Может ли Евразийский экономический союз стать Еврокитайским?

14317

Экономист Тимур Исаев: «Чем меньше времени остается до начала работы Евразийского экономического союза (ЕАЭС), тем активнее выстраиваются экономические отношения Казахстана с Китаем. Мы идём в объятья Поднебесной на фоне обвала рубля и нефти, когда реальное будущее евразийской интеграции стало вновь туманным. Но это все-таки лишь фон, а не причина»

Растем вниз

Зачастую в большой политике и экономике события вокруг какого-либо публичного международного мероприятия оказываются важнее, нежели само мероприятие. Это подтвердило и недавнее заседание глав правительств ШОС в Астане. Сам форум был достаточно проходным. Зато прошедшие в связи с приездом премьеров Китая и России события оказались знаковыми.

Они ярко продемонстрировали, как сейчас, в предкризисный период, строятся экономические отношения Казахстана с двумя крупнейшими партнерами и соседями. Поясним, на каком фоне развиваются нынче деловые контакты Астаны с Москвой и Пекином. За январь-октябрь нынешнего года товарооборот с Россией составил $15,7 млрд – 15,5% от общей торговли. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года, размер товарооборота упал на 20%.

Торговля шла, можно сказать, в одни ворота. На Россию приходится треть товаров, импортируемых в Казахстан. В то же время из всего казахстанского экспорта только 6,5% пошло на российский рынок.

Товарооборот с Китаем за 10 месяцев нынешнего года достиг $14,7 млрд, по сравнению с прошлым годом снизившись еще сильнее – на 22%. В казахстанской внешней торговле доля КНР составляет 14,5%. При этом она структурируется более равномерно – на Китай приходится 13% нашего экспорта и 18% импорта.

Торговля и с Китаем, и с Россией идет с равной скоростью по нисходящей. Что примечательно, в то же самое время отношения с тем, и другим партнером уже в ближайшей перспективе видятся в самых радужных тонах, на них возлагаются основные надежды. Таким образом, казахстанско-китайское и казахстанское российское взаимодействие в экономике с виду напоминает близнецов-братьев: не слишком оптимистичное настоящее, соседствующее с ожидаемым светлым будущим.

Переходим на диету «без зелени»

У предполагаемых путей к этому будущему есть одна жирная точка пересечения – дедолларизация. Вопрос о ней ставился и ранее, но сейчас назревает момент, когда за словами последуют дела, поскольку желание исключить доллар из взаимных расчетов совпадет с внутренними задачами всех трех стран. Хотя эти задачи принципиально отличаются.

Для России дедоларризация является сугубо политическим шагом и демонстративной мерой в противостоянии с США. Поэтому здесь важен размах - количество стран, с которыми Россия переходит на расчеты в национальных валютах. И здесь важны внешние эффекты. Не случайно уже дошло дело до радикальных мер, включая внесение законопроекта о запрете использования доллара.

Для Китая дедолларизация - это вопрос стратегический. В отличие от рубля, юань действительно имеет потенциал стать одной из доминирующих мировых валют. И, в отличие от России, Китай имеет такую реальную цель. Именно поэтому для него важны не внешние эффекты, а медленное, но верное движение  к тому, чтобы расширять зону влияния своей валюты. Если Москва нацелена изгонять доллар, то Пекин нацелен на то, чтобы усиливать юань.

Понятно, что шансов на успех больше у того, кто действует конструктивно. Китай не призывает ничего запрещать, не клеймит американскую валюту. Он просто создает все условия, чтобы использовать его собственную валюту было выгодно другим странам.

Парадокс, но у Казахстана больше шансов перейти на национальные валюты с Китаем, нежели с Россией, с которой мы состоим в одном экономическом союзе. Во время недавнего приезда китайской делегации в Астану наш Нацбанк и Народный банк КНР подписали соглашения по взаимным расчетам в национальных валютах и по валютному свопу казахстанский тенге/китайский юань.

Ничего личного - только курс

Что же касается самого Казахстана, то для нас дедолларизация – это чисто экономический вопрос. Очевидно, что никакими другими методами обеспечить силу национальной валюты не получится. После февральской девальвации доверие к ней потеряно. Будучи страной с открытой экономикой (этот красивый термин означает, что все основные доходы мы получаем от экспорта сырья, а все главные потребительские товары импортируем), мы не можем избежать зависимости от иностранных валют. И единственное, что можно сделать, – диверсифицировать эту зависимость.

О том, насколько важна сейчас для нас дедолларизация, говорит тот факт, что она прозвучала в речи президента страны на торжественном собрании по случаю Дня независимости – выступления совершенно не экономического. В этом контексте его можно расценивать как то, что снижение зависимости от доллара предстает вопросом не только экономической, но и национальной независимости.

Очевидно, что использование в торговле с Китаем и Россией национальных валют станет важной составляющей намечаемой программы дедолларизации. Но скорее всего - не единственной. Не исключены и сугубо внутренние меры.

Тем более что момент назрел: на фоне пикирующего российского рубля и цен на нефть нужно что-то решать с курсом тенге.

Со стороны Нацбанка всё чаще раздаются намеки о неком «решении», которое снизит долларизацию. Понятно, что это будет очередное внезапное действие в стиле «снег на голову». Хотелось бы надеяться, что дело не дойдет до замораживания депозитов и принудительной конвертации валютных вкладов в тенговые, что погубит доверие к финансовой политике государства окончательно. 

Главной причиной долларизации экономики является недоверие к национальной валюте и неопределенность её поведения. В свою очередь, это связано с абсолютно непредсказуемым поведением власти, которая принимает финансовые «решения» кулуарно, в отрыве от реальных интересов населения, выступая главным дестабилизирующим фактором. Ни переход на расчеты в рублях и юанях, ни принудительное исключение доллара из оборота здесь не помогут.

