РД КМГ публично дистанцировались от соответствующих дивидендных решений, не желая разделять возникающую репутационную, если не юридическую ответственность за их последствия.

Теперь вернемся к первому варианту возможной реакции миноритарного акционера на предложения НК КМГ. Каков расклад для инвестора, голосующего «за», но остающегося акционером компании?

С одной стороны, он теряет часть прав и механизмов влияния на деятельность компании. С другой стороны, он не получает четких ориентиров, каким образом показатели компании улучшатся, и если они улучшатся, каким образом это отразится на его - акционера - доходах. При этом его предупреждают о рисках потери ликвидности и рыночной стоимости акций, а также о риске делистинга. Независимые директора заявляют о непривлекательности выносимых на голосование предложений НК КМГ и ставят под сомнение декларируемую мотивацию этих предложений. Есть еще обещание приоритетного отношения в случае IPO материнской компании, но сроки и параметры такого IPO не определены. Чтобы добровольно согласиться на такой расклад, на мой взгляд, нужно знать или верить в что-то такое, чего я не увидел в опубликованных материалах.

Второй сценарий - проголосовать «за» для того, чтобы воспользоваться предложением о выкупе, если оно будет сделано. Этот вариант гораздо проще. Продавая акции, инвестор полностью избавляется от многочисленных рисков и неопределенностей первого сценария. Ему уже все равно, сработают ли инициативы НК КМГ или нет, как изменится дивидендная политика, останется ли листинг и т.д. При этом неопределенный, но все же плюс - приоритетное отношение при будущих IPO - сохраняется. Единственный вопрос в этом сценарии - цена выкупа.

НК КМГ открыто заявляет, что эта цена рассчитывается как приходящаяся на 1 акцию доля в текущей наличности на балансе РД КМГ (с учетом дебиторской задолженности), и называет эту цену справедливой, ссылаясь на убыточность операционной деятельности компании. Что это означает? Поясню на примере.

Представьте себе, что ваша компания занимается грузоперевозками и имеет в собственности один грузовик, купленный несколько лет назад вскладчину за $60 тыс.: $20 тыс. ваших и $40 тыс. - вашего партнера. Всего у компании три одинаковых акции: одна у вас и две - у партнера, пропорционально вложениям. В прошлом бизнес приносил хороший, но нестабильный доход: иногда очень высокий, иногда бывали и убытки. Помимо грузовика у компании есть счет в банке, на котором лежит $3 тыс. долларов заработанных ранее денег, и больше нет никаких активов или обязательств. Грузовик пусть не в идеальном, но в исправном состоянии, ежедневно выполняет рейсы, но сейчас как раз не очень хорошая конъюнктура, поэтому работа идет на грани рентабельности, если не с небольшим убытком. Партнер, обладая контрольным пакетом, ведет бизнес так, как считает нужным, вам не все нравится, и вы приходите к взаимному согласию, что вам стоит выйти из этого бизнеса. И тут партнер предлагает вам такой вариант: «Знаешь, у нас в банке лежит $3 тыс., на твою долю приходится $1 тыс. Давай я тебе за твою акцию эту $1 тыс. отдам, а $2 тыс. и грузовик оставлю себе, на том и разойдемся. Так будет справедливо, все равно бизнес сейчас убыточный».

Вот что имеют в виду независимые директора РД КМГ, когда говорят, что предложение о выкупе не учитывает стоимость производственных активов компании.

В результате такого «выкупа» акционер получает часть собственности, которая ему и так опосредованно принадлежит, а остальная собственность изымается у него без компенсации. Да, возможны ситуации, когда убыточный актив действительно имеет нулевую стоимость. Такое бывает, если этот актив ни при каком сценарии, включая ликвидационный, не может принести денег своему владельцу, и случается это при наличии долгов и банкротстве. Понятно, что к РД КМГ это не имеет отношения.

Для оценки справедливости такого «выкупа» не обязательно знать рыночную цену. Скорее так: если рыночная цена находится на данном уровне, можно оценить, какой уровень справедливости ожидает рынок.

