"Держатели мировой валюты используют Казахстан по обоюдному согласию"

17097

Экономист Пётр Своик: «Возможно, падение ЗВР породило и высокие разборки в закрытых кабинетах, и повышение пенсионного возраста женщин, и огосударствление частных НПФ»

Пётр Своик.

Моя недавняя статья «Казахстан – страна на вывоз» получила много откликов: эдакий концентрат из негодования и чувства бессилия. В самом деле, можно сказать много гневных слов в адрес компрадорской сущности нашего правительства, вписанного во внешнюю эксплуатацию Казахстана, но что тут изменить по существу? Если основу нашей экономики составляют поставки нефти, черных и цветных металлов и уранового сырья на мировые рынки, а расчеты по таким поставкам делаются в мировой валюте, и когда наша собственная валюта взаимодействует с мировой исключительно по правилам МВФ – кто мы такие, чтобы в таком мировом порядке что-то здесь изменять?!

Расслабиться и получить удовольствие

Между тем, вот этот похабно-циничный совет (насчет «расслабиться и получить удовольствие») - годится не только для анекдотического утешения слабых и беззащитных. Тем, кого заставил сильно обидеться за страну, я и собрался показать, что глобальный рынок, хотя и устроен на выгоду производителей «мировой валюты», сам по себе никого не насилует. Все осуществляется если и не по взаимной любви, то по обоюдному согласию. Поэтому тот факт, что нас откровенно используют не только для удешевленного вывоза добываемого сырья, но и доходов от внешнего инвестирования и кредитования этой самой добычи, свидетельствует лишь о том, что мы сами - такие.

И вот, собираюсь изложить, как, не ссорясь с МВФ, уйти от монетарной эксплуатации Казахстана и как (а это один и тот же вопрос) обеспечить в Казахстане кредит не дороже 4-6%, я обнаружил, что так прямо, с налету, получится не убедительно.

Сначала надо посмотреть на картину монетарного обеспечения нашей страны чисто технологически. В рассуждении найти такую технологию, которая, оставаясь вписанной в функционирование товарных и финансовых потоков внешнего платежного баланса РК по правилам ВТО и МВФ, делала бы нас не бессильной жертвой, а партнером по совместному экономическому удовольствию.

И этого текста мне хватило лишь на то, чтобы (с опорой на официальную статистику) эту технологию обобщить и проиллюстрировать графически. Что, кстати, позволяет не только оглянуться свежим взглядом на далекие годы нашей монетарной юности, но и достаточно уверенно предсказать, по тем же кривым, ближайшую курсовую перспективу казахстанской национальной валюты.

В следующий раз – будет уже чистый конструктив, а пока разберем без эмоций то, что имеем.

Разберемся с цифрами

Итак, в основе нашей нынешней экономической стабильности – избыточность платежного баланса. Притом, что мы мало производим и много закупаем, а сырья продаем все же больше. Это раз. И притом, что вывоз доходов на ранее сделанные иностранные инвестиции и обслуживание нарастающего внешнего долга обходятся Казахстану в год уже под $28,3 млрд (данные за 2012) – кредитов и новых инвестиций (спасибо Кашагану!) заводится пока все же больше. Это – два.

Воздержимся от оценок «хорошо - плохо». Возьмем это за факт, для наших макроэкономических руководителей не только привычный, но и комфортный. Наоборот, когда эта избыточность на время исчезает, ситуация оборачивается курсовыми срывами.

Эти четыре ломано прыгающие кривые рисуют нам историю экспортно-сырьевой экономики Казахстана: с появления тенге, начала приспособления к мировому рынку, через «тучные годы» и кризис 2007-2009 - к сегодняшнему состоянию.

Например, период 1993-1997, когда курс свежеиспеченного тенге с менее 5 за доллар улетел до более 70: это было единственное в нашей истории время суверенного монетаризма в исполнении премьера Сергея Терещенко и председателя Национального банка Галыма Байназарова. Эпоха массированной раздачи заведомо невозвратных кредитов в надежде оживить погрязшую в неплатежах и бартере экономику, а заодно и создать собственную «финансовую элиту» за счет запущенного на полный ход печатного станка.

Почти ровная линия курса национальной валюты в 1997-1998 - это уже кажегельдинско-сембаевская «макростабилизация», курс на «полную конвертацию» национальной валюты, фактически превращающий ее в «казахстанский доллар». Суверенная кредитная эмиссия прекращается, а вместо нее финансовой опорой формирующейся тогда экспортно-сырьевой экономики (передаваемой в фактически иностранную собственность: приватизация по «индивидуальным проектам» – помните?) становятся кредиты «stand by».

