Хороший кризис

«Хорошим» нынешний казахстанский кризис назвал главный экономист ЕББР по Центральной Азии  Аргис Прейманис во время презентации традиционного майского доклада МВФ по экономической ситуации в регионе. Потому что причины его – внешние, а не внут­ренние. То есть резко изменившиеся цены на нефть объективно подталкивают к проведению давно назревших системных, институциональных реформ, которые при этом не будут, как раньше, наталкиваться на сопротивление различных политических и финансово-промышленных групп – просто из-за того, что между реформами и выживанием теперь стоит знак равенства. Кроме того, есть надежда на успех многолетних усилий по диверсификации экономики: раньше высокая цена на нефть делала несырьевые сектора неконкурентоспособными в привлечении инвестиций. Есть также шансы поставить во главу угла эффективность (в этом году только «КазМунайГаз», по словам его главы Сауата Мынбаева, сокращает свою инвестиционную программу на 115 млрд тенге).

Второй фактор «принуждения к реформам» – обвал рубля и рецессия российской экономики, более глубокая, чем ожидалось еще осенью (на 3,8% в 2015 году по версии МВФ). Если верно, что проблемы РФ отнимают от ВВП РК примерно 1,5% (ЕББР), то это даже несколько более значимо, чем снижение цен на commodity – в 2015 году ожидается сокращение темпов роста Казахстана на 2,3–2,8% (прогноз по ВВП – 1,5–2% по сравнению с 4,3% в 2014 году). С учетом того что вторая пятилетка ПФИИР была ориентирована именно на российский рынок, а также в связи с началом деятельности Евразийского экономического союза, российско-украинский конфликт ощутимо срикошетил и по планам технологического развития страны. Так что новые драйверы роста приходится искать на ходу.

Объем торговли между странами ЕАЭС в 2014 году упал на 11%, в январе-феврале 2015 года – на 31,1%

Грядущие реформы очерчены президентом по пяти направлениям. Это формирование профессионального и автономного госаппарата; обеспечение верховенства закона и равенства перед ним; экономический рост, основанный на диверсификации; создание гражданской нации и действующих социальных лифтов, транспарентность государства и его подотчетность гражданам. Конкретизированы они в «Плане нации – 100 конкретных шагов по реализации пяти институцио­нальных реформ». Вопреки ожиданию части общества план не включает в себя политические реформы и многие «шаги» не так конкретны, как хотелось бы, касательно механизмов достижения цели. В документе помимо некоторых новшеств содержится немало уже привычного и даже уже оформлявшегося в президентские поручения, но застрявшие на этапе реализации. И все же главный тренд явно отличается от вектора последних четырех-пяти лет – страна намерена вновь максимально открыться миру: как иностранному капиталу, так и «лучшим практикам». Отсюда привлечение транснациональных корпораций в перерабатывающий сектор, создание СП с «якорными инвесторами» – международными стратегическими партнерами», поэтапный перевод старшей школы и вузов на английский язык и даже привлечение иностранных граждан к госуправлению. В этом же направлении будут двигать страну финансовый центр с рабочим английским, отдельное судопроизводство по инвестиционным спорам, иностранные судьи и юристы в специально созданном Консультативном совете при Верховном суде. Кстати, трансформация уже начата и в ФНБ «Самрук-Казына», концентрирующем госактивы на сумму более $90 млрд со штатом в 360 тыс. работников.

ЕАЭС разочаровывает

Наверное, поэтому на очередном Астанинском экономическом форуме принимающая сторона так непривычно мало говорила об интеграции в рамках ЕАЭС и так много об интеграции в глобальную экономику, а словосочетание «евразийская интеграция» употребляла больше в смысле континентальном (Нурсултан Назарбаев назвал это «объединенное евразийское экономическое пространство»). Оно и понятно – Евразийскому союзу, выросшему из Таможенного, пока похвастать нечем. По словам министра по экономике и финансовой политике ЕЭК Тимура Сулейменова, взаимная торговля Казахстана, России и Беларуси падает – на 11% в 2014 году, на 31,1% – в январе-феврале 2015 года. То же самое происходит в торговле с внешним миром – падение на 6,9% в 2014 году (экспорта – на 5,3%, импорта – на 9,6%), 29,8% – в январе-феврале 2015 года (со странами СНГ товарооборот сократился на рекордные 40,9%). При этом министр ЕЭК фактически признал невозможность перейти от падения к росту сугубо в рамках ЕАЭС, сказав, что нужно работать над созданием зоны свободной торговли с другими странами и объединениями, включая ЕС. Правда, Сулейменов не объяснил, как он это видит в условиях санкционной войны и незатухающего Донбасса.

