Черный лебедь

Моему другу Г. уже 35, но он все тот же молодой повеса c выправкой стюарда бизнес-класса. Г. родился в Казахстане, в Уральске, но уже давно устроился в Москве — причем так, что обзавидуешься. Любит наряжаться, смотреться в зеркало до головокружения, посещать модные клубы, летать на выходные в Копенгаген с преподавательницами йоги. Живет в самом центре Москвы, спит до обеда, завтракает только в кафе, ездит на гоночном «ягуаре», коллекционирует ламповые усилители и покупает через e-bay кроссовки редких скандинавских марок. Одним словом, ведет образ жизни владельца хедж-фонда, не меньше.

Но это не так: наш денди — простой московский безработный, причем в буквальном смысле этого слова — он не прикрывает этим статусом никакой бизнес, а просто годами ничего не делает. Дважды в самом начале того, что обореватели экономических разделов ежедневных газет грозно называют «кризисами 2008-го и 2011-го», Г. после трехмесячного испытательного срока увольняли с ответственного поста в крупной западной корпорации (причем, что важно, это был один и тот же пост) по причине «недостаточной мотивации к труду». Больше он и не трудился.

Каждый раз, когда я встречаю Г., незменно одетого с иголочки и со следами аристократической усталости на лице, я задумываюсь о том, что же такое «кризис» и существует ли он вообще. Мне начинает казаться, что я с моим марксистским университетским образованием и почерпнутыми у Макса Вебера представлениями о капиталистической добродетели вообще ничего не понимаю в природе современной экономики. Аналогичные мысли приходят мне на ум и каждый раз, когда я сажусь в переполненный самолет, летящий из Москвы в Европу. И когда я узнаю от знакомой девушки, что очередь на новые внедорожники BMW в автосалонах не только Москвы, но и прошедшего летом через девальвацию Минска надо занимать чуть ли не за полтора года.

Причем такие соображения волнуют не меня одного. «Посмотрите: в ресторанах яблоку негде упасть, курорты переполнены, в самолетах не хватает мест. О каком еще кризисе вы говорите?» — это свежая, недельной давности, цитата Сильвио Берлускони. Когда я пишу эту колонку, отовсюду трубят о его отставке и о том, что Италия пойдет по пути Греции и похоронит мировую экономику. Но я лично знаю Г. и поэтому не верю ни в какой крах.

Если это кризис, то что тогда некризис?

Мир устроен сложнее и одновременно проще, чем объясняющая его модель, — это гораздо раньше Нассима Талеба и авторов «Фрикономики» осознали историки, чья профессия — понимать то, что нельзя потрогать руками и увидеть своими глазами. В 1960-е, когда появились мощные компьютеры, передовые умы заявили о революции — мол, теперь мы сможем все посчитать, получить точную, объективную формулу прошлого. Но уже в 1980-е стало ясно: такого математического понимания истории недостаточно. За схемами мы не видим простых людей, чьи поведение и решения зачастую, а то и как правило не укладываются в рациональные и стройные конструкции теоретиков.

И правда: исходя из какой модели — Адама Смита, Маркса, Кейнса, Фридмана — объяснить сладкую жизнь Г., который по всем мыслимым и немыслимым законам, пав жертвой очистительного огня кризиса еще в 2008-м, должен был работать, не зная сна, над повышением конкурентоспособности, а не спать до обеда, чтобы спустя три года триумфально занять тот же самый (!) пост, вскоре оттуда вылететь и как ни в чем не бывало вернуться к dolce far niente? А как объяснить, что до сих пор сходят с конвейера и пользуются спросом автомобили «Жигули»? Что в Москве один за другим открылись бутики Tom Ford, Lanvin и вот-вот распахнет двери трехэтажный Prada? Если это кризис, то что такое тогда НЕкризис?

«Человек по природе — оптимист, поэтому я не сказал бы, что кризис продлится долго», — изрек осенью 2008-го, когда рушился Lehman Brothers и все были в панике, муд­рый Ален Гринспен, многолетний председатель Федеральной резервной системы США. Новый, 2009-й мы с Г. встречали в Майами, в гостях у нашего знакомого, владельца крупного туристического бизнеса. Были взволнованы валютными курсами, биржевыми котировками и прочей чепухой, а хозяин смотрел на нас с улыбкой, подливал ром с колой и приговаривал: «Мои клиенты — делегаты всяких съездов да конгрессов. Сейчас у нас кризис, значит, будут конференции по кризису». Не удивлюсь, если на трибуне одной из них мы увидим и Г. — ему явно есть что сказать.