Интеграционная лихорадка

12807

Декабрьская министерская встреча ВТО поставила точку в 18-летнем переговорном марафоне России (дольше они длятся только у Алжира). К лету, как ожидается, Госдума ратифицирует соглашения, и самый весомый член Таможенного союза, а теперь уже и ЕЭП фактически интегрируется в мировую торговую систему

JIM TONIC/STOCK ILLUSTRATION SOURCE RM/FOTOBANK.RU

Декабрьская министерская встреча ВТО поставила точку в 18-летнем переговорном марафоне России (дольше они длятся только у Алжира). К лету, как ожидается, Госдума ратифицирует соглашения, и самый весомый член Таможенного союза, а теперь уже и ЕЭП фактически интегрируется в мировую торговую систему. Казахстан, который ведет переговоры 15 лет, рассчитывает присоединиться к союзнице к концу 2012 года (с главными торговыми партнерами – Китаем, ЕС и США – протоколы уже подписаны). Перспективы Беларуси пока неясны (ее премьер-министр Михаил Мясникович заявил в декабре, что технически вся работа тоже может быть завершена в 2012 году, но, поскольку сделал он это на «постоянно действующем семинаре руководящих работников республиканских и местных государственных органов по импортозамещению», можно предположить, что это сроки «для внутреннего употребления»). По оценкам главы российских переговорщиков и по совместительству единой переговорной группы ТС Максима Медведкова, Казахстан отстает от России на год, а белорусы прошли примерно половину пути.

Недолго музыка играла

Как бы то ни было, на пороге ВТО «тройственный союз» распался, несмотря на заявления 2009–2010 годов про групповое вступление. Казахстан на этом потерял примерно полгода – прекращенные осенью 2009 года двусторонние переговоры были возобновлены только весной 2010-го, когда выяснилось, что прецедента создать не удастся. Впрочем, Максим Медведков утверждает, что мы ничего не проиграли – в последний год основной темой российских переговоров была приладка правил ТС к правилам ВТО, теперь же, когда Россия эту дискуссию закончила, «ее результаты в полном объеме могут быть использованы Казахстаном и Беларусью, что сэкономит время». Чиновники из Минэкономразвития подтверждают, что у россиян переговоры складывались выгоднее, потому что ВТО охотнее шла на уступки большой экономике, так что распространение ее условий на Казахстан – благо.

Но во сколько именно оценивается это благо, сказать сложно, поскольку вектор, по которому двигалась Россия – некоторое снижение ввозных пошлин в связи с вступлением в ТС и дальнейшее снижение их в ВТО, – логичен. Казахстанская же траектория выглядит абсурдно – например, поднимаются ввозные пошлины на автомобили с национальных 10–15% (в зависимости от возраста и класса) до единых 30–40% в то самое время, когда Россия договаривается с ВТО о снижении своих автопошлин до 15%. По подсчетам Всемирного банка, Казахстан, тарифы которого до ТС в среднем были на уровне стран ВТО, повысил их в чуть не вдвое – со среднего уровня 6,7 до 11,1% без взвешивания и с 5,3 до 9,5% после взвешивания с учетом удельного веса в стоимостном объеме. Причем, по данным ВБ, отрицательный эффект уже заметен, а выгоды возможны лишь в перспективе, и то при выполнении определенных условий.

Так, согласно исследованию «Оценка затрат и выгод от Таможенного союза для Казахстана» (первый отчет в рамках работы «Изучение мировой практики интеграционных/таможенных объединений», основные авторы Джеспер Йенсен и Дэвид Тарр, ВБ, 8 июня 2011 г.), рост тарифных поступлений в бюджет Казахстана (рекламировавшийся правительством как первый положительный эффект ТС) произошел исключительно из-за роста издержек казахстанского бизнеса и потребителя по импорту. По подсчетам аналитиков, разработавших вычислимую модель общего равновесия Казахстана по 57 секторам, страна, исходя из условий по состоянию на весну 2011 года, от введения ЕТТ теряет около 0,2% реального дохода, реальная зарплата снижается на 0,5%, а реальная прибыль на капитал уменьшается на 0,6%. При этом, по оценке авторов, ресурсы в рамках тарифного диапазона смещаются в сторону сфер неэффективного производства, а торговля Казахстана с остальными странами мира по сравнению с Россией, Беларусью и другими странами СНГ сокращается.

Это то, что есть на данный момент. Но имеется в модели и оптимистичный сценарий (пессимистичный рассматривать не будем, поскольку он основан на предположении, что не произойдет сокращения процедурных издержек экспорта-импорта и снижения нетарифных барьеров, что с учетом подписанных по Единому экономическому пространству документов уже нереально). По нему выходит, что значительное упрощение Казахстаном ВЭД и снижение нетарифных барьеров в рамках ТС и с третьими странами может дать прирост реального дохода в размере приблизительно 1,4% стоимости потребления Казахстана, что примерно компенсирует потери от полного введения ЕТТ после отмены исключений (которые Казахстан выторговал в ТС на переходный период). Однако оговаривается, что для этого «потребуется серьезная приверженность к делу улучшения соответствующих институтов, которые в некоторых странах-участницах в некоторых секторах поражены проблемой “погони за рентой” и не склонны к переменам».

В пир, в мир, в добрые люди

Возникает и другой вопрос: как будет жить и существовать это локальное интеграционное образование в период, когда один из его членов будет состоять в ВТО, а другие еще нет? Так же, как и сейчас, ничего не изменится, утверждают переговорщики. ТС сразу создавался по законам ВТО, говорит Максим Медведков. Вопросы, касающиеся двусторонней торговли Казахстана со странами ВТО, велись на двустороннем уровне, но по всем вопросам, которые находятся в компетенции комиссии ТС, то есть импортные таможенные пошлины, нетарифные меры, такие как лицензирование импорта, использование количественных ограничений и так далее, – на унифицированных условиях, чтобы после вступления одной из стран в ВТО Таможенный союз мог де-факто и де-юре функционировать, уточняет министр по экономической интеграции Жанар Айтжанова. Кроме того, в конце 2011 года парламенты России, Беларуси и Казахстана ратифицировали специальное соглашение, которое устанавливает приоритет норм ВТО над нормами Таможенного союза.

Между тем год житья в Таможенном союзе изменил настроения значительной части национального бизнеса в отношении ВТО. «Казахстану сейчас надо бежать в ВТО, вступление в нее сейчас нас может спасти, – говорит Геннадий Шестаков, председатель совета Казахстанской ассоциации таможенных брокеров. – Я был одним из противников ВТО, теперь только “за”. То, что мы потеряли бы при вступлении в ВТО, гораздо меньше, чем мы теряем сейчас в ТС». По его мнению, вступление в ВТО спасет и правительство, и местного предпринимателя, и потребителя. «Правительство спасется, потому что в альянсе России с Казахстаном и Беларусью надо будет показать себя с лучшей стороны, осуществляющим какие-то технологические прорывы. В ВТО будет конкуренция между правительствами, в Таможенном союзе – нет. Для производителя в ВТО, безусловно, другие условия – на сырье были бы нулевые таможенные ставки. А для потребителя товар был бы дешевле», – считает он.

Пряников сладких всегда не хватает на всех

Однако пока не вполне ясны даже результаты экзамена на конкурентоспособность казахстанского бизнеса в рамках ТС. Помнится, в конце 2009 года по стране разъезжали «бригады» Министерства индустрии и торговли, разъясняя стратегию и собирая пожелания бизнеса по программе индустриально-инновационного развития. Тогда нынешний вице-министр МЭРТ Марат Кусаинов на одной из таких встреч в Алматы, отвечая на вопрос по предстоящему Таможенному союзу (в духе «а оно нам надо?»), сказал: «А что вы хотите? Казахстанскому бизнесу придется учиться конкурировать. Если он боится россиян и белорусов, то что будет делать в ВТО, где и конкуренция выше, и конкуренты другие?» А проигравшие, несомненно, будут. (см. табл. 1).

Таблица 1

Правда, в макроэкономическом плане эксперты обещают значительные блага. В 2006 году те же самые Джеспер Йенсен из J-Consulting и Дэвид Тарр из Всемирного банка по заказу правительства Казахстана просчитали возможные последствия вступления страны в ВТО (следует, однако, учесть, что все это было не только до ТС, но и до кризиса 2007–2008 годов, открывших не один «момент истины»). Согласно их оценке, с учетом связанного с этим улучшением доступа к рынкам, снижением торговых тарифов и барьеров на пути транснациональных поставщиков услуг, а также реформирования политики в отношении «местного содержания» и НДС, с которой сталкиваются транснациональные компании нефтяного сектора, выгода Казахстана от вступления в ВТО составит около 6,7% (3,7% от ВВП) величины казахстанского потребления в среднесрочном периоде и до 17,5% (9,7% от ВВП) в долгосрочном периоде (с учетом положительного воздействия вступления в ВТО на инвестиционный климат). По их расчетам, около 2,3% работников должны были сменить работу, но при этом ожидалось увеличение зарплаты на 5% (именно от вступления страны в ВТО) в среднесрочном периоде и до 15% в долгосрочном.

Таблица 2

При этом выходило, что наибольшие выгоды Казахстан получит в результате либерализации барьеров для транснациональных провайдеров услуг.

Авторы также рассчитали адвалорный эквивалент барьеров для прямых иностранных инвестиций (см. табл. 2). Так, по оценкам авторов исследования, цены на страховые услуги, например, на 53% выше, чем они могли бы быть, если бы не существовали барьеры для ПИИ.

Впрочем, неизвестно еще, как оно сложилось бы на практике. России, например, Всемирный банк прогнозировал, что членство в ВТО даст ей 1,2% роста ВВП, а экс-вице-премьер РФ Алексей Кудрин на министерской встрече в Женеве назвал журналистам цифру 0,4%, то есть в 3 раза ниже.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить