Прогноз S&P: сколько заработают банки Казахстана в 2022 году
В рейтинговом агентстве также рассказали, какие риски сохраняются для нефтяного сектора страны
В четверг, 13 октбяря, прошла ежегодная конференция «S&P Global Ratings — Республика Казахстан». На ней обсуждалось положение дел в финансовом секторе страны и в сфере добычи нефти.
Казахстанский банковский сектор в 2022 году пережил не один шок: сначала январские события, затем проблемы с «дочками» российских банков, и всё это на фоне геополитических и санкционных рисков. «За январь – май этого года из сектора ушло порядка 1,6 трлн тенге средств клиентов. Однако только за три летних месяца в банки поступило 4 трлн тенге, а это около 14% всех средств клиентов», – рассказал на конференции директор направления «Финансовые институты» S&P Global Ratings Сергей Вороненко. Приток средств клиентов во многом связан с геополитическими рисками.
Резервы могут потребовать пополнения
Рейтинговое агентство считает банковский сектор Казахстана вполне устойчивым к нынешним стрессовым ситуациям (это отражено в отчете, опубликованном 10 октября).
S&P: Экономические риски в Казахстане остаются высокими
Международное рейтинговое агентство подготовило отчёт по банковскому сектор... →
Казахстанские БВУ, продолжает Сергей Вороненко, начали 2022 год с более высокими показателями капитализации и ликвидности, чем в период вхождения в предыдущие кризисы. Низкая доля внешних источников фондирования и небольшой кредитный портфель, номинированный в иностранной валюте, снижают их чувствительность к валютным колебаниям.
В S&P считают, что банковский сектор Казахстана по-прежнему находится в фазе длительной коррекции, хотя процесс абсорбирования и урегулирования проблемных активов, сформировавшихся в предыдущие годы, «скорее всего, подходит к концу».
Временное давление на показатели качества активов системы может оказать ухудшение платежной дисциплины заемщиков, связанное с усилением геополитических рисков и высокой инфляцией. Некоторые БВУ, говорит Сергей Вороненко, ощутят более существенное влияние этого фактора, чем их «коллеги», и это будет зависеть прежде всего от объема кредитования наиболее уязвимых сегментов и отраслей экономики. У банков может возникнуть потребность сформировать дополнительные резервы к концу 2022 года. Но в целом отчисления в резервы будут довольно умеренными по сравнению с отчислениями в предыдущие периоды. Ожидаемые кредитные потери по сектору на 2022 год могут составить 1,7–1,8% и около 1,5% – в 2023 году.
Сколько заработают банки?
В 2022 году показатели рентабельности могут составить порядка 25% в среднем по системе, при этом темпы роста доходности бизнеса, скорее всего, сохранятся и в следующем году.
Казахстанцы всё больше погрязают в кредитах
По данным Нацбанка Казахстана, на 1 сентября 2022 сумма всех кредитов в каз... →
Чистый финансовый результат казахстанских банков в 2022 году в S&P прогнозируют на уровне 1,1 трлн тенге: несмотря на просадку в первом полугодии этого года, во многом связанную с российскими «дочками», банки уже заработали порядка 800 млрд тенге. «Основная причина – прежде всего в улучшении динамики бизнеса в розничном кредитовании, которое является высокорентабельным. Сейчас доля розницы в совокупном кредитном портфеле сектора превышает 55% (в 2015 году она была на уровне 25%)», – поясняет Сергей Вороненко.
В агентстве ожидают, что темпы роста розничного кредитования окажутся на уровне 25% в 2022 году в номинальном выражении (в основном за счет выдачи субсидируемых государством ипотечных займов). «Розничное кредитование вот-вот достигнет пика здорового роста», – делится мнением спикер. При этом он отмечает, что доля ипотечных кредитов увеличивается: она составляет уже более 33% розничного портфеля, и именно эти кредиты «поддерживают качество активов в розничных портфелях» (доля проблемных займов здесь составляет менее 1,5%). В целом уровень долговой нагрузки физических лиц, отмечают в агентстве, устойчиво растет – он уже близок к 12% от ВВП. При этом динамика реально располагаемых доходов и совокупного ВВП на душу населения существенно отстают, особенно после 2019 года.
