Кот в мешке

13603

Досым Сатпаев, директор «Группы оценки рисков»: первому наднациональному органу Таможенного союза исполнился ровно год

Фото: Андрей Лунин
Досым Сатпаев.

На этой неделе президент Казахстана встречался с председателем коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Виктором Христенко, который сообщил о  ходе подготовки к заседанию Высшего Совета на уровне глав государств-участников Таможенного союза. Это заседание должно пройти в декабре 2012 года. Стоит отметить, что ЕЭК возникла ровно год назад и стала первым на постсоветском пространстве наднациональным органом, которому постепенно будут передаваться национальные полномочия стран-членов ТС. Уже известно, что к 2015 году комиссии передадут 175 таких полномочий.

Тем, кто незнаком со структурой этой комиссии, хотелось бы напомнить, что ее высшим органом является Евразийский экономический совет, куда входят главы государств и главы правительств Казахстана, России и Белоруссии. Этот совет может наделять ЕЭК правом подписывать международные договоры и образовывать свои представительства в третьих странах, а также при международных организациях. Что касается нижестоящих органов, то их несколько. Во-первых, это Совет Комиссии, состоящий из вице-премьеров трех стран, которые должны заниматься общим регулированием интеграционных процессов в Таможенном Союзе (ТС) и в рамках Единого экономического пространства (ЕЭП). По сути, это «рабочие лошадки» ЕЭК, на которые возложили всю рутину. Во-вторых, создана та самая коллегия Комиссии, под руководство бывшего министра промышленности и торговли Российской Федерации Виктора Христенко. При этом данная должность предполагает ротацию каждые четыре года.

По поводу системы распределения голосов в рамках ЕЭК можно сказать, что если в Таможенном союзе 57% принадлежало России и по 21,5% Казахстану и Белоруссии, то с января 2012 года решение Евразийской экономической комиссии принимаются методом консенсуса, а в коллегии Комиссии - решения должны приниматься двумя третями. В то же самое время решения коллегии могут быть заблокированы как вице-премьерами на уровне Совета Комиссии, так и на уровне  Евразийского экономического совета, если они не соответствуют национальным интересам государств, входящих в совет.

Следует отметить, что из трех участников Таможенного союза именно в Казахстане возникла острая дискуссия по поводу эффективности ТС, целесообразности создания Евразийского союза и деятельности ЕЭК. Даже провластных политиков эта тема разделила на два лагеря. Например, в октябре текущего года, сенатор Гани Касымов, заподозрив Россию в попытке навязать Казахстану свои правила игра, по поводу идеи Евразийского союза заявил следующее: «Мы создаем мощную новую систему, где будет единый наднациональный орган. Надо прямо сказать: всё идет к этому. Потому что тут нашего национального ничего нет, и наших интересов здесь нет».

Чуть позже ответный удар был нанесен со стороны советника президента по политическим вопросам Ермухамета Ертысбаева. В ноябре текущего года, выступая в Москве на экспертных дебатах «Казахстан и Россия в евразийском интеграционном проекте», советник, сославшись на данные некоего закрытого социологического опроса, сказал, что «свыше 80% процентов казахстанцев поддерживают идею интеграции, особенно с Российской Федерацией».

А в это время часть казахстанской оппозиции решила провести референдум по нескольким темам, где первый вопрос о неучастии Казахстана в Евразийском союзе был изменен на вопрос о выходе Казахстана из Таможенного союза и Единого экономического пространства. Поддержавший этот референдум экономист Мухтар Тайжан фактически озвучил общую позицию инициаторов референдума: «Казахстану Евразийский союз не нужен. Если возникнет Евразийский союз, то Казахстан потеряет свою независимость. Существующий Таможенный союз и Единое экономическое пространство уже наносят вред экономике Казахстана…»

Таким образом, сам факт возникновения такой жесткой дискуссии говорит о том, что для многих как Таможенный союза, так и его эволюционное продолжение в виде Единого экономического пространства и Евразийского союза, напоминает «кота в мешке». В то же самое время, когда мы пытаемся обсуждать те или иные региональные проекты, необходимо сразу разобраться с понятиями.

Во-первых, есть межгосударственные объединения, которые не ограничивают суверенитет государств, так как взаимодействуют в рамках кооперации, но не интеграции. На данный момент их количественный и качественный рост продолжается.

Причин для этого несколько:

1. Это связано с процессом регионализации, которая является реакцией на ужесточение глобальной конкуренции, так как начало XXI века - это период экономического соперничества не просто отдельных государств, а региональных объединений и крупнейших транснациональных инновационных и добывающих компаний. При этом экономическая и политическая мощь таких ТНК часто превышает мощь многих стран, не входящих в G-8. В качестве примера можно привести интересное исследование британской компании Brand Finance, которая оценила стоимость странового бренда у 100 государств мира. Бренд «Казахстан» был оценен в размере $87 млрд. и занял 52 место. Для сравнения, бренд компании Apple стоит $183 млрд. Получается, что в современном мире мозги все-таки стоят дороже нефти, газа и другого сырья.

2. Мир стал слишком маленьким, поэтому многие региональные, субрегиональные и глобальные проблемы требуют межгосударственного взаимодействия. Это касается и нашей республики. Но, если исходить из этой посылки, то для Казахстана более приоритетным, с точки зрения региональной кооперации, должна быть не только Россия или Белоруссия, а страны Центральной Азии, где большое количество нерешенных проблем может нанести удар по нашей национальной безопасности. Далеко за примером ходить не надо. Недавние заявления президента Узбекистана Ислама Каримова по поводу возможных военных действий в регионе из-за столкновений интересов в водной политике соседних государств в очередной раз говорят о наличии потенциальных взрывоопасных зон в регионе, которые прямо или косвенно заденут Казахстан уже в среднесрочной перспективе. Но война из-за водных ресурсов является классической формой конфликта, в котором все участники оказываются в проигрыше. С точки зрения национальной безопасности водный кризис в регионе автоматически приведет к появлению нескольких уязвимых зон у Казахстана. Во-первых, рост социальной напряженности внутри страны вызванной ограниченным доступом к питьевой воде. Это породит новую волну внутренней миграции из зон в наибольшей степени страдающих от дефицита воды. Во-вторых, усилятся конфликты внутри региона между странами потребителями (Узбекистан, Казахстан и Туркменистан) и поставщиками воды (Киргизия, Таджикистан). В этом случае принцип: «доступ к воде в обмен на лояльность» может оказаться вполне реальным. И таких мин замедленного действия в ЦА немало.

Во-вторых, есть надгосударственные (наднациональные) объединения, которые частично ограничивают суверенитет государств, так как они добровольно передают часть своих полномочий международной организации в лице её исполнительных органов.

Подобных организаций не так много. Наиболее известной является Европейский союз с большим количеством наднациональных структур. Хотя важным моментом является то, что появление любого надгосударственного объединения невозможно без эффективного, взаимовыгодного и долгого развития межгосударственных отношений на основе локальных, в первую очередь, экономических проектов.  Основу ЕС составляли: Европейское объединение угля и стали (1951), а также Европейское (экономическое) сообщество и Европейское сообщество по атомной энергетике (1957). Понадобилось почти 40 лет, чтобы был заключен договор о Европейском Союзе (1993) после подписания Маастрихтских соглашений. Но, даже несмотря на десятилетия своего развития, ЕС сейчас испытывает сложные времена, в том числе с точки зрения своей самоидентификации. На телеканале Euronews сейчас разворачивается дискуссия по поводу того, какой ЕС нужен самим европейцам, большинство из которых стали сомневаться в его дееспособности. В ответ председатель Европейской комиссии Жозе Баррозу даже призвал превратить ЕС в «федерацию национальных государств», что вызвало критику у многих европейских политиков. Здесь вспоминается известная фраза Шарля де Голля: «Мечта о единой Европе - это утопия: невозможно приготовить омлет из яиц, сваренных вкрутую»...

Но в случае с Таможенным союзом и Евразийским экономическим союзом возникает ощущение, что все его участники вообще говорят о разных блюдах.

1. Казахстанская повестка дня

На официальном уровне акцент делается на следующих экономических приоритетах:

- доступ казахстанских компаний к рынку в размере 170 миллионов человек.

Хотя в последнее время даже со стороны чиновников все чаще стали звучать тревожные нотки: дескать, в рамках Таможенного союза идет вытеснение казахстанской продукции с российского рынка, где используются нетарифные методы регулирования. По официальным данным, с каждым годом увеличивается отрицательное сальдо торгового баланса между Казахстаном и Россией. Если в 2010 году сальдо составляло $6 млрд., то в 2011 году - уже $9 млрд.  Это значит, что мы экспортируем на $7,5 млрд., а импортируем на $16,3 млрд.  Согласно некоторым данным, по объемам взаимной торговли государств ТС за первое полугодие 2012 года Россия занимает долю более чем в 66%, Белоруссия - 24,1%, а Казахстан - всего 9,6%. Таким образом, Казахстан продал странам ТС продукцию на  $3,3 млрд, Россия - на. $22,5 млрд, а Белоруссия - на $8,1 млрд.

- ТС и ЕЭП являются генеральной репетицией перед вступлением Казахстана в ВТО.

Но эта репетиция в очередной раз напоминает о нашем «проклятии ресурсов». Как отмечают эксперты, мы активно продаем России и Белоруссии в основном сырье. Потом за валюту покупаем у них готовую продукцию, часть из которой произведена из нашего же сырья. Это ГСМ, машины и оборудование, продукты питания, изделия из металлов и т.д. Получается, что, будучи сырьевым придатком мировой экономики, мы также становимся сырьевым придатком ТС.

