Пётр Своик: Сырьевая экономика опрокинется и без санкций

Когда в январе 2007, на самом пике «тучных лет», премьер Карим Масимов первый раз заменял премьера Ахметова (тогда Даниала), его приход ознаменовался резким рывком и в амбициозности, и даже в самой стилистике как правительственной программы, так и президентского послания. Там были СПК, вхождение в самые продвинутые в мире зарубежные инновационные активы, много чего. Но всего через полгода грянул мировой кризис, заниматься пришлось совершенно иным. И до сих пор остается «подвешенным» вопрос, успешной или не успешной была тогдашняя антикризисная деятельность премьера.

Второе премьерство – второй кризис

С одной стороны, ничего не обрушилось, с другой – не слишком и восстановилось. Так, неуспех премьера Серика Ахметова определился неспособностью решить те многочисленные проблемы - с банками и кредитами, с бюджетом, накопительной пенсионной системой, с иностранными инвестициями, тарифами и устойчивостью тенге, - которые он в сентябре 2012 унаследовал от премьера Масимова.

И вот теперь премьер Масимов, принявший пакет усугубившихся проблем от предшественника,  должен опять со всем этим что-то делать…

Причем аналогия с первым его приходом на пост главы кабмина усиливается тем, что мы опять на пороге большого кризиса. Только, в отличие от 2007 года, вовсе не неожиданного. А уже начавшегося и неуклонно разгоняющегося - в частности, предстоящим вступлением Казахстана в Евразийский экономический союз, украинскими событиями и западными санкциями против России.

Так вот, вынесенная в заголовок мысль имеет еще и такое расширение: если присутствие Казахстана на мировом рынке сырья, кредитов и инвестиций уже исчерпало потенциал развития и входит в стадию «опрокидывания», то и втягивание Казахстана в Евразийский экономический союз несет пока больше проблем, чем возможностей.

Что мы и попытаемся проиллюстрировать ключевыми экономическими соотношениями, составленными исключительно по данным официальной отчетности.

Кредитование потребительской зависимости

Начнем с кредитной ситуации:

Диаграмма составлена по последним (за февраль 2014) отчетам по банковской системе. В них, кстати, ситуация с просрочками выглядит вовсе не такой драматической, как об этом приходится читать в СМИ: всего-то 21,3% от общей кредитной массы. Однако вопрос не в том, приукрашивает ли банковская отчетность реальную картину. В любом случае, стоит распределить кредиты (вместе с долями просроченных) по направлениям, – предстает картина полноценного структурного кризиса:

Как видим, на отрасли, производящие хоть что-то, включая даже и строительство, приходится менее трети всей кредитной массы. Тогда как непроизводительное потребительское кредитование (49,3%) вместе с торговлей (19,1%), обеспечивающей то же потребительство, оттягивают на себя более двух третей кредитных ресурсов.

То есть казахстанские банки кредитуют не экономическое развитие, а… увеличение национального потребительского долга. Основанного, кстати, на потреблении преимущественно импортируемых товаров. Вкупе это не только кредитование внутреннего долга населения, но и закрепление внешеэкономической товарной заисимости.

На втором месте по относительной доле невозврата идет торговля, опять-таки все риски завоза в страну ширпортеба усугубляют общую банковскую проблему «плохих долгов». Ну и, конечно, в тройку лидеров по вкладу в проблему невозвратности входит строительство: кто не знает о проблемах ипотечников!

Однако вот что интересно - по доле невозвратов внутри собственно кредитных направлений картина совершенно иная:

Относительно благостную статистику по общему проценту невозвратности особо украшает многострадальное сельское хозяйство: не зря все последние годы правительство осуществляет массированные вливания в агромпром.

Не так уж заваливаются и потребительские (15,2% просрочки) кредиты, несмотря на 19-20-процентную их стоимость. Получается, что население, привыкшее в долг покупать автомашины, бытовую технику и даже проводить свадьбы, пока еще мужественно тянет повышенный процентный оброк.

Зато лидерство строительства в просрочках (41,5%) ничуть не удивляет: ипотеки дешевле 11-12% в стране нет.

Что удивляет – так это высокий (29,2%) невозврат в кредитовании горнодобывающей отрасли. Впрочем, поскольку сама эта отрасль, дающая более трети (37,2% по отчету 2013) вклада в национальный ВВП, имеет удивительно малую (2,9%) долю в общем кредитовании, ее вклад в задержки возвратов взятого почти не заметен. И как в алгебре минус на минус дает плюс, так и все удивительные кредитные пропорции в экспортно-сырьевом секторе совсем не удивительны:

Как уже приходилось писать, тенге в Казахстане функционирует в качестве «местного доллара», сырьевые экспортеры получают необходимые им ресурсы непосредственно через конвертацию  выручки на валютной бирже, и казахстанские банки нужны им лишь для ведения текущих счетов.

Иностранные инвестиции: закрепление внешней зависимости

В целом же в системе национального кредитования доминирует вектор, направленный в сторону не производительного инвестиционного национального интереса, а интереса внешнего, с упором на потребление импорта. А потому самое время разобраться со второй составляющей инвестиционного процесса в национальной экономике – инвестированием уже иностранным.

Вот структура набежавших за все годы прямых иностранных инвестиций:

Сразу предупредим, что здесь показаны только наиболее крупные инвестиционные направления. То же сельское хозяйство, которое за все рыночные годы удостоилось $139 млн иностранных инвестиций, на графике и отобразить невозможно.

Совершенно же шокирующими выглядят иностранные инвестиции не в землю, а в то, что… под землей. Причем даже не в добычу природных богатств, а именно в знания их расположения и залегания, добываемые геологоразведкой.

Воистину, привычное и такое романтическое с советских времен словосочетание «геологоразведка» приобрело теперь уж слишком прямой смысл! Хотя ни о каком шпионаже и речи нет, конечно. Иностранные инвесторы, вложившие потрясающе гигантские деньги в разбуривание того же Кашагана, других перспективных месторождений, заодно с инженерными изысканиями и архитектурной деятельностью в Астане, сделали всё абсолютно законно, и под самое благожелательное отношение казахстанских властей.

И себе, кстати, не в убыток: помимо неоценимых знаний о строении и запасах недр, каждый вложенный в геологию миллиард уже сейчас благополучно окуплен. Впрочем, об этом - во второй части статьи.

Пока же, переходя к иностранному инвестированию в собственно сырьевую добычу (включая не только «нефтянку», но и вообще рудники, карьеры, шахты и металлургические заводы), отметим, что они относительно невелики - $16 млрд. Идущая на третьем месте торговля ($14 млрд) получила почти столько же иностранного внимания. А вместе с финансовой деятельностью ($11 млрд) зарубежное инвестирование, направленное даже не на экспорт сырья, а на закрепление нашей внешней товарной и денежной зависимости, в полтора раза опередило  инвестирование «сырьевиков».

Осталось только посмотреть, как банковское кредитование, направленное на закрепление внешне ориентированной потребительской зависимости, вкупе с иностранным инвестированием, сказалось на пропорциях внешнего платежного баланса страны. Об этом – во второй части материала.

(Окончание следует)