Где находится кузница миллиардных состояний

13457

Apple, Goolge, Oracle, Cisco, Yahoo, LinkedIn, WhatsApp, Airbnb, Dropbox. Все это проекты, связанные с фондом Sequoia Capital – лидером Кремниевой долины по поиску наиболее успешных стартапов и созданию миллиардных состояний. Сотрудники этого венчурного фонда представляют большинство в «Списке Мидаса» этого года. Партнеры фонда теперь так же богаты, как и предприниматели, которых они поддержали

Дуг Леоне приехал в Маунт-Вернон в штате Нью-Йорк в 1968 году из Италии. Ему было 11 лет, и в американском образе жизни ему все было в новинку. Он получил двойку по математике, потому что не знал, что значит «ложно» и «истинно». Он носил уродливые штаны из универмага, и одноклассники над ним смеялись. После школы Дуг смотрел телевизор, чтобы поскорее выучить разговорный английский. 

Ему понадобилось несколько лет, чтобы освоиться. «Подростком я работал на яхтах, вкалывал все лето, – вспоминает Леоне. – С палубы я видел ребят, которые веселились в бассейне местного загородного клуба. И я говорил себе: «Встретимся в мире большого бизнеса. Вы еще пожалеете, что пустили меня в эту страну».

Фото: Eethan Pines для Forbes
Управляющий партнер Sequoia Дуг Леоне: «Мною во многом движет страх»

Амбиции. Ощущение беззащитности. Желание свести счеты. Множество иммигрантов, добившихся успеха, используют именно эти чувства для того, чтобы обрести волю к победе. Они скрывают обиду, вызванную пренебрежением, и делают все возможное, чтобы принадлежать к сливкам американского общества. Но не Леоне. Даже став управляющим партнером венчурного фонда Sequoia Capital, он все еще ведет себя как борец с судьбой, стремящийся к своей первой победе. «Мною во многом движет страх», – признается он.

Спартанский офис Sequoia на главной улице Кремниевой долины – это лучшая демонстрация того, что происходит, когда десяток амбициозных перфекционистов начинают работать вместе. На стене рядом с входом целая выставка помещенных под рамки договоров о финансировании 98 компаний. Первым висит сертификат, выданный Apple при выходе на IPO в 1980 году, рядом с ним Oracle, Cisco, Yahoo, Google и LinkedIn. Все это семья Sequoia. С момента основания фонда в 1972 году Sequoia инвестировала в стартапы, совокупная цена акций которых сейчас составляет впечатляющие $1,4 трлн. Это 22% от общей стоимости акций, обращающихся на Nasdaq.

При этом Sequoia не бравирует своей историей так, как другие компании высшего эшелона, например JPMorgan или KKR. Здесь исторические документы о выходе на биржу вставлены в самые дешевые рамки. Партнеры фонда сидят не в роскошных офисах, а за составными столами в большой, общей для всех комнате. В конференц-залах стоят дешевые пластиковые урны. Такое впечатление, что партнеры Sequoia еще не до конца понимают, насколько они богаты.

В прошлом году принцип «не тратиться на лишнее» позволил Sequoia получить самую большую прибыль в истории фонда. Рекордное число партнеров вошли в «Список Мидаса» – рейтинг самых успешных венчурных финансистов по версии Forbes. Сразу девять партнеров оказались в списке благодаря выгодным инвестициям в Airbnb, Dropbox, FireEye, Palo Alto Networks, Stripe, Square и WhatsApp. На первом месте – Джим Гетц, инвестировавший в WhatsApp в 2011 году, задолго до того, как Facebook купил этот мобильный мессенджер за $19 млрд. Леоне занимает 6-е место рейтинга, за ним следуют его коллеги Майкл Моритц, Альфред Лин, Релоф Бота, Нил Шен, Майкл Гоген, Брайан Шрейер и Ку Чжоу.

Зарплаты в Sequoia не впечатляют. Годовой оклад каждого из девяти ведущих генеральных партнеров фонда может достигать $1 млн, но при этом сотрудникам не выплачиваются гарантированные бонусы, как это делается на Уолл-стрит. Некоторые из младших партнеров, придя в компанию, даже потеряли в зарплате. Но это не такая уж серьезная жертва, потому что доход от прироста капитала фонда намного превышает зарплату.

Примером может служить Sequoia Venture XI, который в 2003 году получил $387 млн от 40 вкладчиков, в основном университетов и фондов. 11 лет спустя доход Venture XI составляет $3,6 млрд, или 41%, в год за вычетом комиссии. Партнеры Sequoia получат 30% от этой суммы, или $1,1 млрд, а вкладчики – 70%, то есть остальные $2,5 млрд. Еще более впечатляющая доходность у фонда Venture XIII (2010), который растет на 88% в год, и фонда Venture XIV (2012). Они поделят на двоих $3 млрд, которые получила Sequoia от сделки по продаже WhatsApp. Вся эта прибыль в совокупности позволит партнерам Sequoia стать миллиардерами, притом что внешние инвесторы тоже останутся довольны.

«Я работаю здесь с 1989 года, и за это время у нас было более 200 внешних управляющих инвестициями, – говорит руководитель по инвестициям Университета Нотр-Дам Скотт Малпасс. – Из них самую высокую доходность обеспечила нам Sequoia».

Фонд Sequoia был основан в 1972 году, когда Дон Валентайн, грубоватый директор по продажам и маркетингу, работавший в IT-индустрии, решил попробовать себя в венчурных инвестициях. Сын водителя грузовика, Валентайн вырос в маленьком городке Йонкерс штата Нью-Йорк (неподалеку от места, где жил Леоне). У Валентайна был талант – он умел находить гениев, которым было под силу основать великие компании. Его имя уже вошло в учебники истории как имя человека, решившегося в 1978 году профинансировать первое предприятие Стива Джобса, хотя от 22-летнего основателя Apple, как вспоминал Валентайн, тогда странно пахло, а внешне он был «похож на Хо Ши Мина».

Когда Валентайн отошел от управления бизнесом в середине 90-х годов, на его место пришли Моритц и Леоне. На первый взгляд они совсем непохожи. Моритц раньше работал в штате журнала Time, он окончил Оксфорд и выражается как профессор риторики. Леоне же окончил инженерный факультет Корнелльского университета, затем продавал компьютеры Hewlett-Packard, Prime Computer и Sun Microsystems. Когда Леоне хочет убедить собеседника, то часто прибегает к не совсем цензурной лексике. Моритц стал полноправным партнером в Sequoia, не проработав там и двух лет. Леоне потребовалось пять.

При всей непохожести оба партнера соответствуют духу Sequoia: они темпераментны, решительны и готовы финансировать «первопроходцев» по всему миру.

«Каждый раз, когда вкладываемся в небольшую компанию, мы играем против всех, – объясняет Моритц. – Нам противостоят компании, которые намного крупнее, и они угрожают уничтожить как нас, так и основателей стартапов. Самое захватывающее – доказать им, как они ошибались. Лучше этого ощущения ничего нет».

Джим Гетц вырвался на 1-е место благодаря сделке по продаже WhatsApp. Он был единственным венчурным финансистом в этой сделке

Сейчас Леоне является старшим партнером. Моритц продолжает оставаться активным инвестором, но с 2012 года сложил с себя административные обязанности, после того как у него диагностировали болезнь, которая, говорит он сам, может привести к постепенному ухудшению качества его жизни в течение пяти-десяти лет. В недавнем интервью Forbes Моритц рассказал, что «главное – поддерживать здоровье» и что утром перед интервью он провел 90 минут в бассейне. На вопрос, не изменился ли прогноз, он отвечает: «Кто знает, что готовит судьба?».

Каждый месяц партнеры Sequoia выслушивают не менее 200 презентаций новых стартапов, но до этапа финансирования доходят не более двух. Независимо от исхода презентации все основатели стартапов описывают свои встречи с представителями Sequoia как один из самых важных опытов в их жизни. Моритц выступает в роли следователя: отмечает мельчайшие детали и задает пугающе проницательные вопросы. Бота, Лин и Шрейер – эксперты по росту, они ищут способ ускорить темпы развития стартапов, ориентированных на конечного пользователя. Гоген и Гетц отвечают за техническую составляющую, их многолетний опыт работы с высокотехнологичными компаниями позволяет с точностью определить шансы стартапа на успех.

И есть еще Леоне. Уроженец Генуи с самого начала беседы не дает основателям спуска, чтобы проверить их на прочность. Тони Зингале, один из самых опытных директоров в Кремниевой долине, вспоминает, как он впервые встретился с Леоне в начале 90-х. Партнер Sequoia схватил резюме Зингале, швырнул его через весь стол и сквозь зубы процедил: «А что ты вообще знаешь об управлении стартапами?». Они препирались минут 10, после чего Леоне объявил: «Ну ладно, теперь мы знаем, что ты не идиот. А теперь можно начинать разговор».

Сегодня Зингале – генеральный директор Jive Software, компании по разработке программного обеспечения, в которую инвестировала Sequoia. Леоне часто отказывает претендентам в такой форме, что это выглядит как удар в лицо. Но Зингале говорит, что это неважно. Все это быстро забывается. Сейчас Леоне отзывается о Зингале как о члене семьи Sequoia. «Мы с ним оба отличаемся итальянским темпераментом, поэтому находим общий язык», – замечает тот.

Борге Халд, генеральный директор и сооснователь Medallia, столкнулся с резкостью Леоне в 2012 году, когда его компания по разработке программного обеспечения для служб поддержки покупателей начала поиск первого внешнего инвестора. Другие венчурные фонды «осыпали нас комплиментами и говорили, что мы такие прекрасные и что они не хотят в нас ничего менять, – вспоминает Халд. – Дуг сразу бросил нам вызов. Он сказал, что нам нужно всерьез заняться продажами. По его выражению, в мире, где идет борьба между энергией и хаосом, нам удалось лишь добиться энтропии». Это был тот случай, когда резкая критика принесла результаты; Medallia выбрала Sequoia своим первым инвестором, несмотря на то что ее не столь требовательные конкуренты предлагали более выгодные условия.

Sequoia удается заполучить самые лучшие стартапы, отчасти потому, что фонд очень быстро принимает решение о финансировании, если проект ему интересен. Если вы провели презентацию для Sequoia утром в понедельник и она прошла удачно, то вечером того же дня можете договориться об инвестициях. Если вы попросите их выслать вам условия, на которых предоставляется финансирование, то получите список длиной в одну страницу вместо составленного юристами многостраничного документа. Элон Маск, генеральный директор Tesla Motors, высоко оценивает скорость, с которой работает Sequoia. Вспоминает, как в 1999 году, когда он создавал платежную систему PayPal, фонд перевел ему $5 млн для начала работы еще до того, как юристы отправили документы на подпись.

«Не надо усложнять нам жизнь», – объясняет Ади Татарко, СEO интерьерного веб-портала Houzz. Она и ее муж Элон Коэн основали этот сайт в 2009 году. Когда компания в 2011-м обратилась за финансированием, другой венчурный фонд мог бы оценить проект в более значительную сумму и предложить больше денег. Но Sequoia завоевала их расположение, потому что, как говорит Ади, «они были очень прямолинейны и работали действительно быстро».

Татарко и Коэн выросли в Израиле, Маск – в Южной Африке, Халд – в Норвегии. Когда Forbes проанализировал данные Sequoia, стало ясно, что 59% стартапов, которые позволили партнерам фонда войти в «Список Мидаса», основаны с участием иностранцев. Если расставить на карте мира флажки, то получится, что Sequoia объединяет предпринимателей, родившихся на Украине, в Ирландии, Финляндии, Греции, Индии, Пакистане, Венесуэле и еще десятке других стран. (Это притом что, по данным аналитиков из Kauffman Foundation, менее четверти американских стартапов созданы с участием иммигрантов.)

То, что Sequoia берет под крыло самых одаренных иммигрантов Кремниевой долины, совсем не случайно. Иммигрант из Италии Леоне работает плечом к плечу с выходцами из Уэльса (Моритц), Южной Африки (Бота), Тайбэя (Лин) и уроженцами с северо-восточного побережья, которые тоже считают себя переселенцами. В фонде практически нет тех, кто родился и вырос в Калифорнии. В Sequoia собрались аутсайдеры, стремящиеся найти признание и успех на новом месте.

Именно поэтому партнеры Sequoia не считают ниже своего достоинства ходить по дешевым кофейням и обшарпанным офисам в поиске новых стартапов. 

Другие венчурные финансисты, добившиеся успеха, проводят все свое время на турнирах по гольфу в Пеббл-Бич или ездят в Давос и Аспен. «Нам это не нужно, – говорит Леоне. – Стартапщиков там нет».

Со стороны видно, что венчурный бизнес часто сотрясают скандалы и распри. Молодые амбициозные партнеры противостоят старожилам. Внутри многих фондов идет спор о том, кто действительно умеет находить таланты, а кому просто повезло, кому причитается большая доля, а кому пора дать пинка. Когда к этому примешиваются личные обиды или неосторожные выражения, то дело часто доходит до судебных тяжб.