Положение стабилизируется, ставка «на трубу» высвечивает горизонты будущего, и в конце 1997 появляется Программа «Казахстан - 2030». Где о демократии и  политических реформах нет ни слова, сложившаяся система власти фиксируется на тридцать лет вперед, и целью ставится строительство «профессионального государства».

Однако кризис на фондовых и сырьевых биржах затягивается, мировая цена на нефть не окупает даже себестоимости ее добычи в Казахстане. К тому же в августе 1998 случается дефолт в Москве, рубль обрушивается в 4 раза, и это дает передышку и преимущество российским нефтянке и металлургии.

Проекцией этих событий на Казахстан стали досрочные перевыборы президента и вслед за ними – «отпуск тенге в свободной плавание»: разом с 80 до 130-140 к доллару. Это уже делал премьер Нурлан Балгимбаев, что не дало погибнуть спасительному и для Казахстана экспорту сырья.

Шоковая девальвация взбадривает сырьевиков, но, поскольку выбравшиеся из «мертвой зоны» мирового кризиса 1997-1998 цены на нефть топчутся в коридоре $20-30 за баррель, тенге продолжают опускать, хотя уже и плавно. А это позволяет экспортно-сырьевому сектору не просто чувствовать себя всё лучше, но и становиться поставщиком нефтедолларов и для внутренней экономики. Казахстан досрочно рассчитывается по кредитам МВФ и закладывает (по совету оттуда же), кроме ЗВР, еще и Национальный валютный фонд.

Потом происходит фантастика: цены на нефть начинают брать один мировой рекорд за другим. Михаил Ходорковский (тогда еще не посаженный) в начале «нулевых» рассуждал, что лет через пять баррель может подняться до $35. Ему никто не верил, это казалось избыточным даже для самих нефтяников. Между тем, баррель поднялся до $40 долларов уже к 2005 и почти до $80 к «непредсказуемому» финансовому кризису лета-осени 2007.

Впрочем, это теперь мы можем скользить по графикам в прошлое. Что дальше будет в 2004 с неожиданно нагрянувшим нефтеценовым счастьем - никто предугадать не мог. Поэтому некоторые продвинутые юристы вдруг осмелились потребовать приближения очередных президентских перевыборов, что и было реализовано в 2005.

Интересный, кстати, графический изгиб, с этим связанный.

Золотовалютные резервы, устойчиво росшие до начала дискуссии о том, в каком году конституционнее переизбирать президента, и возобновившие еще более быстрый рост по завершению избирательной компании, в ее ходе вдруг резко затормозили.

Так, если в 2004 прирост ЗВР - как совокупность всех заводимых и выводимых из Казахстана валютных потоков - составил $3,9 млрд, а в 2006 так даже и все $11,0 млрд, то именно в 2005-м платежный баланс оказался с минусом в $2,2 млрд.

А ведь это был, повторим, совершенно рядовой с позиций мировых финансовых и сырьевых рынков год. Ничего такого экономически экстраординарного не происходило и в Казахстане. Между тем, параллельный избирательной кампании валютный «противоход» составил примерно $8-9 млрд.

Впрочем, не будем о политике, вернемся к чисто экономической истории.

Итак, к середине «тучных лет» платежный баланс Казахстана становится не просто избыточным – но избыточным чрезмерно. ЗВР Нацбанка и накопления Нацфонда не просто быстро растут - они не успевают снимать напор нефтедолларов на внутренний рынок, обслуживаемый тенге.

Поэтому уже на переломе 2002-2003 Нацбанк ломает и тренд курса тенге: национальную валюту перестают ослаблять и начинают укреплять - вплоть до мирового финансового кризиса 2007.

Взгляните на график: при всех прыжках нефтяных цен и перипетиях в динамике ЗВР и Нацфонда, отражающих мировую кризисную драму 2007-2009, только курс тенге - впервые для себя! - стоит как вкопанный. Не иначе – замер от ужаса, наблюдая глобальную финансовую чертовщину...

Поэтому возвращение решительного Григория Марченко в Национальный банк в начале 2009, опустившего тенге со 120 до 150, – это попытка сбросить курсовое оцепенение и попытаться реагировать на происходящее.

Кстати, нервическое основание для той девальвации на графике тоже видно: ЗВР перестали расти еще с 2007, а перед февралем 2009 даже потихоньку снижались. Трепетное отношение наших властей к своим золотовалютным резервам долго такого выдержать не могло.

Да, кстати, очень интересная загогулинка с резким, примерно на $6 млрд, уменьшением активов Нацфонда как раз перед девальвацией. В СМИ, помнится, были разные вбросы на этот счет, связанные с прежним местом службы возвращаемого на Нацбанк лучшего банкира страны. Хотя нас это не касается: мы ведь сейчас не о каких-то попутных интересах - исключительно о чисто монетарной стороне дела.

Лагуна на коралловом острове

Так вот, о внешнем монетарном воздействии на внутреннюю экономику Казахстана.

Надо понимать, что кривая роста ЗВР, отражающая скупку Нацбанком валютных излишков, - это такая же (только зеркально симметричная) кривая переполнения внутренней экономики избыточными тенге. Которое вовсе не соответствует производственно-потребительским и денежно-обменным процессам во внутренней экономике. Это примерно как лагуна кораллового острова: хорошо, когда штиль, но если налетит шторм – волны океана свободно перекатывают и перемалывают пальмы на берегу и пироги в гавани.

Вот иллюстрация:

Конкретно на цифрах:

ВВП с 2001 и по 2012 вырос с $22,2 до $203,5 млрд - в 9,3 раза. Общая же денежная масса (М3) за это же время выросла с 419 млрд тенге до 9912 млрд тенгев 23,7 раза.

Наличные деньги в обращении, правда, росли не такими темпами: внутренний товарооборот, при всем желании, не может переварить подобный излишек нефтяных тенге. К тому же – «нефтеизбыточные» тенге достаются далеко не всем участникам внутреннего рынка. И, ко всему прочему, главной «наличкой» в Казахстане остается доллар. Тем не менее, тенговая наличность тоже все время перехлестывала фактический рост ВВП, успев вырасти со 120 до 1291 млрд. тенге - в 12,7 раза.

Вот вам и неизменно высокая в Казахстане монетарная инфляция, которую Нацбанк (ее же, в роли скупщика долларовых излишков на валютной бирже, и создающий) как бы сдерживает через повышенную ставку рефинансирования и недопущение национальной кредитной эмиссии. Отсюда – необходимость и неизбежность наращивания внешнего долга через завоз зарубежных ссуд и кредитов, охотная конвертация этих внешних займов Нацбанком, приводящая к еще большему монетарному переполнению внутренней экономики. Как следствие - поддержание тем же Нацбанком повышенной стоимости денег в стране, обеспечивающей высокую прибыльность внешних заимствований. И так - по замкнутому кольцу.

Реинкарнация Марченко в Келимбетова

Когда это подогнанное под откачку финансовых ресурсов из страны кольцо окончательно замкнется на горле национальной экономики - об этом в следующий раз.

Сейчас самое время завершить наше графическое исследование наложение его на конкретную замену Григория Марченко Кайратом Келимбетовым. Посмотрите опять на первый график: курс тенге незаметно, до впечатления полной уверенности в своем будущем, опускается. А приток валюты от сырьевых экспортеров в Национальный фонд – уверенно и быстро растет. Если считать по этим параметрам: с точки зрения благополучного состояния платежного баланса РК и наличия у властей достаточных валютных резервов для демпфирования разных грядущих неприятностей мирового рынка, – то у нас всё в порядке.

Поэтому официальные заверения об отсутствии оснований для девальвации тенге при новом главе регулятора – не блеф.

Но посмотрите на пляску мировых цен на нефть и лихорадочные изломы динамики ЗВР последних двух-трех лет - на вулкане жить и то спокойнее!

Ладно, пусть ЗВР ведут себя зигзагами, повторяя зигзаги нефтяной конъюнктуры, - это как раз привычно. Категорически непривычно, что с 2011 этот зигзаг целеустремлен не вверх, а - вниз. А такую ситуацию наши власти долго выдерживать не привыкли.

Возможно, как раз это нервно-ломаное падение ЗВР породило и высокие разборки в закрытых кабинетах, и такие публичные выплески, как повышение пенсионного возраста женщин и огосударствление частных НПФ. Пока все это вылилось в персональную замену руководства финансового регулятора, а куда пойдет дальше - следите за кривыми.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить