Пройдёт ли Казахстан фейс-контроль в «клуб богатых»

Государство не пустят только в малый бизнес

Попытки ограничить государственное участие в экономике предпринимаются уже больше десяти лет и пока приводят только к его разрастанию. Избыточный госсектор тормозит развитие экономики, ослабляя конкуренцию. Но для власти более серьезным фактором стало другое – несоответствие доли госсобственности в Казахстане уровню стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Как известно, в этот «клуб богатых» мы решили войти, а с таким неприлично раздутым государственным сектором нам явно не пройти фейс-контроль. Поэтому в декабре 2012 было заявлено о необходимости второй волны приватизации, а в феврале прошлого года обозначился целевой индикатор – к 2020 довести долю государственного участия в экономике до 15% ВВП, как в ОЭСР. Сейчас, по оценкам, в Казахстане она составляет 45-50%. При этом было поручено законодательно закрепить принципы Yellow Pages Rule – сворачивание госкомпаний во всех сферах, где частный бизнес может производить товары и оказывать услугм.

Соответствующий законопроект начало готовить Министерство регионального развития, но затем это ведомство упразднили, и работу продолжило Министерство национальной экономики. Оно и довело ее до логического завершения – принятия закона.

Все, кроме малого бизнеса

В законе установлены основания, когда будет допускаться создание предприятий с участием государства. Без соответствия одному из этих критериев создание госкомпаний не будет разрешаться. А если же несоответствие будет выявлено у действующих компаний, то их приватизируют. Контроль за этим возлагается на антимонопольщиков, которые и будут вносить предложения о том, какие госкомпании целесообразно вывести с рынка.

При всей логичности этой конструкции проблема в том, что она покоится на чрезвычайно рыхлых критериях. Недвусмысленным является только одно ограничение - государству запрещается создание и участие в организациях, относящихся к субъектам малого предпринимательства. Но понятно, что у нас нацкомпании и не претендуют на то, чтобы заниматься малым бизнесом. А вот в тех сферах, где именно разрастается госсектор, критерии для него получились весьма размытыми. Вот они:

Во-первых, если нет «иной возможности обеспечения национальной безопасности, обороноспособности государства или защиты интересов общества».

Во-вторых, для использования и содержания стратегических объектов, находящихся в госсобственности.

В-третьих, в сферах, отнесенных к государственной монополии.

В-четвёртых (самый загадочный пункт) – «осуществление деятельности организациями, создаваемыми для анализа эффективности и выработки предложений по совершенствованию государственной политики».

В-пятых, если на товарном рынке нет частной компании, которая производит или продает аналогичный или взаимозаменяемый товар.

В-шестых, если это прямо предусмотрено законами или постановлениями правительства.

Таким образом, на практике все по-прежнему останется на усмотрение правительства и госорганов, которые определяют, какой объект относить к стратегическим, что нужно для защиты интересов общества и так далее.

В неравных весовых категориях

Нужно учесть, что нормы, ограничивающие присутствие государства в конкурентных сферах, существовали и ранее, но они не работали. Например, в структуру «КазМунайГаза» входит сеть автозаправочных станций. Это самый что ни на есть конкурентный рынок, и участие государства здесь совсем не обязательно. Однако оно не только сохраняется, но еще и быстро растет под предлогом того, что это нужно для стабилизации всего рынка. Нефтедобывающие активы КМГ также вызывают вопросы с этой точки зрения. Почему-то они отнесены к разряду стратегических, хотя по объему запасов на порядок уступают Тенгизу, Карачаганаку и Кашагану, в которые допущен не просто частный бизнес, а еще и зарубежный. В чём логика? Если уж ограничивать участие государства в конкурентном бизнесе по-настоящему, а не «понарошку», то «КазМунайГаз» давно следовало увести с рынка, оставив под контролем государства только магистральные трубопроводы – все остальное вполне может существовать в частной конкурентной среде.

Новый закон принципиально не меняет существовавший прежде механизм допуска государства к бизнесу, а лишь упорядочивает его. А стало быть, рассчитывать на какие-то кардинальные изменения и на то, что антимонопольное ведомство станет выводить из игры серьезные нацкомпании, не стоит.

Нужно четко представлять, что мы вообще хотим снизить – количественную долю юридических лиц с участием государства либо реальную долю рынка, контролируемую государством. Если речь идет о первой задаче, то это достаточно несложно, в данном направлении работает «вторая волна приватизации».

Но если ставить целью качественное изменение структуры экономики, без доминирования государства, тогда нужен совсем иной подход. Он должен исходить из понимания того, что государственный сектор экономики крайне неоднороден и отличается еще более высокой степенью концентрации, чем частный сектор. Сотни государственных субъектов, к которым относится у нас всё - от языковых центров до футбольных клубов, - по своему экономическому весу все вместе взятые не сопоставимы даже с одним крупным игроком уровня «Казахстан Темир Жолы» или «КазМунайГаза». Только приобретенная государством дополнительная доля в Кашаганском проекте по стоимости многократно превосходит всю программу приватизации.

На двух стульях

Активы холдинга «Самрук-Казына» оцениваются в 40% ВВП, и, в соответствии с программой трансформации, их стоимость через пять лет должна удвоиться. Реалистично ли при этом добиться снижения общей доли государства в экономике до 15%? Вопрос риторический. Не будем также забывать, что большой массив приходится на крупные частные компании, в том числе с зарубежным участием – ТШО, КПО и другие нефтегазовые компании, «АрселорМиттал Темиртау», «Казахмыс», ERG и т.д. Отсюда следует, что на оставшиеся госкомпании и частный сектор приходится мизерная доля. Поэтому усилия антимонопольщиков по анализу товарных рынков и выявлению госкомпаний, которым не следует на них присутствовать, – это бесплодная трата времени и бюджетных средств.

Чтобы реально уменьшить госучастие в экономике, нужно либо приватизировать ключевые компании группы «Самрук-Казына», либо создать новые мощные частные структуры, превосходящие их по экономическому весу. Все остальное – лишь ритуальные телодвижения.

Кроме того, повышенная концентрация отечественной экономики – главный фактор, при сохранении которого даже изменение соотношения между государственным и частным сектором мало что решает. Экономика выстроена так, что частный бизнес сам стремится к государственному сектору, предпочитая ему чистую конкуренцию. Новые предприятия создаются под крылом нацкомпаний, как, например, происходит в сфере машиностроения. По-иному сложно рассчитывать и на финансирование, и на заказы. Государство замыкает всё на себе под благим предлогом помощи экономике. Но тогда оно должно четко определиться – увеличивать свое присутствие в бизнесе или сокращать? Лучше уж честно дать об этом сигнал бизнесу, чтобы он понимал, как себя вести.