Sequoia продолжает оставаться исключением из этого правила. Благодаря особой системе найма, принятому в компании подходу к работе и зарплате ей удается сохранять гармонию и проводить смену руководства без особых потрясений. Старые партнеры уходят, получая значительную сумму. На их место приходят новые. Фонд работает в соответствии с представлением Леоне о большой итальянской семье: много людей c разными темпераментами, оживленные споры, но при этом все друг друга поддерживают в любой ситуации. Женщины? Среди ведущих партнеров Sequoia нет ни одной, но в фонде надеются, что это изменится.

«Мы хотим видеть в наших рядах людей непривилегированного происхождения, у которых есть потребность в успехе, – говорит Леоне. – И для нас важна корпоративная культура, в которой люди признают заслуги друг друга». Sequoia нанимает недавних выпускников бизнес-школ в качестве младших партнеров без права голоса. Но на более высокие позиции фонд приглашает опытных специалистов отрасли, таких как Альфред Лин (Zappos), Брайан Шрейер (Google) или Омар Хамуи (AdMob). Это уже известные люди, много лет проработавшие в компаниях из портфеля Sequoia.

Мэри Микер, в прошлом работавшая на Уолл-стрит, занимает самую высокую строчку среди женщин, вошедших в рейтинг.

Например, Шрейер в 2008 году обратился к Sequoia в поиске финансирования трех бизнес-идей. Моритцу ни одна из них не понравилась, особенно недоработанный проект по выпуску телефонов с крупными кнопками для пожилых людей. Но, как он вспоминает, «самым лучшим в презентации Брайана был сам Брайан». Телефоны с крупными кнопками могут подождать. Партнеры Sequoia сочли, что серьезность и скромность Шрейера делают его наилучшим кандидатом для работы в фонде.

Партнеры Sequoia проводят общую встречу каждый понедельник в восемь утра, чтобы обсудить намечающиеся инвестиции и текущие проекты. Неписанные правила поведения требуют скромности. «Для нас главное – не кто прав, а какое решение правильно», – говорит Гетц. «Если вы выступаете больше полутора минут, – добавляет новый партнер Аареф Хилали (из Clearwell), – то, скорее всего, вы говорите слишком долго».

В отличие от активно вмешивающихся в работу компаний инвесторов с Уолл-стрит, предпочитающих кардинальные меры, способные немедленно повлиять на рост акций, партнеры Sequoia помогают своим протеже решить множество текущих проблем, не привлекая к этому особого внимания. Когда у WhatsApp были проблемы с поиском технического специалиста, Гетц лично пригласил шесть кандидатов на эту должность на обед, чтобы убедить их в том, что у скромного стартапа действительно большое будущее. А когда один из основателей платежного сервиса Stripe, 23-летний Джон Коллисон договорился о встрече с крупной финансовой корпорацией с восточного побережья, Моритц из Sequoia лично репетировал с ним его презентацию и давал советы, как убедительнее подать свой проект.

Когда партнеры Sequoia обсуждают пути развития бизнеса с основателями стартапов, то разговор часто возвращается к «опыту поколений», накопленному за 42 года работы фонда. Например, Dropbox регулярно приглашает партнера Sequoia Билла Куграна, бывшего технического директора Google, чтобы обсудить возможности для расширения сервиса без излишних технических сложностей. В одну из последних таких встреч Кугран, откинувшись в пластиковом кресле, начал вспоминать о четырех технических вопросах, которые отдел развития поиска Google должен был решить в те времена, когда «ранжирование» было у всех на устах, а «индексирование» было никому не понятно. Кто-нибудь знал, о чем это? В том-то и дело. Как только Кугран заявил, что в ближайшие годы Google сделает индексирование в 30 раз производительнее, все сразу же решили им заняться. Услышав это, глава технических разработок Dropbox Адитья Агарвал улыбнулся. Ему стало ясно, как можно заинтересовать людей задачами, которые стоят перед Dropbox.

Если Sequoia предлагает слишком много советов, основатели стартапов перестают слушать. Основатель компании по обеспечению сетевой безопасности Palo Alto Networks Нир Зук рассказывает, как он сказал Гетцу: «Если вы хотите работать у меня менеджером по продукту, я вас найму хоть сейчас. Но не нужно приходить к нам на заседания совета директоров раз в полтора месяца и спорить с моими менеджерами, которые посвящают этой работе все свое время. Это не сработает». Однако в целом, по словам Зука, ему очень нравится в Sequoia то, что у партнеров фонда есть предпринимательский опыт и они «прошли через то же, что и мы, они нас понимают».