Справились ли банки с рисками?
Один из вопросов, адресованных спикеру во время онлайн-конференции S&P, касался санкционных рисков для банковской системы Казахстана. Отвечая на него, Сергей Вороненко разделил такие риски на две категории – связанные с наложением ограничений на «дочки» российских банков и риски вторичных санкций. «С первой категорией Казахстан справился довольно быстро и, на наш взгляд, относительно успешно: мы не видели существенного прерывания деятельности российских банков в Казахстане», – говорит спикер, отмечая важную, по его словам, деталь: механизм был «довольно рыночным» (конечно, при поддержке регулирующих органов).
Сокращение операций российских «дочек» привело к усилению концентрации и поляризации внутри сектора, однако в то же время, по мнению представителя S&P, конкуренция в секторе остается довольно сильной. «У банков еще есть возможность для роста бизнеса, учитывая достаточно невысокий уровень задолженности реального сектора экономики и домохозяйств. Совокупный кредитный портфель БВУ находится сейчас на уровне 26% от ВВП», – поясняет эксперт.
Говоря о второй категории рисков, Сергей Вороненко указывает на то, что ни регулятор, ни власти, ни отдельные банки в Казахстане не готовы принимать на себя дополнительные риски, потенциально связанные со вторичными санкциями. «Мы это видим на примере работы с платежной системой «МИР». И мы видим, что в банках усилилось влияние комплаенса, число сотрудников таких служб растет в разы в этом году», – обрисовывает ситуацию спикер. Банковский сектор, по его мнению, сделает всё возможное, чтобы дистанцироваться от потенциального влияния вторичных санкций. «Я бы оценил этот риск как маловероятный для банков Казахстана», – резюмирует эксперт.
Диверсификация экспорта пока затруднена
Конференция S&P продолжилась нефтяной темой. «Почему-то для некоторых инвесторов стало неожиданностью, что такой большой процент казахстанской нефти экспортируется через Россию: через КТК или другими путями – по нефтепроводу Атырау – Самара или по железной дороге – всё равно всё приходит в Новороссийск. Это больше 90% нефтяного экспорта Казахстана», – говорит директор направления «Корпоративные рейтинги» S&P Global Ratings Александр Грязнов.
Рассчитывать на диверсификацию экспортных поставок на 10–20% и даже на 30%, по его мнению, в ближайшие два-три года в принципе невозможно. «Трубопровод в Китай, учитывая географию Казахстана, работать на большие объемы не может. Для этого нужны значительные инвестиции, а они дорогие, и привлечь их быстро затруднительно, – поясняет спикер. – Кроме того, Китай имеет возможность покупать нефть с большой скидкой в России. Приобретать ресурс за полную цену в Казахстане ему может быть неинтересно.
Возможность экспорта через Азербайджан и Грузию, по словам эксперта, – это вопрос минимум пяти лет». Но даже более дорогие маршруты, говорит он, не способны решить проблемы с поставками. Базовый сценарий рейтингового агентства, поясняет эксперт, предполагает, что экспорт казахстанской нефти через Новороссийск продолжится, тем не менее вероятность длительной приостановки поставок повышается с учетом происходящих в мире событий.
Россия и её пять миллионов баррелей в сутки
Говоря о ценах на нефть, Александр Грязнов указал на факторы, влияющие на них со стороны спроса и со стороны предложения. До начала военных действий в Украине спрос на нефть в мире начал восстанавливаться (в Китае снимали локдауны, проявился большой отложенный спрос на топливо). Это толкало цены на нефть вверх. «Но всё это сейчас отходит на второй план, поскольку появляются всё более пессимистичные прогнозы в отношении роста глобальной экономики. Отдельные голоса говорят, что возможна краткосрочная рецессия. С учетом этого цены на нефть должны постепенно снижаться», – говорит спикер.
