Нефтяная зависимость: «казахстанская болезнь» вместо «голландской»

17719

Экономист Тимур Исаев: «Парламент принял самый «нефтяной» в истории бюджет страны. Парадокс, но, несмотря на падение цены на нефть, доходы от нее побьют рекорд в абсолютном исчислении. Это уже похоже не на «сырьевую иглу», а на аппарат искусственной вентиляции легких»

Фото: politobzor.net

Казна за два «клика»

Правительство и парламент  в скоростном режиме пересмотрели и бюджет на текущий год – поправки в него уже утверждены, и проект бюджета на будущий год – он уже одобрен обеими палатами парламента.

Новости о главных финансовых  документах получили довольно скудное освещение в СМИ, затерявшись среди криминальной хроники. Удивляться здесь вряд ли стоит.  Республиканский бюджет, безусловно, влияет на жизнь всех казахстанцев, но вот они на него совсем не влияют. Это как восход солнца или дождь – обсуждать их особого смысла нет. Бюджетный процесс в парламенте в этот раз вообще оказался символическим. Создается впечатление, что власть упрощает принятие бюджета точно так же, как делает это с остальными госуслугами - например, получением адресной справки.

Что совершенно не отвечает серьезности происходящих финансовых изменений. Поправки в бюджет-2014 и проект бюджета-2015 имеют общую логику: сокращение «обычной» доходной части и дальнейшее откручивание «краника» из Национального фонда.

Так, в  скорректированном бюджете на 2014 общие доходы составляют 6 трлн 34 млрд тенге, снизившись на 95 млрд. Трансферты же из Нацфонда увеличились на 325 млрд тенге, достигнув 1 трлн 955 млрд тенге (475 млрд - целевой и 1 трлн 480 млрд – гарантированный). В результате доля трансфертов из Нацфонда в доходной части республиканской казны выросла с 27% до 32%.

В проекте бюджета на 2015 доходы составляют 6 трлн 858 млрд тенге. Гарантированный трансферт из Нацфонда увеличен до 1 трлн 702 млрд тенге, целевой – до 707,5 млрд тенге. В общей сложности трансферт из Нацфонда составит 2 трлн 409,5 млрд тенге, а его доля в доходах бюджета достигнет 35%. Это знаменует начало нового этапа в развитии государственных финансов.

Бюджет и Нацфонд – близнецы-братья

Если вспомнить предысторию, то в 2000 впервые единые государственные казахстанские финансы претерпели раздвоение. Часть денег передали в фонд, специально отделенный от бюджета, чтобы не было соблазна его проедать. В первые годы средства из него не тратили - только копили. Когда набралась внушительная сумма, появилось понятие «гарантированного трансферта» - часть средств из фонда все равно ежегодно передавалась в казну.

Тем не менее, весь докризисный период Нацфонд и республиканский бюджет были действительно «разведены» и существовали как две отдельные финансовые субстанции.  В 2006 доля трансферта из Нацфонда в доходной части бюджета составляла всего лишь 5%, в 2007 - 13%

Когда грянул кризис, государство впервые прибегло к практике целевых трансфертов ради спасения банков и отдельных отраслей экономики, распечатав «копилку».  Нацфонд стал выполнять функцию антикризисного бюджета. Доля трансфертов из него в доходах бюджета подпрыгнула до 32% в 2008, 43% - в 2009 и 35% - в 2010.

Затем, после прохождения острой фазы кризиса, Нацфонд вновь отдалили от бюджета, хотя гарантированный трансферт и повысился. Он вернулся к роли «дополнительного пайка», и доля трансфертов  в доходах бюджета оставалась стабильной, на уровне 27%, с 2001 вплоть до ноябрьской корректировки нынешнего года.

Вернулись на исходную

Теперь начинается новая стадия отношений между Нацфондом и бюджетом, которая продлится минимум три года. Рекорд 2009 в удельном весе трансфертов в доходах бюджета еще не превзойден, но это пока.

«В связи с ухудшением макроэкономических параметров и без дополнительных вливаний, которые сделаны в соответствии с поручением главы государства из Национального фонда, бюджет снизился бы. То есть с ухудшением макроэкономических параметров – 90 долларов (имеется в виду мировая цена барреля нефти. - F)… Я не исключаю, что в том случае, если мировая конъюнктура сложится таким образом, что цена на нефть упадет с 80 до 70 долларов (примерно это будем понимать по итогам первого квартала), мы будем вынуждены прийти к вам в парламент еще раз, чтобы пересмотреть бюджетные процессы», - сказал премьер-министр Карим Масимов, выступая перед депутатами.

Кроме того, рекорд абсолютной величины трансфертов точно побит.  В следующем году из Нацфонда в бюджет будет перечислено больше, чем вся доходная часть бюджета на 2007, вместе с трансфертами!

Впрочем, дело не только в количественном расширении присутствия Нацфонда в финансировании госрасходов.  Еще важнее то, что между ним и бюджетом окончательно стирается прежде жесткая граница. Государственные финансы тем самым возвращаются в свое первородное состояние. Формально они всё еще разделены, лежат на разных счетах. Но, по сути, их функция становится одинаковой. Нацфонд – это уже не антикризисный инструмент и не источник ресурсов для отдельных мегапроектов. Он теперь будет тратиться на  обычные госпрограммы, которые ничем не отличаются от бюджетных.

Не «шагреневый» фонд

Нацфонд – это не что иное, как аккумулятор нефтяных доходов. Тенденция роста трансфертов и их использование для текущих программ говорит о неуклонном увеличении зависимости республиканского бюджета от нефти. Не просто количественно, но и качественно.

Получается, чем дешевле становится нефть - тем больше зависимость от нее экономики и бюджета. Зависимость эта уже настолько всеобъемлющая, что напоминает уже не пресловутую «иглу», а скорее, аппарат для вентиляции легких, без которого организм не получит самого важного.

Безусловно, беспрецедентный скачок трансфертов из Нацфонда вызван правильными целями. Это не проедание, а запуск инфраструктурного строительства, предусмотренного

новой экономической политикой «Нурлы жол». Современная инфраструктура крайне необходима, без нее невозможен дальнейший экономический рост. С этим никто не спорит, но вопрос в другом.

Нужно понимать, что строительство дорог, жилья, ремонт сетей ЖКХ в долгосрочном плане принесет выгоду в опосредованной форме. Но если говорить о чисто экономической окупаемости и возвратности средств, то она малодостижима. По крайней мере, в обозримом будущем. Стало быть, и зависимость от нефти также не будет снижаться, что усилит нагрузку на Нацфонд.

Правда, правительство рассматривает его не как «шагреневую кожу», а скорее как птицу Феникс, которая всякий раз восстает из пепла. Несмотря на внушительные изъятия, фонд будет только расти. По прогнозу, который озвучил министр национальной экономики Ерболат Досаев, общий объем средств Национального фонда увеличится с $97,7 млрд в 2015 до $115,6 млрд в 2017.

Подобные прогнозы могут быть связаны с ростом цен на нефть и объемов добычи. Производство, ныне пребывающее в стагнации, может существенно увеличиться лишь за счет начала освоения Кашагана или реализации проекта расширения ТШО. Но это случится не ранее 2017. Похоже, власть все-таки надеется, что цены на нефть вернутся к прежнему комфортному уровню. Пусть даже через год.  

Сама по себе зависимость от нефти не есть что-то ужасное. Например, в мировом рейтинге зависимости стран от углеводородов в число лидеров входит Сингапур, являясь крупнейшим центром торговли сырой нефтью и ее переработки. Казахстан тоже входит в число лидеров, но уже по другим причинам. На самом деле даже высокая доля нефти в экспорте не должна особенно беспокоить – ну что поделать, если природа одарила ресурсами? Но когда от нефти начинает зависеть бюджет, то есть исправная работа всего государственного механизма, это уже неприятный признак.

Вакцина от эффективности

Национальный фонд в свое время создавался для того, чтобы не только формировать резервы на «черный день», но и стерилизовать избыточную денежную массу, которую не может переварить экономика.

В Казахстане всерьез опасались «голландской болезни». Она связана с тем, что приток сырьевых доходов укрепляет национальную валюту, ухудшая конкурентоспособность обрабатывающих отраслей. В итоге начинает расти импорт, вытесняя отечественную продукцию. Ресурсы еще активнее перемещаются в добывающий сектор, который дает меньшую добавленную стоимость. Структура экономики начинает становиться всё более примитивной и зависимой от цен на сырьевой экспорт. Кроме того, рост импорта и приток сырьевых доходов подстегивают рост цен на внутреннем рынке, разгоняя инфляцию.

Вывод сырьевых доходов в Нацфонд действительно помог предотвратить «голландскую болезнь» в классическом ее виде по указанному сценарию. Так почему же мы сейчас наблюдаем многие тревожные симптомы: спад в обрабатывающей промышленности, повышенную инфляцию и дисбаланс цен на потребительском рынке, возрастающую зависимость бюджета от нефтяных доходов и накоплений?

Дело в том, что, избежав «голландской», мы не убереглись от «казахстанской болезни». Да, с созданием Нацфонда мы вывели избыточные сырьевые капиталы из экономики,  однако затем завели их обратно, только уже не напрямую, а через госбюджет, через раздутые госрасходы. И чем теснее связь между Нацфондом и бюджетом, тем больше денег заводится.

Самое парадоксальное, что нефтяные средства вроде бы вкладываются в экономику на нужные цели – развитие именно обрабатывающей промышленности, чтобы провести диверсификацию. Однако некачественные госпрограммы и неэффективная система госзакупок привели к тому, что потраченные на них деньги пошли на разгон потребительского рынка,  а не изменение структуры экономики.  Раздутые цены еще сильнее ударили по обрабатывающему сектору, делая ключевые факторы производства дороже, чем в конкурирующих странах.

Сейчас огромные средства запускаются в инфраструктурное строительство. Вещь тоже чрезвычайно правильная. Но ведь качество планирования, реализации и контроля проектов не изменилось! А теперь представьте, что на это низкое качество придется еще и увеличенное количество проектов… Эксперты просчитали, что из $1,5 трлн, которые соседняя Россия потратит на инфраструктуру до 2030, можно сэкономить до $600 млрд. Насколько лучше эффективность у нас? Вопрос кажется риторическим.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить