Новый «китайский шок» сильнее всего ударил по бедным странам
Заработная плата в обрабатывающей промышленности Китая сейчас намного выше, чем в странах с низким уровнем дохода, и продолжает расти
ВАШИНГТОН, округ Колумбия — Рост положительного сальдо торгового баланса Китая вновь вызывает беспокойство в Соединенных Штатах и Европе. Но настоящие жертвы нового «китайского шока» будут не на Западе. Они будут в развивающихся странах, где сотни миллионов людей по-прежнему зависят от производства, обеспечивая себе рабочие места и продвижение по карьерной лестнице. Торговое доминирование Китая не только угрожает экономическому росту в странах Юга; оно также подрывает претензии самого Китая на мировое лидерство.
Влиятельная работа Дэвида Аутора и его соавторов документально подтвердила, как первый китайский шок, продолжавшийся с середины 1990-х до конца 2000-х годов, уничтожил рабочие места в обрабатывающей промышленности и сообщества по всей территории США. Однако в значительной степени эта перестройка отражала более глубокие, долгосрочные силы: технологический прогресс и постоянное перераспределение работников с фабрик в сферу услуг — сдвиг, который произошел еще до «китайского шока», но был ускорен им. В результате страны с развитой экономикой в значительной степени освободили сектора с низкой квалификацией, в которых по-прежнему доминирует Китай.
Сегодня положительное сальдо торгового баланса Китая в обрабатывающей промышленности составляет около 2 триллионов долларов, из которых около 1,4 триллиона приходится на товары, производимые рабочими с низкой квалификацией. Для Запада новый китайский шок более узконаправленный, он сосредоточен в нескольких секторах, таких как электромобили и возобновляемые источники энергии, и в конкретных технологиях, где китайский импорт по-прежнему составляет около 1,5% ВВП Запада.
Гораздо более тревожная картина наблюдается в странах с низким и средним уровнем дохода (СНСД), которые сталкиваются с угрозой для секторов, где находятся их сравнительные преимущества, а именно для обрабатывающей промышленности, в которой применяется низкоквалифицированный труд и которая по-прежнему имеет решающее значение для создания рабочих мест и экономического развития. На долю импорта из Китая приходится почти 4% совокупного ВВП стран с низким уровнем доходов, и он составляет большую (и растущую) долю их экономики, чем импорт высококвалифицированных товаров в развитых странах.
Насколько серьезна эта угроза? Один из критериев — сравнить долю Китая в экспорте низкоквалифицированных товаров в страны с низким уровнем дохода с его долей в мировой рабочей силе. На Китай по-прежнему приходится более половины мирового экспорта низкоквалифицированной рабочей силы, и хотя его доля на рынке немного снизилась после пика, достигнутого в 2015 году, линия тренда должна была быть гораздо круче, учитывая сокращение численности рабочей силы. Разрыв между долей китайского экспорта и долей рабочей силы — примерно 28 процентных пунктов — говорит о том, что Китай продолжает занимать «избыточное» экспортное пространство, которое в противном случае могло бы поддержать десятки миллионов рабочих мест в обрабатывающей промышленности в более бедных странах.
Еще большее удивление вызывает тот факт, что заработная плата в обрабатывающей промышленности Китая сейчас намного выше, чем в странах с низким уровнем дохода, и продолжает расти. Например, в швейной промышленности — каноническом трудоемком секторе — годовая зарплата в Китае составляет в среднем около 10 000 долларов, что примерно в пять раз выше, чем в Бангладеш, и в четыре раза выше, чем в Индии.
Даже при такой разнице в оплате труда экспортная мощь Китая могла бы вызывать меньше беспокойства, если бы она была обусловлена исключительно ростом производительности труда и автоматизацией. В этом случае все равно пришлось бы усомниться в гегемонистской легитимности Китая, поскольку настоящие гегемоны скорее приспосабливаются к другим, чем вытесняют их, но это не обязательно было бы несправедливо. Однако растущее число свидетельств говорит о том, что это не так. Напротив, Китай демонстрирует признаки значительных перекосов в политике. Промышленные субсидии, заниженный обменный курс и постоянный избыток производственных мощностей — все это склоняет игровое поле в его пользу. Продолжающееся доминирование Китая отражает не просто эффективность, а сознательный выбор политики, которая не позволяет более бедным странам подняться по лестнице развития.
История подчеркивает, насколько несправедлива стратегия Китая. Чарльз Киндлбергер утверждал, что гегемоны предоставляют глобальные общественные блага, такие как финансирование во время кризисов, ресурсы для долгосрочного развития и поддержка открытых рынков. Когда США были мировым экономическим гегемоном после Второй мировой войны, они создали пространство для производства и экспорта для других стран — сначала Японии, затем «азиатских тигров» и, в конце концов, самого Китая. Готовность поглощать импорт и позволять другим развиваться была неотъемлемой частью глобального лидерства. Однако сегодня, когда администрация Трампа отступает от этой роли, действия Китая определят, сможет ли он уверенно заменить США в качестве ответственного поставщика этого важнейшего глобального общественного блага.
Давление на страны с низким уровнем дохода уже проявляется в их растущих торговых действиях против Китая. Недавние беспорядки в Индонезии — побочный продукт деиндустриализации и воздействия китайской конкуренции — подчеркивают, что поставлено на карту. К чести Китая, он предпринял символические шаги, чтобы предложить реальное лидерство, в том числе добровольно отказался от статуса развивающейся страны во Всемирной торговой организации и предоставил беспошлинный доступ более бедным странам.
Но эти жесты будут пустым звуком, если Китай действительно не освободит глобальное производственное пространство. Если Китай действительно стремится к глобальному лидерству, он должен усвоить простую истину: гегемоны обретают легитимность не за счет господства над другими, особенно бедными, а путем создания условий для их подъема. Новый китайский шок — это не только экономические последствия. Он также является проверкой того, сможет ли Китай служить справедливым распорядителем глобального процветания или останется грозным практиком меркантилизма «нищий-сосед».