Держателям привилегированных акций повезло еще меньше: их будут выкупать чуть больше чем за половину от денежных средств, приходящихся на их долю.

Но, как бы то ни было, вариант с выкупом хорош тем, что он снимает неопределенность и предоставляет ликвидность, которой нет на рынке.

Третий вариант - проголосовать против предложений НК КМГ и попытаться сохранить статус-кво. Какие перспективы у миноритарных акционеров в этом случае?

С одной стороны, НК КМГ говорит, что тогда «потери акционеров и держателей ГДР скорее всего, неизбежны». Трудно в этом сомневаться, так как потери уже налицо: рыночная котировка предполагает, что некоторая часть существующих активов не имеет к нам, миноритарным акционерам, никакого отношения. С другой стороны, независимые директора РД КМГ, чьей обязанностью является защита наших интересов, считают, что в наших интересах голосовать именно «против» и говорят о том, что перспективы у компании есть, она не убыточна и проводит реформы. Ясно только то, что в случае голосования «против» сохранится высокий уровень неопределенности (как, впрочем, и при голосовании «за»), и все будет зависеть от того, смогут ли независимые директора и руководство НК КМГ найти вариант дальнейшего конструктивного сотрудничества. Пока у них это плохо получается.

Оценивая совокупность этих трех вариантов, могу сказать одно: мне как акционеру не нравится, что меня ставят перед таким выбором. Я уже стал беднее и вижу риск дальнейших потерь. Раньше дивиденды РД были для меня серьезным подспорьем, а теперь их нет, хотя у компании достаточно денег. Мне непонятно, почему я должен отдавать свои права или собственность без справедливой компенсации. Я разочарован, что взрослые уважаемые люди не смогли между собой договориться о разумном, устраивающем всех решении, и теперь я вынужден в свое свободное время читать длинные замысловатые юридические документы.

Разве нет общего интереса всех акционеров, который мог бы лечь в основу приемлемых договоренностей? Разве кто-то против повышения эффективности и сокращения бюрократии? Пусть в учебнике написано, что компания должна выплатить всю свободную наличность и взять умеренный долг - не обязательно сразу делать именно так. Можно для начала вернуться к среднему по отрасли уровню дивидендов, посмотрев, как это делают другие компании, для которых цены на нефть тоже упали.

Есть желание консолидировать активы и вывести на рынок всю группу НК КМГ? Для этого существуют более простые и менее болезненные решения, чем выдавливание миноритарных акционеров из «дочки» - например, можно собрать активы на существующей, проверенной публичной платформе РД и развивать инвестиционную историю, а не разрушать ее. Не нравится такой вариант? Есть другой. Вы хотите расторгнуть сделку, заключенную в 2006? Тогда верните деньги, которые я вам тогда дал, плюс упущенная выгода, минус выплаченные дивиденды. Конкретные параметры пусть определит независимый арбитраж.

Нельзя забывать и о более широкой картине. Сколько крупных казахстанских компаний торгуются на международном рынке? Две-три, плюс пара банков. С мажоритарным участием государства - одна, именно эта. Значит, на сегодняшний день то, что с этой компанией происходит, во многом и есть инвестиционный климат Казахстана. Не форумы, на которых именитые участники говорят правильные слова, а именно то, что происходит здесь с нами, миноритарными акционерами, своими деньгами сделавшими ставку на то, что с нами обойдутся справедливо.

Может быть, стоит прислушаться к авторам той самой колонки Lex, когда они предупреждают: «Investors have shorter memories, but they will remember this».

Примечание. Данная публикация отражает мнение автора и не является рекомендацией покупать, продавать или совершать иные действия в отношении ценных бумаг АО «Разведка Добыча «КазМунайГаз». Полное содержание предложений АО «НК «КазМунайГаз» и ответа Независимых Директоров АО «Разведка Добыча «КазМунайГаз» опубликовано на интертнет-сайтах www.kmg.kz и www.independent-kmgep.com.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить