Как Анар Рахимбаева масштабирует проект «Дом мамы» за рубежом

Анар Рахимбаева — одна из ярких представительниц благотворительного блока рейтинга влиятельных женщин страны. Ее проект «Дом мамы» — это сеть кризисных центров для беременных и молодых мам с детьми, оказавшихся в сложной ситуации. В этом году проекту исполнилось 12 лет.

Сегодня в стране работает 20 домов, в каждом регионе есть как минимум один, в крупных городах — по несколько. За это время «Дом мамы» дал возможность 8452 младенцам остаться с мамами и не попасть в систему интернатов. Доля окончательных отказов среди женщин, прошедших через программу, менее 1%. За эти годы казахстанскими меценатами профинансировано более $19,5 млн. В текущем году бюджет фонда составил более 1,1 млрд тенге.

Главным результатом Анар Рахимбаева считает системный сдвиг: число детей в учреждениях уменьшилось с более чем 10 тысяч в 2013 году до 3700 сегодня, несмотря на рост населения с 16 до 20 млн. При этом среди находящихся в системе доля младенцев — менее 30%.

Точка невозврата

В благотворительность Анар Рахимбаеву привела работа акушером-гинекологом в роддоме в конце 1990-х, где она проработала пять лет и впервые увидела палату отказников. Позже произошел эпизод, который стал точкой невозврата. В начале 2000-х зимой на строительной площадке BI Group, где она руководила отделом продаж, в мусорном контейнере нашли новорожденного без признаков жизни. «Тогда я поняла, что размышлять уже невозможно. Нужно действовать и искать, как помочь женщинам не доходить до таких шагов», — говорит она. После этого команда стала выстраивать практическое решение, чтобы у женщины в кризисе появлялись реальные опоры.

В 2013 году появился проект «Дом мамы». Его философия в том, чтобы дать женщине время и без­опасное место для осознанного решения. Большинство отказов случалось из-за дедлайна выписки, когда тем, кому некуда идти, приходилось принимать важное решение за пару дней. «Дом мамы» переводит женщину с младенцем из стресса послеродовой выписки в домашнюю среду. Здесь предоставляют жилье и питание, помощь психолога и соцработника, поддержку с документами и пособиями, содействие в трудоустройстве. Главное — появляется время, чтобы принять взвешенное решение в пользу ребенка и своей жизни.

Средний срок проживания составляет около шести месяцев (он продлевается, если мама несовершеннолетняя или есть медицинские показания). Вместимость одного дома — до 12 мам, помещения арендуются, что позволяет гибко подстраивать сеть под реальный поток (например, закрытие одного из домов в Астане из-за недозагрузки и одновременная поддержка трех домов в Алматы). Сеть поддерживают порядка 20 меценатов: принцип «один дом — один попечитель». Годовой бюджет фонда порядка 1,2 млрд тенге собирается из пожертвований меценатов, корпоративной поддержки и оцифрованной натуральной помощи. Один дом в среднем требует около 30 млн тенге в год. Стратегическая цель до 2035 года — «Казахстан без детских домов».

Свой опыт

Спустя несколько лет в структуре общественного фонда «Дом мамы» создано Национальное агентство по усыновлению. К этой идее Рахимбаевых подтолкнуло отсутствие внятной поддержки для приемных родителей, с которой семья столкнулась в 2015 году, когда взяла троих приемных детей. Агентство отвечает за школу приемных родителей, психологическое сопровождение семей и методические материалы для органов опеки. На сегодня фонд обучил тысячи специалистов, лишь за последний месяц, по словам Анар Рахимбаевой, обучение прошли 200 сотрудников опеки по стране. Кроме того, 2022 ребенка-сироты нашли приемных родителей.

Третье направление — обучение персонала государственных учреждений для детей и трансформация самих учреждений. Этот блок реализуется через программу «Балажан», которая переводит детские дома и центры поддержки на семейно ориентированную модель: подготовка персонала, перепланировка пространства, стандарты безопасности и быта, кейс-менеджмент, работа с травмой. Под это создан собственный тренинговый центр и «упакованная» методология от юридических форм и финансового учета до планов работы психологов. Целевой ориентир — центр компетенций с охватом не менее 15 стран.

«Ресурсные центры «Дом мамы» нужны, чтобы дети не попадали в систему. В Национальном агентстве по усыновлению мы работаем с теми, кто уже в системе, туда попадают не только из роддома, но и из семей при изъятии. «Балажан» направлен на заботу о детях, которых не удается сразу устроить в семью. Мы меняем среду в учреждениях, обучаем сотрудников и обустраиваем пространство так, чтобы оно было максимально приближено к семье», — объясняет собеседница.