2. Российская повестка дня

Для России ТС не столько экономический, а больше геополитический проект, который должен закрепить за ней роль субрегиональной державы. На текущий момент с ее стороны идет попытка укрепиться на двух фронтах: военно-политическом через ОДКБ и экономическом через Таможенный союз. Кстати, здесь можно согласиться с тем мнением, что конечной целью Москвы является втягивание в будущий Евразийский экономический союз также Украины. При этом для России создание Таможенного союза, а затем и ЕЭП также является одним из механизмов сдерживания экономической активности Китая в Центральной Азии. Тот же президент российской компании «НЕОКОН» Михаил Хазин вполне откровенно заявил о том, что альтернативой Таможенному союзу может быть лишь экономическая колонизация России и Казахстана со стороны Китая. Но, судя по всему, эта затея провалилась, учитывая то, что с точки зрения финансовых возможностей Россия не может конкурировать с Китаем, который сыплет кредитный дождь на головы всем странам региона. Например, премьер госсовета КНР Вэнь Цзябао, выступая недавно на форуме китайско-евразийского экономического сотрудничества в Урумчи заявил о том, что прямые инвестиции КНР в страны Центральной Азии за последние 10 лет составили около $250 млрд.

3. Белорусская повестка дня

Президент Александр Лукашенко уже заявил, что рассчитывает при формировании Единого экономического пространства (ЕЭП) решить ряд спорных моментов в работе Таможенного союза (ТС), в том числе и тех, которые касаются равного доступа к трубопроводам и равных тарифов на прокачку энергоресурсов, в том числе из Казахстана. Интересно отметить: в июне текущего года министерство финансов России заявило, что Белоруссия экспортирует нефтепродукты под видом органических растворителей с целью ухода от уплаты экспортных пошлин в российский бюджет. То есть даже в рамках ТС некоторые его участники явно не доверяют друг другу.

При этом не стоит забывать, что Лукашенко уже имел неудачный опыт создания Союзного государства с Россией. Кстати, этот пример является наглядным, так как в рамках данного союза шла банальная борьба за роль первой скрипки, и Лукашенко эту борьбу проиграл, в первую очередь - из-за значительной экономической зависимости от России. Сейчас Минск не хочет новых политических объединений с Москвой. Его интересуют только конкретные экономические выгоды. Не удивительно, что Белоруссия изначально выступала против создания Евразийского экономического союза, предпочитая говорить о Евразийском едином экономическом пространстве. Как отмечают некоторые эксперты, Россия настаивает, чтобы Евразийский экономический союз имел право заключать с третьими сторонами договоры, которые оформляются решением Высшего евразийского экономического совета, куда входят президенты. Минск считал, что перед одобрением того или иного договора высшим органом организации ему сначала надлежит пройти внутригосударственные процедуры, что сохраняло возможность блокирования решения на национальном уровне. Но позиции Белоруссии в споре с Москвой слабы, так как начало финансово-экономического кризиса в Белоруссии, который уже привел к стремительной девальвации местной валюты, грозит появлению в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства своей собственной «Греции». Тем более что Белоруссия уже получила первый  транш стабилизационного кредита, выделенного из антикризисного фонда ЕвразЭС в размере $800 млн. Всего, в течение трех лет, Минск должен получить в качестве кредита $3 млрд, в основном, за счет России и Казахстана.

В любом случае, при обсуждении перспектив тех или иных межгосударственных проектов, всегда следует помнить два классических правила тесной политической и экономической интеграции.

Во-первых, невозможно создать равноправный союз между сильными и слабыми игроками. Участники должны иметь более или менее равные экономические параметры и общие политические ценности. В этом плане даже потенциальное вхождение Казахстана в ВТО следует рассматривать как участие в игре, правила которой писали другие страны, исходя в первую очередь из своих экономических и политических интересов. 

Во-вторых, невозможно создать работающий союз между неконкурентоспособными участниками, тем более, если экономика некоторых из них базируются только на экспорте сырья. Два минуса здесь не дают плюс. Высокий уровень коррупции, чрезмерное вмешательство государства в экономику, раздутый бюрократический аппарат, отсутствие полноценной рыночной экономики и т.д. - эти проблемы характерны практически для всех участников Таможенного союза. Получается, что политические решения не подкрепляются полноценной экономической инфраструктурой для взаимодействия. И здесь интересной является точка зрения двух американских экономистов: президента Eurasia Group Иана Бреммера и главы Roubini Global Economics Нуриеля Рубини, которые считают, что Россия все менее соответствует статусу динамично развивающейся экономики, чтобы оставаться даже в составе БРИК. По их мнению, российская бизнес-элита все еще относится к стране как к дойной корове, а не как к экономике долгосрочных инвестиций, напоминая об оттоке российских капиталов. Думаю, что такую характеристику можно с успехом применить к Белоруссии и к Казахстану.

Досым Сатпаев, директор «Группы оценки рисков», кандидат политических наук

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить