Центр равновесия

8450

Глава ЦентрКредита – о балансе интересов, кросс-продажах, адекватном курсе тенге и корейских акционерах

Фото: Иван Беседин
Владислав Ли.

Банковский рынок Казахстана достигнет дна в своем падении в 2015–2016 годах, после чего начнется рост. Исход иностранных банков вовсе не проблема для страны, а лишь сложившаяся конъюнктура и победа сильнейших игроков в сузившемся сегменте корпоративного бизнеса. Тенге занял более или менее адекватную позицию по отношению к другим валютам, и вряд ли будут снова резкие скачки курсов. Свое мнение по этим и другим вопросам Forbes Kazakhstan высказал председатель правления АО «Банк ЦентрКредит» Владислав Ли.

– Владислав Сединович, в 2015 году на отечественном банковском рынке произошло немало событий. Могли бы вы назвать самые важные из них?

– Рынок укрупняется: в течение уходящего года произошло несколько слияний банков, а также другие сделки. Во-первых, это слияние Казкома и БТА; во-вторых, тройное слияние Альянс Банка, Темiрбанка и ForteBank и, в-третьих, покупка Халыком казахстанской «дочки» HSBC. Опустив попутный «событийный шум», можно сказать, что наконец-то банковская система Казахстана обретает черты посткризисного будущего. Первый позитивный сигнал – это уменьшение общего объема невозвратных кредитов (NPL) ниже уровня в 10%.

– Есть мнение, что, несмотря на то что его удалось волевым решением сократить с более чем 30%, в самом ближайшем будущем мы вновь увидим рост этого показателя. На ваш взгляд, будут ли кредитные портфели банков ухудшаться? Как с этим обстоят дела в ЦентрКредите?

– Избежать ухудшения кредитных портфелей БВУ вряд ли удастся. Если рассматривать сектор в целом, то общий объем валютных кредитов в Казахстане находится примерно на уровне 35% – это и розничные, и корпоративные портфели. В нашем банке доля валютных кредитов составляет 20%, а в некоторых, согласно статистике, половина займов выдана в долларах.
Кстати, розничные портфели в меньшей степени подвержены долларизации, и здесь объемы валютных кредитов существенно ниже, чем в корпоративном секторе. По моим оценкам, чуть больше четверти.

– Тем не менее эти 25% могут испортить общую картину?

– Безусловно. Мы же формируем провизии под проблемные кредиты. Произошло обесценивание тенге, поэтому мы должны увеличить объем провизий в национальной валюте, которые формируются под проблемные валютные займы. По моим подсчетам, нам придется примерно на 35% увеличить объем провизий в тенге, что в итоге приведет к повышению расходов и росту NPL.
Мы ожидаем увеличения этого показателя, о чем сообщили Национальному банку и попросили у него какие-то послабления. Регулятор нас услышал и заявил, что норматив по уровню «NPL ниже 10%» начнет действовать лишь с 2018 года.

– Каков сейчас уровень NPL в ЦентрКредите и какое его изменение прогнозируете на ближайшие месяцы?

– До 20 августа мы зафиксировали этот показатель на отметке 11,5%. После девальвации он вырос до 12,5%. Прогнозируется дальнейший рост NPL на 1,5%, но выше 14% не ожидаю.

– Проблемные кредиты растут, денег на рынке нет, иностранные игроки уходят. Какие еще показатели глубочайшего кризиса можете назвать?

– На казахстанском рынке осталось еще несколько иностранных банков либо с серьезной долей иностранного участия. Есть турецкие, китайские, российские... У нас, кстати, крупнейший акционер – корейский Kookmin Bank, которому принадлежит 42%.

Мировые гиганты приходят на иностранные рынки в период роста, как это произошло в Казахстане. Сегодня на отечественном банковском рынке кризис, растут требования к капиталу и происходят другие события. Соответственно, инвестиционная деятельность снижается. Из транснациональных институтов остался только Citi, а ушли те – RBS, HSBC, – которые были с ним в одной нише и боролись за одну клиентуру. В розницу эти банки практически не шли, а бились между собой за топовых клиентов. Считаю, что вместе с сужением топового сегмента рынка борьбу выиграл Citi, а его прямым конкурентам пришлось продать свой бизнес в стране.