Международный масштаб

Супруги Рахимбаевы часто слышали предложения об открытии проекта «Дом мамы» в других странах, когда зарубежные партнеры и эксперты приезжали и видели их работу. Но такое решение — не разовая история, а системная работа. Переломным стал разговор с Арсеном Томским из inDrive: компания уже работала в десятках стран и предложила выходить туда, где у нее есть присутствие.

«Мы долго взвешивали риски: зайти в другую юрисдикцию с социальным проектом про самых уязвимых — женщин и детей — сложно. Не каждое государство готово допустить внешнюю команду к решению таких проблем. В итоге решили идти вместе: у Арсена — опыт захода на незнакомые рынки и масштабирования, у нас — методология и команда», — говорит Анар Рахимбаева.

По ее словам, команда inDrive помогает с аналитикой стран, регуляторикой и картой стейкхолдеров. Такой подход снижает входные риски и ускоряет согласования. Управляющая команда фонда при этом усиливает кадровый резерв и развивает собственный тренинг-центр, чтобы обеспечивать обучение и сопровождение новых локаций без потери качества. Ограничением остается не спрос, а люди, поэтому масштабирование идет в ногу с подготовкой координаторов и наставников на местах.

«Дом мамы» выходит за пределы страны как готовая социальная технология. Уже работает пять домов в Узбекистане, еще два готовятся к запуску, в Кыргызстане открыт дом в Бишкеке, в Украине действует пилотный центр. Для Украины команда адаптировала модель под условия войны и особые травмы матерей и детей, включая требования к укрытиям и безопасности. По словам Анар Рахимбаевой, в Малайзии проект уже запущен, в Турции запуск запланирован на сентябрь.

Международная экспансия строится не как разовые открытия, а как системная работа. Сначала фонд открывает первый дом своими силами и показывает контролирующим органам, как устроены процессы поддержки семьи, безопасность и учет. Параллельно команда выходит на местный бизнес, формирует круг страновых меценатов и партнеров, подписывает меморандумы, обучает специалистов и передает методологию. Помещения чаще арендуются, что позволяет гибко подбирать формат и масштаб под реальный поток мам.

Кейс для Гарварда

В июле 2025 года проект «Дом мамы» вошел в учебную базу Harvard Business School в виде кейса Mother’s Home: Eradicating Social Orphancy in Kazakhstan («Дом матери»: искоренение социального сиротства в Казахстане») под авторством профессора Бориса Гройсберга и Аннелены Лобб. Кейс разбирает, как казахстанский фонд смог снизить число детей в интернатах и «упаковать» модель в масштабируемую систему — от управления и аудита до международной экспансии.

О включении «Дома мамы» в исследовательскую и образовательную повестку HBS также сообщали профильные медиа: подчеркивается, что проект рассматривается как масштабируемая модель социального воздействия из Центральной Азии.

«Отдельно обсуждается исследование Гарвардского университета по эффективности нашей модели, чтобы выявить «активный компонент». Это будет в горизонте двух лет», — делится спикер.

Интерес к кейсу формировался поэтапно и накапливался на фактах. Сначала «Дом мамы» показал измеримый результат, прозрачный учет и многолетний аудит одной из компаний «большой четверки». Для академического сообщества именно такие мет­рики и воспроизводимые процессы делают проект удобным для разбора. Затем добавились публичные площадки и международные визиты: на форумах в Астане проект представляли вместе с исследователями крупных университетов, появлялись первые интервью и запросы на материалы, а «упакованная» методология со школой приемных родителей, стандартами безопасности и быта и системой обучения специалистов дала ясную структуру для учебного кейса. Третий фактор — выход за пределы страны при партнерстве с inDrive, что показало управляемость репликации в новых юрисдикциях и открыло вопросы масштабирования: как меняются финансы, качество и кадровый контур при экспансии.

Выбор темы стал логическим продолжением для Гройсберга. За два месяца до этого он опубликовал кейс IQanat: Empowering Rural Youth in Kazakhstan про еще один благотворительный проект, основанный по инициативе супруга Анар Рахимбаевой — Айдына Рахимбаева. Он сфокусирован на управлении и масштабировании образовательной инициативы в Казахстане. Для HBS это последовательная линия — изучение лидерства и роста проектов с измеримым социальным эффектом на развивающихся рынках.

«Мы с Айдыном построили школу в Боровом, а в прошлом году передали ее полностью IQanat», — говорит собеседница. Сегодня Рахимбаева — меценат и индивидуальный попечитель: предоставляет целевые гранты подросткам, не прошедшим общий конкурс, и оплачивает их обучение в IQanat. Для нее это логичное продолжение повестки «Дом мамы»: дать детям не только шанс остаться в семье, но и социальный лифт через сильную академическую среду и наставничество.