Олжас Худайбергенов: Как выжить Казахстану в эпоху низких цен на нефть

13345

Глава Центра макроэкономических исследований предложил ряд экономических мер, на которые должны пойти власти Казахстан и нефтедобывающие компании, если «черное золото» в ближайшие годы не вырастет в цене

Иллюстрация: biz.ua

Нефть снова начала падать, остановившись пока на уровне поддержки $52-53 за баррель сорта Brent. Новая волна снижения намекает не только на вероятность повторения прошлогодней ситуации, но и на то, что ближайшие пару лет нефть может торговаться в диапазоне $30-40. Сейчас большинство аналитических структур склонны давать именно такой прогноз. Если это случится, то Казахстан рискует столкнуться с проблемами, на фоне которых ожидания девальвации покажутся детским лепетом.

К сожалению, некоторые сторонники девальвации тенге либо не анализируют ситуацию, либо делают однобокий анализ, сводя решение проблемы лишь к одной мере: мол, нужна девальвация, и на этом всё. И любые проблемы предприятий трактуются лишь в контексте (!) необходимости девальвации. Однако такой подход означает, что вместо реальных решений, которые исправят среднесрочную картину, будут предлагаться решения, только усугубляющие ее.

Например, есть такой очень эмоциональный аргумент в пользу девальвации - падение экспорта кентауских трансформаторов и костанайского молока в Россию на 30%. Я тоже переживаю за эти предприятия, но думается, что игнорируется совершенно объективная ситуация в России, где розничный оборот в первом полугодии упал на 15%, инвестиции - на 20%, причем инвестиционная активность в строительном секторе рухнула в 3 раза. На этом фоне будет падать импорт из любой страны. Например, импорт в Россию из Японии (за последние 3 года иена девальвировалась на 50%) за январь-май 2015 сократился на 37%, а импорт из Турции резко сжался на 40%, несмотря на девальвацию лиры на 50% за последние 2 года. То есть фактически сторонники девальвации тенге вместо реального решения проблем казахстанских компаний предлагают решение, которое им не поможет. Допустим, девальвация произошла. Что получит компания? Рост продаж крайне сомнителен (ибо спрос в России падает), зато рост издержек (аренда, оборудование, зарплаты и т.д.) гарантирован, не говоря уже о том, что при таких показателях доступ к кредитованию точно будет закрыт.

Просто надо принять как факт, что экспорт в Россию будет падать при любом курсе тенге просто потому, что там идет серьезный кризис, который чуть позже разгорится с новой силой. Сокращение розничного оборота на 15% означает, что упали реальные доходы населения, а значит, массово закрываются предприятия МСБ: кафе, рестораны, турагентства, ломбарды, развлекательные центры, торговые компании и т.д.

Тем не менее, девальвацию как метод локального улучшения ситуации нельзя сбрасывать со счетов, но не из-за «российского» фактора, а из-за нашей стратегической отрасли – нефтянки.

Дело в том, что средняя себестоимость казахстанской нефти составляет $50 за баррель, варьируясь в пределах $25-75. Иначе говоря, уже сейчас некоторые нефтяные компании добывают «черное золото» себе в убыток, но перекрывают эти расходы за счет прибыли других структур. Пока в целом ситуация терпимая, однако, если цена упадет еще ниже, перспективы ухудшатся. Придется сократить все непрофильные расходы, уменьшить или обнулить социальную нагрузку. Также необходимо сокращать ущерб от коррупции, контрабанды и т.д. Если всё это «почистить», средняя себестоимость казахстанской нефти упадет до $35-40 за баррель.

Однако это достаточно сложный вопрос. Руководители соответствующих структур должны получить карт-бланш на увольнение и/или наказание всех, кто так или иначе вызывает рост «непроизводственной себестоимости», а госбюджет должен взять на себя социалку, которая сейчас финансируется «нефтянкой». Компании могут снизить расходы еще двумя способами - уменьшить траты на ремонт/сервис оборудования (это, кстати, может повлечь снижение добычи нефти) и сократить персонал, который зачастую был нанят в избытке - компании вынуждены нанимать, компенсируя неспособность экономических властей (в том числе локальных) представить другие формы занятости, а также из-за требований местных профсоюзов. Каждая из этих мер отнимет от себестоимости еще $5 с каждого добытого барреля.

А еще государство может и должно помочь снижением в 2 раза налоговой нагрузки, которая при цене нефти $50 составляет около $20 (таможенная пошлина – около $8 за баррель, рентный налог – около $5, и еще $7 забирает НДПИ). Это позволит компаниям получать прибыль, даже если баррель будет стоить $30. Но не стоит забывать, что уменьшение налогов означает снижение доходов бюджета и соразмерное увеличение его дефицита.

Но, с другой стороны, непонятно, как изменится после всех этих изменений доля валютных расходов добывающих компаний. Допустим, что она составит около 30%, выражаясь только в оплате валютных займов и неснижаемом уровне производственного импорта. В таком случае девальвация поможет сырьевикам. Если же нефть будет стоить $40, а на валютные расходы будет уходить $30, снижение курса тенге не поможет. Исключение - бюджет, который, взяв на себя социальную нагрузку и пойдя на сокращение доходов, будет фактически обескровлен. И здесь есть два пути.

Первый: провести девальвацию. Это компенсирует расходы бюджета ради спасения 18% экономики, но может угробить всё остальное, кроме «нефтянки», и обнулить все выгоды девальвации.

Второй: изыскивать иные способы пополнения бюджета, в первую очередь, через снижение теневой экономики. Совокупность разных несложных мер может обеспечить рост доходов бюджета до 1,5-2 трлн тенге. Либо можно скомбинировать оба варианта.

Иначе говоря, если цена на нефть упадет ниже $45 за баррель и продержится на низких уровнях долго, можно рассмотреть возможность проведения девальвации, но исключительно как одну из мер в общем комплексе. Если же комплекса мер не будет, девальвация не поможет, а наоборот, лишь закрепит практику, когда внутренние болезни можно не лечить, а дыры закрывать за счет девальвации и обнищания населения. Надо понимать, что население готово принять непопулярные меры только в обмен на реальные, когда каждая сторона делает все возможное для решения общей проблемы. В противном случае высок риск социальных протестов, ибо страна маленькая, и все поймут, что ворьё на местах как сидело, так и сидит.

Но не это главное. Главное то, что принципиально поменялась ситуация с валютными потоками. Если раньше приток всегда превышал отток (начиная с 1999 по 2014 за исключением 4 квартала 2008 и 1 квартала 2009), то начиная с 4 квартала 2014 отток больше, чем приток. И эту проблему никакая девальвация не решит, здесь нужны куда более сложные решения, которые невозможно разработать, находясь в корпоративной зависимости. Каждая «корпорация» будет тянуть одеяло на себя, а оно, если нынешняя модель экономики сохранится, будет с каждым годом сокращаться.

Источник: личный сайт Олжаса Худайбергенова в Facebook. Публикуется с разрешения автора.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить