В Алматы приезжает Жванецкий

«У меня один корень уж точно в Казахстане»

F: Михаил Михайлович, от всей нашей редакции и от себя лично поздравляю вас – пусть и с опозданием - с юбилеем. Почему, несмотря на возраст, вы продолжаете гастролировать?

- Потому что, если бы мне не сказали, сколько мне исполнилось, я бы так и не узнал об этом. Я сам никому не говорил. Но сейчас интернет, сейчас всё у всех на слуху. Тем более, если люди хотят, пусть празднуют, пусть называют это юбилеем. Меня немножко тошнит от всего этого, и главное - от того, что мне залепили лицо этой цифрой. Знаете, смотрю на солнце, как сквозь решетку тюремную. Я недели две болел после празднования юбилея: очень много народу целовало меня, чей-то поцелуй был ядовитым, по-настоящему какой-то вирус. Я потерял силы и понял: «Да, да, может быть, они и правы». И только сейчас опять начинаю думать: «Нет, они не правы! Нет, нет, они не правы!» Я выступаю, потому что они все были не правы.

F: Где берете силы, чтобы и от вирусов избавляться, и создавать что-то новое?

- По-настоящему, наверное, мне кто-то помогает. Вот я это чувствую. Мало того, что я не знаю часто тех слов, тех оборотов, которые употребляю, я текст свой читаю и смеюсь вместе со всеми, потому что сам не могу поверить, что это я. Это явно не я. Я же, в общем-то, инженер, работал в Одесском порту и сейчас стал употреблять слова, которые могут свидетельствовать о некоторой образованности. И после того, как мне правительство присвоило звание «народный артист», я почувствовал: «Ах так! Ну, значит, я действительно артист. Тогда я читаю только то, что пишу сам». Сейчас так получается, что народ хлынул, тьфу-тьфу-тьфу, куда я ни приеду. Я не знаю, конечно, как в Алма-Ате получится, для нас это все-таки заграница уже. Но мне всегда нравилось отношение к русскому языку в Казахстане: вот прекрасно все говорят по-русски, казахи говорят по-русски замечательно, четко. Я стою и им аплодирую.

Кстати, моя жена из Казахстана, родители мои жили в Уральске. Я в Уральске сам не был. Но, в общем, у меня один корень уж точно в Казахстане, другой корень - в Одессе.

F: Сколько раз вы уже к нам приезжали?

- Не могу сказать, второй или третий раз. В Алма-Ате я был в советское время, даже на «Медео» меня свозили. Я не выступал, конечно, там, на льду тем более: я не умею кататься. После советского посещения Казахстана последний раз посещал года три назад. Это уже теперешний Казахстан, назовем его капиталистическим. Мне очень понравился самолет, которым мы летели. Я помню, насколько он был комфортабельным, насколько чистым, настолько вкусным – просто самолет-ресторан. И поэтому мы с удовольствием откликнулись на приглашение и будем у вас 7 мая, в 19 часов, в театре оперы и балета. Да, я буду петь!

F: А танцевать? Все-таки театр не только оперы, но и балета.

- Я всегда пританцовываю. У меня внутри живет какой-то такой ритм. Люди часто очень смеются не обязательно над шуткой удачной, а вот ритм… ты подводишь этим ритмом – раз, два, три! – на «три» ты что-нибудь скажешь, человек поневоле входит в этот ритм и тоже хорошо реагирует - либо аплодисментами, либо смехом.

«Вы знаете, крестообразный у меня вид»

F: По вашим наблюдениям, различается публика в России, Казахстане, Израиле, Штатах?

- В России по городам различается. Публика в Питере – изумительная. Самая лучшая публика, вы будете удивляться, в Ростове-на-Дону. В Киеве публика – замечательная, в Одессе тоже. Я помню, какая все-таки прекрасная публика в Алма-Ате. У меня немножко путаются концерты, потому что я работаю, я все время показываю себя, мне даже некогда посмотреть на вас, на город. Вот я прилетаю, показываю себя и улетаю.

F: Когда программу выстраиваете, учитываете особенности той аудитории, перед которой будете выступать?

- Конечно же. Вот была трансляция моего юбилейного концерта по телевизору, я сейчас уже учитываю это и добавляю новое, читаю новое. Хотя у меня, как мне говорят, написано, к счастью, так, что можно слушать несколько раз и каждый раз, как мне говорят, открывается что-то новое. Ну, и я тоже подчеркиваю своим исполнением то эту сторону текста, то другую сторону. А сейчас тем более: прочтешь текст, написанный еще в советское время, - а он абсолютно, абсолютно свеж.

F: Вам не кажется это странным: Советского Союза давно уж нет, а советские темы еще свежи?

- Я не знаю… Но, во всяком случае, есть масса людей, которые хотят вернуться назад, в прошлое. И вот, опираясь на этих людей, я всё время говорю им о прошлом. Вы знаете, крестообразный у меня вид: я связываю вертикально жизнь тогда и жизнь сейчас – жизнь советскую и жизнь не советскую. И горизонтально связываю жизнь там, за границей, и жизнь здесь. Меня прекрасно принимают в Нью-Йорке, меня прекрасно принимают в Израиле, меня прекрасно принимают в Лос-Анжелесе. Там все наши, конечно, но от того, что я их связываю с нами, живущими здесь, и с тем, как они жили в советское время, они каждую букву понимают, каждую запятую.

F: Можете секрет раскрыть, что нового услышат те, кто придет на ваш концерт в Казахстане?

- Нет. Ну, как я могу? Это нужно читать с листа: там каждое слово что-то значит. Но поделюсь, что я недавно совершенно придумал: «Вы там в МИДе разберитесь: мы здесь нервничаем в подводной лодке». Ааа! Как вам? И вот в связи с кризисом еще что придумал: «В России налоговые органы начали уже не стричь, а брить».

«Все-таки у меня правда, у них – выдумки»

F: Раньше юмор по-русски, условно говоря, делился на юмор Жванецкого и «Аншлага». Затем появилось третье направление – Comedy Club. Его отличает принципиальная антитолерантность – назовем это так. Как вы думаете, почему такой юмор пришелся по душе русскоговорящим людям?

- Отвечаю. Почему нашей публике пришелся по душе марксизм? Маркс тоже делал ставку на пролетариат в отдельно взятой стране – и выиграл. И Comedy Club делает ставку на пролетариат. Я однажды был в гостях у одного человека, он пригласил женский Comedy Club. Боже мой! Нам было так неловко. Когда мужчины шутят ниже пояса - ну, ладно, ну, тоже неловко, но все-таки. А тут женщины! И хозяин не выдержал, вскочил и попросил их покинуть сцену. К сожалению, так получилось.

Я надеюсь, что мы все-таки доживем до более интеллектуального юмора, если иметь в виду массовый юмор. А у меня, в общем, - и то, и то, я иногда тоже… особенно, если отношения между мужчиной и женщиной. Но все-таки у меня - правда, у них – выдумки.