По поводу смены трендов на сессии, посвященной возможностям бизнеса в ЕАЭС, достаточно определенно высказался глава Ассоциации предприятий ГМК Николай Радостовец: «Мы слишком увлеклись концепциями среди трех своих государств, но мы не можем развиваться без мирового опыта». Так же непривычно резко для сверхполиткорректного АЭФ была прокомментирована идея российского президента о валютном союзе ЕАЭС.

Когда заместитель председателя Российского союза предпринимателей и промышленников Олег Прексин на одной из сессий сказал о «напряженных консультациях», ведущихся по этому поводу, зампредправления НПП РК Рахим Ошакбаев заявил, что в Казахстане эта идея сейчас не обсуждается ни на каком уровне: «Мы никогда не говорили, что наш союз будет валютным, это не предусмотрено ни нашими планами, ни договором ЕАЭС».

По его словам, казахстанское общество и предприниматели очень болезненно реагируют на подобные инициативы. «Есть определенный общественный консенсус по отношению к евразийской интеграции, и он четко обозначен президентом нашей страны – это только экономический союз, никакой политики, – подчеркнул Ошакбаев. – С общей валютой мы потеряем критическую часть экономического суверенитета, а значит, и значительную часть суверенитета политического. Ни бизнес, ни общество никогда с этим не согласятся». «Никогда не говори «никогда», – заявил Прексин. – Кто бы мог подумать в 1980-е, что мы будем сидеть здесь, в Казахстане, и говорить как представители разных государств? Поэтому, что у нас будет к 2025 году (к этому времени по договору о ЕАЭС должен быть создан наднациональный финансовый регулятор. – Прим. ред.), я бы не стал сейчас загадывать».

Впрочем, кажется, ЕАЭС перестает быть чем-то самостоятельно значимым и для России. 8 мая в Москве Путин и Си Цзиньпин подписали соглашение о сотрудничестве Евразийского экономического союза и проекта «Экономический пояс Шелкового пути». «По сути, речь идет о выходе в перспективе на новый уровень взаимодействия, подразумевающий общее экономическое пространство на всем Евразийском континенте», – заявил тогда Путин. Министр ЕЭК Татьяна Валовая пояснила Forbes Kazakhstan, что российская инициатива была предварительно одобрена президентами других стран ЕАЭС: «Тема сопряжения того, что мы делаем в Евразийском союзе, и того, что делают китайские товарищи по «Шелковому пути», очень важна. И Россия, и Казахстан, и Киргизия заинтересованы участвовать в нем. Но мы понимаем, что у нас есть свой проект ЕАЭС, и наша задача – чтобы сотрудничество с Китаем не нарушало нашего интеграционного процесса, а только поддерживало его».

Роскошь шелка

Трудно сказать, что должно «не нарушать» притяжение Шелкового пути, поскольку у Казахстана с Россией сейчас нет ни одного совместного крупного проекта, в том числе инфраструктурного, а именно это, как известно, отражает серьезность интеграционных намерений государств. Китай же в последнее время выглядит все более привлекательным в качестве партнера. Бывший посол КНР в Казахстане, а ныне сотрудник Китайского фонда международных исследований и член китайского Совета развития и обмена по Азии и Африке Яо Пейшэн утверждает, что Казахстан является одним из самых значимых соседей КНР:
 «Новый Шелковый путь имеет два направления: северное – через Казахстан, Россию на Балтийское море и южное – через Казахстан, Иран, Турцию к Средиземному морю. Как видите, оба маршрута проходят через вас, то есть вы имеете географическое преимущество в этом проекте». По словам министра инвестиций и развития Асета Исекешева, Казахстан надеется получить от 5 до 7% китайского транзита в Европу: «Надо только снять все физические и нефизические барьеры, чтобы конкурировать с морским путем».

«Экономический пояс Шелкового пути» основан на желании Пекина связать стремительно развивающийся Западный Китай (с ВРП $120–125 млрд и экспортом в $40 млрд) с рынками сбыта в Западной Европе. С учетом удаленности этих провинций от моря сухопутные маршруты становятся конкурентоспособными, и для их развития уже сформирован инвестиционный фонд в размере $40 млрд – их планируется инвестировать в инфраструктурные проекты за пределами КНР.

