Владимир Рерих: «Берлин - очень русский город»

Информация forbes.kz о том, что 19 октября Владимир Рерих переехал на ПМЖ в Германию, была перепечатана всеми ведущими сетевыми ресурсами Казнета и вызвала оживленную дискуссию с полярными мнениями (например, здесь и здесь).

По просьбе forbes.kz Владимир Рерих 27 октября написал о своих первых впечатлениях о жизни в Берлине.

Из позавчера в послезавтра. One-way ticket…

"Я живу в трехгрошовой гостинице, где хрипло поют по утрам пылесосы, а половицы, прикрывшие старческие рассохлости плитками поддельного ламинатного шоколада для бедняков, не скрипят, а стреляют, как ворованные патроны, брошенные в костер, как стариковские суставы, из которых время выкачало ружейную смазку. Беззвездная, как ночное берлинское небо, гостиница, притворившаяся отелем, примостилась на углу площади рядом с метро. Пристанище мое совмещает в себе честную протестантскую бедность и ворованный буржуазный шик: лестницы широкие и крутые, барские, по ним можно легко прогнать колонну з/к, выстроенную пятерками, а коридоры узкие – двоим толстякам даже боком не разойтись. И в номерах тучным постояльцам не житье – туалет задуман для бесплотных эльфов, какающих фиалковым ароматом.

Восседающий на стульчаке поджарый и долголягий берлинец легко повернет, не приподымая деликатного седалища, кран в душевой, рискуя быть немедленно орошенным веселыми гейзерками, бьющими из прохудившейся гофрированной жилы душа. Но развернуться жилистым торсом в сторону валика туалетной бумажки не сможет и он – надобно вставать и кланяться, чистоплотно роясь в зарослях ануса. Однако долголягий и поджарый берлинец с ухоженным серебряным газоном на арийском черепе в таких ночлежках обитать не предпочитает… Склонить заспанную рожу над грязноватой чашей умывальника и не боднуть темечком хрупкой полочки, заставленной гигиеническим скарбом – невозможно никак. Темя в ссадинах, рожа небрита, кельнская вода вдребезги разлита, горничная сердита.

Горничная – русская. Или, возможно, украинка, молдаванка, белоруска – не важно. Даже таджичка или еврейка – все равно русская. Она сердится молча, она всего боится - не угодить климактерической даме, восседающей на «рецепшн», невольно лелеющзей тайно зреющую в обрюзглом чреве роковую (раковую?) опухоль. Боится не угодить постояльцам. Боится, что постояльцы будут к ней грязно приставать, но втайне об этом едва ли не мечтает. Она раздута, как двухнедельный утопленник, гормональными проблемами, она подростково угревата, масляноволоса, она едко воняет подмышками на весь коридор и делает все торопливо и неловко, часто что-нибудь разбивая, потом плачет украдкой и курит много, хоть табачок и кусается ценою, а зарабатывает она с гулькин клюв.

Моя комната узка и длинна, как гипсовая упаковка, где ждет покупателя инвалидная трость будущего обитателя альтхайма или сеньёренхауса – как повезет. Окно глядит какой десяток лет в колодезь двора, перегороженного тут и там кирпичными стенками с облетевшей шелухой старозаветной штукатурки, которая, возможно, морщила нос брезгливого Набокова , обонявшего ее глиняную свежесть триста лет тому назад. Ну, пусть меньше. Но не намного ведь…

Это Шарлотенбург. Это для тех, кто понимает. Здесь жили Марина Цветаева, Андрей Белый, Владимир Набоков, Владислав Ходасевич.

Где родина? Здесь, где русский язык, где русская литература. Потому что Берлин – очень русский город. И ни одного берлинца это обстоятельство не смущает. Скорее, наоборот. Об этом свидетельствую я, улетевший из позавчера в послезавтра.

А то обстоятельство, что там, в позавчерашье, кто-то якобы нечто думает и высказывается по сему поводу, мне абсолютно фи-о-ле-то-во. На черно-желто-красном фоне это особенно приятно заявить".

Фото Тимура Батыршина

Ссылки по теме: Владимир Рерих переехал на ПМЖ в Германию