Прогнозирование нефтяных цен с точки зрения предложения, по его словам, затруднено из-за «сомнений относительно такого большого игрока, как Россия». Страна экспортирует на мировой рынок пять миллионов баррелей в сутки, и судьба их может быть разной. Если крупные азиатские игроки – Китай, Индия, Индонезия, Мьянма и другие страны, не связанные с ограничивающим поставки из России западным миром, – продолжат покупать российскую нефть, то общее предложение будет одним. Если нет – то кардинально другим. «Пять миллионов баррелей в сутки – это очень большой объем для мирового рынка. Наш базовый сценарий – это нечто среднее между этими вариантами: часть поставок перенаправить из Европы не удастся, Россия будет меньше экспортировать. Но в то же время мы не ждем, что экспорт будет сведен к минимуму», – говорит эксперт.
В ближайшие несколько месяцев, по мнению S&P, цена на нефть будет находиться на уровне $100 за баррель, в следующем году, вероятно, $85 за баррель. В долгосрочном плане агентство считает справедливой цену $55 за баррель.
Рейтинги нефтяных: кому – меньше…
10 октября S&P снизило рейтинг «Тенгизшевройла» на одну ступень – с «ВВВ-» до «ВВ+». Александр Грязнов пояснил, почему.
По его словам, базовый сценарий для ТШО предполагает, что компания прошла ключевой период кредитного риска (что связано с расширением проекта), и капитальные затраты со следующего года существенно снизятся. «Генерировать высокий денежный поток и платить много дивидендов компания может в принципе при любых ценах на нефть. Но мы обязаны учитывать риски нарушения поставок через Россию, – говорит спикер. – Для ТШО эти риски наиболее высоки, потому что альтернативы экспортным маршрутам, по большому счету, у нее нет».
Кроме того, если экспорт в случае реализации рисков затормозится надолго, то восстанавливать добычу будет непросто, при том что компания во время перерыва в поставках всё равно будет нести финансовые затраты. «Такой стрессовый сценарий очень сильно отразится на кредитном качестве, – говорит Александр Грязнов. – Мы далеки от того, чтобы такое развитие событий закладывать в базовый сценарий [для этой компании]. Но рейтинговым действием отразили увеличение вероятности наступления подобных проблем».
… кому – больше
«КазМунайГазу» S&P, наоборот, повысило рейтинг – до уровня «ВВ+», прогноз «Отрицательный». «Это связано исключительно с решением проблемы Кашагана, обратным выкупом доли в этом месторождении и т. д., что позитивно для кредитного качества», – поясняет спикер.
У КМГ зависимость от России меньше: нацкомпания имеет внутренний рынок, по некоторым своим месторождениям она может больше ориентироваться на поставки в Китай, и к тому же часть ее бизнеса вообще не связана с добычей и экспортом нефти. «Учитывая эти факторы, мы оцениваем риски, связанные с приостановкой экспорта нефти через Россию, как более низкие для КМГ, но, безусловно, в случае остановки поставок они затронут и ее тоже», – поясняет Александр Грязнов.
Он подчеркивает: это не базовый сценарий. «Реализоваться такой сценарий может, наверное, прежде всего при выходе глобального конфликта из-под контроля и если российские пять миллионов баррелей нефти в сутки не найдут покупателей на глобальных рынках. В ответ на это Россия может «забрать» с рынка не только свои пять миллионов баррелей в сутки, но и все остальные, которые она логистически и операционно имеет возможность контролировать. В таком случае экспортируемые Казахстаном 1,5 млн баррелей в сутки могут стать «жертвой» глобального геополитического конфликта», – считает спикер. Это, по его словам, потенциально наиболее опасный сценарий. «Вероятность его мы оцениваем как невысокую, но учитывая происходящее в мире, утверждать, что такое совершенно невероятно, тоже не можем», – заключает эксперт S&P.