И у Sequoia бывают ошибки. Когда пузырь доткомов лопнул в 2000 году, фонд понес крупные убытки после резкого снижения стоимости таких компаний, как eToys или онлайн-магазин продуктов питания Webvan. Кроме того, не так давно Sequoia потеряла $25 млн, вложенных в мобильное приложение для обработки фотографий Color, которое было продано Apple с убытками. Даже в работающем с 2003 года и показывающем невероятную доходность фонде Venture XI свыше $100 млн инвестиций было потеряно на стартапах, которые потерпели неудачу.

Как Sequoia открыла Китай

У американских венчурных фондов не самая удачная история в Китае. 

New Enterprise Associates пришла на рынок в 2003 году, но добилась скромных успехов. Kleiner Perkins с 2007 года постоянно меняет партнеров в стране. 

Но у Sequoia другая история. С 2005 года руководители представительства в Китае Нил Шен и Кью Чжоу (занимающие 33-е и 81-е места в списке) последовательно обеспечивают все более высокие результаты (фонд, открытый в 2007 году, растет на 33% в год; фонд 2010 года – на 37%). В их портфеле такие удачи, как Qihoo 360, Vipshop и планирующий выход на биржуJD.com. В чем их секрет? Диверсификация. Они работают с разными компаниями: производителями LED, финансовыми менеджерами, поставщиками фастфуда. Еще один залог успеха – сам Шен. Он один из первых властителей интернета в Поднебесной. Сооснователь туристического сайта Ctrip.com обладает нужными знакомствами и умеет агрессивно работать. Приводит в команду профессионалов и растит новое поколение основателей стартапов. Дженни Ли, управляющий партнер конкурирующего фонда GGV Capital, говорит: «Из фондов, работающих по франшизе, успеха в Китае добилась только Sequoia. У большинства мало что получилось, а у них все прекрасно. На мой взгляд, это из-за Нила Шена».

 

Периодические неудачные инвестиции ожидаемы для венчурных фондов. Sequoia намного больше переживает по поводу тех встреч с будущими звездами отрасли, в ходе которых партнеры почему-то говорят «нет» вместо «да». Так, они не сумели разглядеть потенциал Pinterest и не стали инвестировать в Twitter. В 2007 году у Sequoia был шанс купить 10% в Twitter, когда стоимость молодого сайта не превышала $20 млн (на сегодня рыночная стоимость Twitter выросла более чем в 1000 раз).

Юрий Мильнер перенес свой офис в Гонконг, чтобы быть ближе к китайским партнерам.

Век живи – век учись. В 2011 году инвесторы Sequoia провели общее собрание, чтобы понять, в чем состояла их ошибка с Twitter. Вывод: они слишком строго придерживались правила никогда не покупать долю менее 20–30%. Директор Twitter Джек Дорси не был согласен на такие условия. Сейчас, говорит Бота, все понимают, что Sequoia нужно было соглашаться. После того случая партнеры готовы рассматривать покупку меньшей доли, даже по более высокой цене, если речь идет об экстраординарном стартапе.

Самый серьезный промах был допущен в 2006 году, когда основатель Facebook Марк Цукерберг, к неудовольствию Sequoia, не только опоздал на встречу, но и пришел на нее в пижамных штанах. Цукерберг хотел обсуждать довольно эксцентричный бизнес-проект под названием Wirehog, и, по словам писателя Дэвида Киркпатрика, вся эта несерьезная презентация должна была «поддеть» Sequoia. (Марк тогда тесно общался с основателем Napster Шоном Паркером, который давно имел зуб на Sequoia.) Выразив пренебрежение фонду и получив отказ, Цукерберг в результате принял финансирование от Accel Partners. Этот проект принес инвесторам доход в 300%.

Сегодня отношения между Sequoia и Facebook уже лучше. С 2012 года социальная сеть купила по высокой цене две компании из портфеля Sequoia: Instagram и WhatsApp. Даже Моритц, который c трудом вынес презентацию в пижамных штанах, настаивает, что благодаря этому опыту смог оценить крутизну Цукерберга. «В конце презентации, – вспоминает Моритц, – у него был слайд с надписью: «Производство Марка Цукерберга». Я помню, как про себя отметил, что нужно быть очень уверенным в себе, чтобы так закончить презентацию. В его возрасте я бы на это не осмелился».

Другие венчурные финансисты тоже отмечают успехи Sequoia, хотя не могут удержаться от искушения указать на недостатки в стиле работы фонда. «Они вызывают большое уважение, – говорит Дэвид Чже из Greylock Partners. – Как и мы, они всецело преданы тому, чтобы развивать масштабные проекты, которые изменят мир. Но они любят покритиковать, и довольно резко, мы же больше расположены к сотрудничеству».

Когда несколько лет назад основатели сайта по поиску авиабилетов Kayak Стив Хафнер и Пол Инглиш искали инвесторов, они пришли с презентацией к Sequoia. Чтобы продемонстрировать возможности сервиса, Хафнер попросил партнеров фонда назвать несколько кодов аэропортов (например, как JFK в Нью-Йорке или SFO в Сан-Франциско). Когда Леоне замешкался, кто-то метко пошутил: «Дуг их не знает. Он летает на частном самолете». Это была шпилька в адрес бережливого Леоне, который летал обычными рейсами United Airlines и только после долгих уговоров согласился пару раз в год использовать частный самолет через службу NetJets. Но Хафнер этого не знал. Шутка сбила его с толку, он потерял нить и провалил презентацию. Сначала заявку отклонили, но на следующий день Инглиш без приглашения вернулся и убедил партнеров дать Kayak второй шанс.

В Кремниевой долине многие считают, что венчурные финансисты слишком сильно давят на испытывающие временные трудности компании, а как только компания показывает хороший результат, спешат поскорее продать свою долю. Sequoia этим стереотипам не соответствует. Генеральные директора, такие как Брэд Питерс из Birst, производящей софт для бизнес-аналитики, часто говорят о том, что Sequoia дает им возможность решить проблемы и помогает советом. Когда же стартапы начинают успешно работать, у фонда просыпается аппетит и партнеры начинают убеждать основателей, что нужно стремиться к еще большим вершинам.

Недавно на ужине в Сан-Франциско, куда были приглашены десяток директоров компаний из портфеля Sequoia, партнер фонда Альфред Лин спросил участников, кто из них пользуется индексом потребительской лояльности для оценки поведения клиентов. Почти все подняли руки. «А теперь ответьте, смотрите ли вы на то, почему индекс именно таков?» – спросил он. «Только если показатели плохие», – ответил один из директоров.

«А почему вы не думаете о них, когда показатели улучшились?» – задал вопрос Лин. Именно благодаря такой тактике ему удалось обеспечить успех Zappos, где он был генеральным директором. «Делайте именно то, что радует ваших потребителей больше всего, и устойчивый рост превратится в невероятный», – говорит Альфред.

Sequoia особенно упорно добивается улучшений от своих самых успешных компаний. В 1979 году фонд продал свою долю в Apple через 18 месяцев после первой инвестиции, и партнеры больше не собираются повторять эту ошибку. В отличие от других венчурных компаний, которые управляют инвестиционными фондами вкладчиков в течение 10 лет, Sequoia старается продлить срок их жизни до 16 или 17 лет. Она держала акции Google в течение почти двух лет после IPO. В 90-х держала акции Yahoo еще дольше.

Особенно показательным стал пример с Service Now, производителем программного обеспечения для служб технической поддержи. В июле 2011 года неожиданно поступило предложение о покупке компании за $2,5 млрд. Sequoia приобрела крупную долю в Service Now в конце 2009 года, вложив $41 млн и введя Леоне в совет директоров. Продав свои акции, она получила бы десятикратный доход к стартовым инвестициям.

Большинство директоров Service Now сочли предложение о покупке интересным. Но Леоне воспринял его как оскорбление. Заручившись поддержкой нескольких коллег, он написал всем директорам письмо на 12 страницах, где подробно объяснялось, что даже $4 млрд никак не отражают реальной стоимости компании. На его взгляд, Service Now находилась в начале кривой роста и тот факт, что она работала в быстрорастущем сегменте, означал, что у нее намного больший потенциал, чем могло показаться со стороны.

После непродолжительных дебатов совет директоров Service Now отклонил предложение. Год спустя компания вышла на биржу и привлекла $2 млрд. Казалось, что Леоне был посрамлен, но тут акции стали расти. Текущая рыночная капитализация составляет $8,3 млрд.

Простые подсчеты показывают, что упрямство Леоне позволило акционерам Service Now заработать дополнительные $6 млрд. Но дело не только в этом. Он по-прежнему помнит тех богатых деток у бассейна, которые наслаждались легкой жизнью.

Нет никаких причин снижать обороты, пока прежние конкуренты не остались далеко позади в облаке пыли. 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить