Из рубля в тенге
ЕБРР перенаправил свои инвестиции из России в Казахстан
Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) в нынешнем году серьезно усилил свое присутствие в РК, увеличив портфель проектов, даже несмотря на то, что понизил прогноз по ВВП страны на 2015 год до 1,5%.
О том, как этот международный институт видит для себя ситуацию в России и Казахстане, рассказывает Forbes Kazakhstan управляющий директор по странам операций ЕБРР Оливье Декамп.
– С 1 января 2015 года начал работу Евразийский союз. Какие глобальные последствия будет нести членство в этом объединении для Казахстана?
– Когда присоединяешься к надгосударственному союзу, это предполагает и возможности и вызовы. Сначала объединение дало толчок взаимной торговле между Казахстаном и Россией, однако длилось это, как известно, недолго.
Сегодня я бы обратил внимание на долгосрочные перспективы, которые открывает Евразийский союз. С одной стороны, это крупный рынок, который гораздо больше, чем казахстанский. С другой – имеется некоторое напряжение для местного производства, как менее конкурентного по отношению к российскому. Я бы не стал уделять основное внимание краткосрочным перспективам. Евразийский союз может предложить большие возможности для правительства Казахстана по ускорению проводимой политики индустриализации, модернизации, энергоэффективности и созданию хорошего инвестиционного климата.
Мне кажется, сейчас главный вопрос – это позиционирование Казахстана в Евразийском союзе в среднесрочном плане. То есть это открывающиеся возможности, несмотря на краткосрочные вызовы. При этом нужно понимать, что Евразийский союз – не единственное региональное партнерство. Казахстан всегда поступал умно в проведении внешней экономической политики. Необходимо балансировать этот союз отношениями в рамках ШОС, ВТО, новым взаимодействием с Евросоюзом, ОЭСР.
– Санкции Запада по отношению к Кремлю опосредованно касаются и Акорды. Каким образом, на ваш взгляд, страдает от них Казахстан и чего стоит опасаться в будущем?
– Санкции имеют широкое воздействие. Сама Россия и целый регион вокруг нее пострадали в глазах инвесторов. Казахстан испытывает воздействие этих санкций не напрямую, а через каскад событий. Шок, через который сейчас проходит Россия – падение цены на нефть, девальвация рубля, санкции, – имеет влияние на вашу страну.
Мне кажется важным, что Казахстан среди всех соседей является лучше подготовленным к последствиям происходящего. Здесь хорошая фискальная и макроэкономическая ситуация. Имеются огромные резервы, проводится политика диверсификации и монетизации. Новая контрциклическая программа, которую объявил президент, направлена на попытку дать импульс развитию инфраструктуры и управление воздействиями кризиса.
– Как санкции повлияли на вашу работу в РФ и корректировали ли вы свою программу по Казахстану?
– ЕБРР имеет длительные отношения с Россией, и у нас до сих пор там большой портфель клиентов. Тем не менее наши акционеры дали руководству банка указания не предлагать новых проектов в РФ. Поэтому на первое полугодие прошлого года мы имели инвестиций на 650 млн евро и ничего в последующее время. Банк в прошлом году мог бы инвестировать в российскую экономику более $1,2 млрд, однако направил эти деньги в Казахстан, Турцию и Северную Африку.
Примерно год назад правительство РК сделало очень важную вещь – использовало свои фонды, чтобы софинансировать проекты, отобранные международными институтами развития, такими как ЕБРР. Речь идет о проектах в коммунальном хозяйстве, транспортной инфраструктуре, железнодорожной отрасли и так далее. Радует также то, что подобные мероприятия не являются разовыми или краткосрочными. В прошлом году мы подписали с Казахстаном соглашения на 19 проектов – это более $700 млн. Помимо того, есть еще ряд проектов, над которыми мы работаем, на общую сумму около $2 млрд. В целом две трети их касаются развития инфраструктуры и энергетики.
– ЕБРР заявил о намерении потратить $200 млн на кредитование микро-, малого и среднего бизнеса в Казахстане под гарантии фонда «Даму». Кредитование ММСБ будет вестись в тенге через местные банки второго уровня. Расскажите в двух словах о схеме – как деньги дойдут до бизнеса? На каком уровне будет происходить валютный своп?
– Есть два экономических агента, очень чувствительных к обменному курсу, – это ММСБ и муниципальные органы. Ведь они получают доходы не в твердой валюте и им нечем хеджироваться. Мы решаем эту проблему по нескольким направлениям.
Мы можем привлекать доллары и выдавать кредиты в тенге, однако этого недостаточно, чтобы хеджировать наши риски. Поэтому мы использовали в прошлом году еще один метод – репо-своп – на $1 млрд, из которых более $350 млн уже использовано. Выработали соглашение, и сейчас казахстанские власти имеют краткосрочную револьверность в местной валюте.
Есть третья альтернатива, над которой мы работаем: ЕБРР может выпустить собственные облигации на местном рынке, которые мог бы купить пенсионный фонд. Например, в зависимости от аппетитов инвесторов – среднесрочные бумаги, и с этим инструментом начать кредитовать муниципальные органы: транспортные проекты, автопарки, вывоз ТБО, водоснабжение.
И существует четвертый вариант. Совместно с правительством мы готовы софинансировать проекты длинными деньгами в тенге.