То есть хочу сказать, что это нормальные бизнес-процессы: кто-то приходит на рынок на подъеме, кто-то уходит на спаде. В этом нет ничего инфернального, я даже не назвал бы это «исходом иностранных банков из Казахстана». Более того, по моим сведениям, некоторые крупные западные банкиры рассматривают варианты выхода на казахстанский рынок.

– Поделитесь секретом: кто, когда и как собирается выходить? Вероятно, через покупку существующего местного банка?

– Выдавать чужие секреты не стану. Хотя выход нового игрока на казахстанский рынок через покупку существующего банка в настоящее время, видимо, оптимальный вариант.

– Можно предположить, что сегодня самое лучшее время для приобретения казахстанского банка с хорошим дисконтом. Как считаете?

– Согласен. Хотя нынче наш рынок совсем не так привлекателен, как был до 2007 года. В те времена некоторые банки росли по 30% в год, АТФ купили с мультипликатором 5, например. Сегодня другие времена, рынок падает.

– Достиг ли рынок дна и если нет, то когда это случится? Когда закончится падение и начнется рост?

– Думаю, мы близки к так называемому дну кризиса, после которого начнется рост, я говорю о периоде 2015–2016 годов. Я оптимист и считаю, что каждая страна, организация должна проходить какой-то период взросления. У казахстанских банков закончилась юность, и мы институционально повзрослели. Впереди много работы, нам нужно сделать правильные выводы из того, что мы пережили.

– Выводы сделали, рукава засучили, а куда двигаться? Где сейчас казахстанским банкам можно заработать: темпы в рознице замедляются, в корпоративном секторе тоже все не очень весело… Где находить крупные, стабильные проекты для финансирования?

– Приведу несколько последних примеров. Мы профинансировали строительство нового железнодорожного вокзала в Астане на 3 млрд тенге. Идет сооружение новой железной дороги Аркалык – Шубарколь общей стоимостью 19 млрд тенге, из которых 10 млрд мы предоставили в качестве гарантий. ЦентрКредит также дал гарантии на возведение сухого порта Хоргос на 401 млн тенге и на вторую линию железной дороги Алматы – Шу на 1,7 млрд. Расширение линий электропередачи Восточный Казахстан – Юг профинансировали на 4,5 млрд тенге.

– То есть вы становитесь неким подобием государственного института развития?

– Вовсе нет. Нужно понимать, что есть государственные инфраструктурные проекты, а есть клиенты, которые в них участвуют. В этих процессах наша роль как банка заключается в том, чтобы давать гарантии. Например, гарантию возврата авансового платежа, гарантию исполнения качества и сроков завершения проектов, другое.

– Есть ли у вас сейчас какие-то сырьевые проекты?

– Нет. Сейчас наш бизнес в основном развивается вокруг инфраструктурных проектов, примеры которых я привел. Их несколько десятков.

Фото: Иван Беседин
Владислав Ли.

– Как себя чувствует корпоративное направление в ЦентрКредите, вы уже рассказали, а как обстоят дела с розницей?

– В структуре нашего портфеля 60% занимает корпоративный бизнес, 40% розница. В свою очередь, наш розничный портфель примерно наполовину состоит из ипотеки, треть – кредиты под залог недвижимости, остальное – потребительские и автокредиты. Есть небольшая доля необеспеченных потребительских кредитов, и мы планируем ее увеличивать.

Мы видим потенциал за необеспеченным потребительским кредитованием, так как оно имеет высокую маржинальность. Грубо говоря, в этом сегменте рынка сегодня несколько крупных игроков, например Евразийский банк и kaspi bank, и я уверен, что найдется место и для нас.

– Как вы намерены бороться за долю в этом сегменте?

– Мы не будем увеличивать число точек продаж, а усилимся в направлении кросс-продаж наших продуктов. У нас есть миллион держателей пластиковых карточек БЦК, которым мы предложим новые продукты. То есть новых клиентов по необеспеченному потребительскому кредитованию ищем в собственной базе.

– Вы считаете, что в то время, когда и бизнес и физлица «перевернулись» в доллар и ждут, может расти необеспеченное потребительское кредитование? И, кстати, что вы думаете о дальнейшем курсе тенге к иностранным валютам? По разным подсчетам, реальный курс – от 230 до 400 тенге за доллар.

280 тенге за доллар. думаю, это адекватная цифра

– Могу предположить, что основное движение тенге по отношению к доллару уже завершено. До 20 августа по казахстанскому тенге высказывались многие иностранные организации, в том числе Bank of America, Merrill Lynch, которые говорили, что реальный курс около 230 тенге за доллар. До этого выступал МВФ, назвав цифру в 210, если я не ошибаюсь. Это авторитетные организации, квалифицированный расчет которых построен на анализе баланса, доходов и расходов страны, его экспортного потенциала и многих других вещей. Я считаю, что валютный курс – это баланс интересов: государства, компаний и населения. Когда мы говорим о курсе в 270–280, то, думаю, это адекватная цифра. Но когда начинают предлагать курс в 300–350 тенге за доллар, полагаю, это нарушение баланса интересов в пользу одной из сторон.

– То есть сегодняшний курс является адекватным?

– Тенге, думаю, ослаблен даже с запасом, поэтому не удивлюсь, если завтра он укрепится. К этому нужно относиться спокойно, курс национальной валюты должен быть плавающим, правда, без резких скачков. Экономические контрагенты к такому движению должны в конце концов привыкнуть и меньше на это обращать внимания. Курс тенге не должен быть предметом общественной дискуссии, это интимное дело Национального банка, и он сам должен этим процессом управлять.

– Кстати, насчет доступа к иностранному фондированию. Сейчас для казахстанских банков полноценный доступ к западным деньгам закрыт, как выходите из этой ситуации?

– Нам иностранные банки никогда не закрывали кредитные линии, так как у нас безупречная репутация. Нам охотно дают деньги, но тут другой вопрос – устраивают ли нас условия. В начале года мы думали выходить на рынок евробондов. В итоге отказались от этой идеи. Во-первых, в Казахстане законодательно ограничивают кредитование в иностранных валютах. Во-вторых, цикл дешевых денег заканчивается: ФРС США стоит на пороге повышения процентной ставки, и поэтому, естественно, ставки на рынке тоже растут. Мы протестировали возможную стоимость денег и поняли, что для нас они будут стоить 9–10% годовых в долларах на три-пять лет. Это колоссальная стоимость. Можно, конечно, найти и дешевле, на год под 6,5–7%, но и этот вариант нас не устроил.

– Однако ж деньги от иностранных институтов развития вы все-таки привлекаете?

– Мы плодотворно работаем с Европейским и Азиатским банками реконструкции и развития в рамках реализации государственных инфраструктурных проектов. От них мы получаем тенге, которые они свопируют в Казахстане. В прошлом году и в начале 2015-го мы получили от АБРР $60 млн, от ЕБРР привлекли $50 млн и $20 млн на женское предпринимательство. До конца этого года планируем получить от ЕБРР еще $50 млн.

– Как ЕББР и АБРР, заводя в страну доллары, кредитуют вас в тенге?

– Во-первых, в этих схемах есть гарантии ФРП «Даму» – не государственные гарантии, а как юридического лица. Это делается для того, чтобы снизить риски для БВУ, соответственно, удешевить деньги. Во-вторых, ЕБРР и АБРР делают в Национальном банке свопы, например на пять лет, и полученные тенге отдают нам, а мы уже кредитуем по проектам со ставкой не более 14%.

– Ваш основной акционер, как вы уже отмечали, корейский гигант Kookmin. На рынке поговаривали, что они хотели выйти из ЦентрКредита и искали покупателя. Можете это как-то прокомментировать?

– Впервые об этом слышу. Наши акционеры входят в совет директоров БЦК – из шести членов два представителя Kookmin и один независимый директор от Международной финансовой корпорации (IFC, подразделение Всемирного банка. – Прим. ред.).

Считаю, что у нас прекрасная структура корпоративного управления, действует система сдержек и противовесов. Уверен, что для коммерческого банка это имеет решающее значение. Потому что конфликт интересов в данном случае и взаимный контроль – всегда хорошо. В крупных компаниях очень важно правильно распределять и делегировать полномочия. У нас этот подход отлично работает.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить