Почему русскому языку нужна реформа правописания

Недавно закончилась «Паралимпиада», а вместе с ней — мучения корректоров СМИ, вынужденных жонглировать этой «пара». По словарям это то приставка и пишется слитно — «парадзюдо», то корень, как «видео». А как писать «пара» с «легкой атлетикой»? «Легкая паратлетика»? Или «пара легкая атлетика» — по типу «экс генеральный директор» (да-да, здесь «экс» стоит отдельно). Для корректоров есть целые книги на тему «слитно, раздельно или через дефис» — настолько это сложная часть грамматики русского языка.

Вообще язык — это редкая в своем роде система, которая развивается через упрощение и экономию. Например, живые организмы или бюрократический аппарат с развитием становятся сложнее: из двух клеток вырастает целое млекопитающее, из одного отдела — несколько департаментов. Язык — другое дело — со временем в нем многое сокращается: буквы, слова, грамматические формы. Примеры из русского: из 15 падежей осталось шесть; пропало двойственное число; исчез звук, обозначавшийся буквой «ѣ» (ять) — совпал с «е», и современным школьникам не надо заучивать «слова на ять» — то есть слова, в которых когда-то употреблялась эта буква (лѣс, рѣчь, звѣрь). Но вот слова-исключения «жюри», «брошюра» и «парашют» заучивать надо, хотя «ю» в них произнести нельзя и звучат эти слова так же, как «журнал», «Шура» и «шут». И таких исключений, а по сути — рудиментов и неопределенностей, в грамматике современного русского языка тьма-тьмущая.

Хорошо бы эти «трудности»-занозы вытащить, да не получается: язык — чрезвычайно консервативная система. После реформы орфографии 1918 года (которую царская профессура готовила с 1904 года) редко какие предложения филологов принимаются.

За более чем сто лет вводились, буквально и фигурально выражаясь, точечные изменения: исчезли точки из буквенных аббревиатур (как в Р.С.Ф.С.Р.) и заголовков, убрали дефис из «то-есть» и поставили его в «цветные» слова типа «сине-зеленый» (раньше было слитно — «синезеленый»).

В 1956 году издали «Правила русской орфографии и пунктуации» — поныне официально действующий общеобязательный свод правил.

Попытки упорядочить и упростить правописание были, например печально известная «реформа» 1964 года. Тогда предлагали: писать одну согласную вместо двух там, где звук не произносится («тенис», но «ванна»); убрать мягкий знак после шипящих и «ч» («мыш», «ноч»); упростить написание «н — нн» в причастиях (тоже тома есть на тему «одна или две «н») и везде писать «и» после «ц» («циган», «молодци»). Такие новшества вызвали шок, особенно почему-то у чиновников. «Это что мы, вместо крепкого «мо-лод-цы!» будем кричать писклявое «молодци?!» — возмущались они. Мысль, что произношение не изменится, видимо, в «административные» головы не приходило.

Были и ещё попытки, последняя по времени — в 2000 году. К этому времени группа российских ученых под руководством профессора Владимира Лопатина уже десять лет готовила новый «Свод правил русского правописания. Орфография. Пунктуация». Не сказать, что правила в этом своде упростили — даже пресловутый «парашЮт» остался, но проект все равно вызвал негативную реакцию, причем на самом верху. Тогда ещё законная супруга Владимира Путина Людмила заявила: «Реформирование русского языка, которое готовит Академия наук, сейчас несвоевременно». Проект свернули, и мы все ещё пишем «иняз», хотя произносим «инъяз» — это была, по моему скромному разумению, одна из вполне логичных и обоснованных новаций.

Непонятно, кого доведет до инфаркта единообразное написание «предЫнфарктный» и «постИнфарктный»? Не думаю, что даже яростные поборники закостеневшей (а по сути - косной) «грамотности» схватятся за сердце при виде «парашУта». Тогда чего же мы ждём?

В мире 258 миллионов человек говорят (и многие из них пишут) на русском языке. И они, на мой взгляд, имеют право на более упорядоченные, обоснованные и — назовем вещи своими именами — более простые правила правописания.