Поэтому неудивительно, что тема Шелкового пути красной нитью шла через АЭФ-2015: о нем говорили оба дня на разных площадках, и никогда до нынешнего года в форуме не участвовало столько делегатов из Китая. С особым удовольствием глава КТЖ Аскар Мамин представлял публике директора совместного казахстанского-китайского порта Люаньган Чжу Сянана, а Карим Масимов на Инвестиционном форуме в рамках АЭФ произнес многозначительную фразу: «С Китаем у нас одна дорога, одна судьба» (впрочем, некоторая склонность к преувеличениям всегда была характерна для этой площадки).

Сотрудничество это не только транспортно-логистическое. По информации МИРа, сформирован перечень 48 проектов с участием китайского капитала на $30 млрд в обрабатывающем секторе. Для сравнения: за все 25 лет независимости Казахстан привлек около $200 млрд инвестиций, львиная доля которых пришлась на капиталоемкий нефтедобывающий сектор.

Возвращение многовекторности

Одновременно Казахстан активно наращивает и ускоряет сотрудничество с ОЭСР – в январе в Давосе премьер подписал страновую программу развития с этой организацией, а в «100 шагах» есть пункт о внедрении в строительстве еврокодов вместо СНиПов (Казахстан так и не подписал пункт союзного договора о передаче техрегламента по безопасности зданий и сооружений в ведение наднациональных органов).

Столь явное возвращение к «дотээсовской» многовекторности международные эксперты считают правильной политикой в нынешних геополитических и экономических условиях. Самый влиятельный экономист мира по версии Forbes Нуриэль Рубини считает, что Казахстану сейчас важно диверсифицировать источники экспорта и импорта, продолжать иметь хорошие экономические и политические отношения не только с Россией, но и с Китаем, ЕС, США и Азией: «ЕАЭС станет только усиливаться, если у него будет свободная торговля с другими странами.

Казахстану важно интегрироваться не только с соседями, но и наращивать международные отношения и интеграцию с другими странами». При этом, правда, Рубини подчеркнул, что каждая страна в первую очередь должна развивать собственную экономику в правильном направлении. Он считает, что казахстанская экономика продолжит рост «небольшими темпами благодаря имеющимся запасам, изменениям в монетарной политике и стабилизации тенге, а также амбициозным программам правительства по диверсификации экономики».

Век Азии

Однако Китай – это не единственный мощный рынок рядом. Генеральный секретарь ОЭСР Анхель Гурриа утверждает, что в 2015–2019 годах Китай будет постепенно превращаться из мирового поставщика в лидирующего потребителя. Но примерно на 7% в год будет расти Индия. Накапливаться рост будет и в 10 странах АСЕАН, в среднем на 4–5% в год. «Экономика Казахстана будет и дальше демонстрировать подъем, даже при низких ценах на нефть и газ. Ваша страна содействует глобальному и региональному политическому диалогу, является важным игроком в глобальной экономике. Но нуждается в дальнейшей экономической диверсификации, улучшении госуправления, транспарентности и инновациях», – говорит он.

Председатель JPMorgan Chase Джейкоб Френкель считает, что у Казахстана есть шанс стать более значительным членом глобальной торговли ввиду перемещения центра экономического развития в Азию: «Если в 1990-е годы США, Европа и Япония давали 60% мирового ВВП, то сейчас – 37%. Индия и Китай в те же годы – 7%, а теперь – 25%. То есть инвестирование в растущие экономики будет увеличиваться, и вы можете стать важнейшим хабом в связи с этим».

Меняются и потоки глобальной торговли. В 1990-е в Китай шло 5% европейского экспорта, теперь – 20%. Еще один мегатренд – очень неравномерно восстанавливается рынок труда. В 2010 году уровень безработицы в ЕС и США был около 10%, в 2015 году в США показатель снизился до 5%, а в ЕС поднялся до 11–12%. И, наконец, еще более неравномерны демографические процессы. К 2030 году населения Земли увеличится на 1,5 млрд. Из них на развитые страны придется лишь 100 млн. Кеннет Рогофф, профессор Гарвардского университета, в отличие от своих коллег не уверен, что Китай обязательно продолжит расти сегодняшними темпами.

Тем не менее и он считает, что у Казахстана есть шанс – если удастся осуществить задуманные реформы: «Многие страны так и застревают в переходном периоде. Меня поразило, что новый финансовый центр в Астане будет функционировать на базе английского права. У нас построение крепкого финансового института заняло десятки лет».