Единство и борьба противоположностей

Общей «долларобежной» тенденцией содержательное сходство наших отношений с Россией и Китаем исчерпывается. Итоги уже упомянутых визитов в Казахстан стали разительным контрастом, который это подчеркивает. 

После приезда российского премьера Дмитрия Медведева наиболее обсуждаемой темой в сети стали его туфли, точнее, толщина их подошвы. Более конкретных поводов этот визит не дал. В основном всё сводилось к подготовке работы Евразийского экономического союза.

Понятно, что ЕАЭС сам по себе - очень высокий статус экономических отношений. Можно сказать, высшая точка их развития. Дальше уже некуда - дальше только федерация. Тем не менее, какой бы ни был статус, но союз сам по себе – это юридические рамки, создающие условия для экономического взаимодействия. Наполнить их содержанием сам по себе он не в состоянии.

И пока это содержание не становится ни шире, ни глубже. Более того, сейчас оно диктуется не новыми проектами, а разногласиями. Две недели осталось до начала работы ЕАЭС, но внутри союза на повестке дня - не создание новых производств, а конфликт вокруг поставок продовольствия. 

В то же время в отношениях с Китаем направление  - прямо противоположное. По итогам приезда премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна в Астану заключены соглашения на сумму $14 млрд. Трудно припомнить, когда в последний раз визит зарубежной делегации заканчивался таким обилием договоренностей. Причем не размытых меморандумов о намерениях, а конкретных проектов, большая часть из которых имеет все шансы быть реализованными, - хотя бы той причине, что китайская сторона готова обеспечить финансирование.

Перенос производства: «китайский конь» вместо троянского?

Понятно, что главные совместные проекты с Китаем связаны с сырьевым сектором – иного и быть не может в отношениях двух стран с такой структурой экономики. В частности, новые проекты связаны с повышением отдачи на нефтяном месторождении Кумколь, освоением медного месторождения Актогай.

В то же время Китай делает подчеркнутые шаги по инвестированию в несырьевые отрасли и увеличению глубины переработки. А это - не что иное, как бальзам на приоритеты казахстанской экономической политики. Компании из Поднебесной готовы закупать нашу сельхозпродукцию, совместно производить ядерное топливо, выпускать стройматериалы, для чего готовы даже предоставить свое оборудование в лизинг.

«Казахстан полностью поддерживает программу, предложенную КНР, по переносу производственных мощностей на территорию Казахстана. Речь идет о переносе мощностей несырьевого сектора, о десятках предприятий и миллиардах долларов инвестиций. Это будет хорошее начало, которое впоследствии можно перенести на другие страны – члены ШОС», – заявил премьер-министр Карим Масимов.

Правда, с экономической точки зрения у происходящего есть и обратная сторона – расширение на порядок объема сбыта китайских товаров и еще более сильная привязка казахстанской экономики к китайской. И теперь уже не только торговыми и финансовыми, но и технологическими узами.

Внешне всё выглядит как инвестиции в секторы с высокой добавленной стоимостью, но долгосрочный эффект окажется неоднозначным. Впрочем, как бы то ни было, китайская активность всё равно выглядит убедительнее российской пассивности.

Верной дорогой идем с товарищами

Очень примечательно в этом плане взаимодействие в транспортной сфере. Во время визита китайского премьера прозвучало, что Казахстан поддерживает и будет активно участвовать в программе экономического пояса «Великого Шёлкового пути». Поднебесная, в свою очередь, отмечает, что наша программа «Нурлы жол» как раз является частью этого большого пути. Все магистрали, которые Казахстан сооружает в последние годы, так или иначе связаны с Китаем – железные и автомобильные дороги, нефте- и газопроводы.

В то же время в отношениях с Россией из транспортных новостей – только отмена пассажирских поездов в Казахстан, формируемых РЖД. Вопрос равного доступа казахстанского бизнеса к российским транспортным мощностям не получил своего внятного решения даже в рамках ЕАЭС.

Казахстан и Россия, в силу географических причин, являются естественными партнерами в реализации транспортных проектов. Именно в объединении их потенциала заключается уникальное конкурентное преимущество. Однако оно не только не используется, но подчас и заменяется внутренней конкуренцией.

Итак, по всем статьям экономические отношения с Китаем сейчас набирают более мощную, содержательную и перспективную динамику. Отношения же с Россией проходят под знаком штормов на финансовом рынке этой страны, которые могут стать предвестником общеэкономического цунами.

Поэтому можно понять всё чаще раздающиеся призывы бежать, пока не поздно, с «Титаника» под названием ЕАЭС. И именно поэтому следовать подобным призывам  нельзя ни в коем случае.

Сейчас всё складывается оптимальным образом. Усиление отношений с Китаем позволяет сохранить баланс и избежать односторонней зависимости Казахстана от ЕАЭС. Что ещё важнее -  это «подушка безопасности» на случай,  если экономическая ситуация в ЕАЭС осложнится.

Но, с другой стороны, именно ЕАЭС и «союзный» статус сейчас хоть как-то держат на уровне экономические отношения Казахстана с Россией. И если мы его лишимся, то существующий баланс очень быстро исчезнет. А «растворяться» в какой-то одной крупной экономике, чья бы они ни была, нам совершенно не с руки. Это была бы роковая стратегическая ошибка для Казахстана. И скорее всего - непоправимая. Поэтому важно сохранить статус-кво: ЕАЭС и сильные связи с Китаем. Всё остальное выглядит, как фантазии -  особенно на фоне нынешних цен на нефть.  

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить