Паломник в Корею
Что будет, если в Северную Корею придет «Кока-кола»?
Северная Корея - один из последних образчиков тоталитаризма XX века. Самое уязвимое место таких режимов - это, как правило, не противоракетная оборона, но потребительская корзина.Что будет, если в Северную Корею придет «Кока-кола»?
Инвестор Габриэль Шульц — высокий голубоглазый американец — пришел в зал заседаний международного отеля «Янгакто» на деловую встречу с представителями Северной Кореи. Этому небоскребу, отделенному от остальной части Пхеньяна полоской реки, присуща некая аура секретности, вполне соответствующая моменту: Шульц приехал сюда исключительно по собственной инициативе. Его цель — внедрить в в Корейскую Народно-Демократическую Республику кока-колу.
«Мы рады приветствовать делегацию Coca-Cola и ее руководителя г-на Шульца, — сдержанно произнес Парк Чол Су, президент северокорейской международной инвестиционной группы Taepung. — Надеюсь, что эта встреча позволит добиться прогресса во взаимоотношениях между США и Кореей».
С какой стати американский бизнесмен приезжает в Пхеньян и каковы шансы появления самого известного безалкогольного напитка Америки на самом недружелюбном и политически некорректном рынке в мире? Удивительно, но факт — Северная Корея готова его купить. И не просто готова, а крайне заинтересована в этой покупке. Причем заинтересована так сильно, что не прочь поделиться этой новостью со всем миром — специальному репортеру было разрешено сопровождать Шульца на встречах в Пхеньяне для обсуждения вопросов связанных с Coca-Cola и вести запись бесед. По словам Парка, работа Taepung Group, основанной самим Ким Чен Иром, направлена на внедрение принципов рынка в плановую экономику, вплоть до определения стоимости бутылки кока-колы.
«Стоимость определяется спросом на рынке, но мы будем учитывать вашу цену, — пообещал Парк Шульцу. — Если цена окажется слишком высокой, нам придется ее ограничить».
Северная Корея — самая закоснелая и фанатичная из стран социалистического лагеря — пытается заинтересовать и привлечь не только Китай, но и страны Запада для инвестирования в практически мертвую экономику страны. Чиновники как один утверждают, что Корея открыта для бизнеса с внешними партнерами, и при этом значение имеют не политические предпочтения инвесторов, а размеры их капитала, готовность и желание начать бизнес. Особенно там будут рады видеть фирменные американские бренды — быть может, как раз потому, что на протяжении десятилетий пропаганды США изображались заклятым врагом государства. Представители Пхеньяна на этой встрече (как и во время других) весьма недвусмысленно дали понять, что они также заинтересованы в появлении на рынке страны сети KFC. Предпринимаемые усилия должны положить начало реализации мероприятий в рамках запланированной десятилетней модернизации экономики Северной Кореи, направленной на увеличение национального ВВП со скромных $30 млрд в прошлом году до $1 трлн к 2020 году. К этой на первый взгляд недостижимой цели нельзя подходить без развития свободы предпринимательства (хотя не факт, что это произойдет на самом деле) и серьезной помощи со стороны других государств (которая, может быть, никогда и не будет оказана). Выражение «реформы и открытость», столь распространенное сегодня в Китае, еще не входит в политически приемлемый лексикон Пхеньяна. Тем не менее Северная Корея начала проявлять интерес к Западу и оказывать ему знаки внимания.
«Coca-Cola имеет стратегическое значение. Я надеюсь, что она выступит мостом в развитии отношений между двумя государствами», — отметил Парк во время традиционного корейского обеда с пивом. А потом, возможно, будут отменены санкции и начнут поступать более существенные объемы инвестиций. «Наши двери будут открыты для всего мира, — пообещал президент Taepung. — Не только для Китая, даже для США, даже для стран Запада». Но вот готовы ли страны Запада вести бизнес в Северной Корее — в самом неблагонадежном из всех государств-изгоев?
Политически страна по-прежнему находится в руках Ким Чен Ира, проводящего курс жесткого тоталитаризма. Это государство имеет репутацию дерзкого провокатора в области атомной индустрии, страны Запада обвиняют Северную Корею в распространении ядерного оружия, поставках наркотиков и фальшивых денег за границу. Что касается внутренней политики, то это типичное полицейское государство, терроризирующее собственных граждан. Поэтому западные страны придется убеждать гораздо упорнее, чем это принято обычно. Им захочется получить то, что Северная Корея не сможет предоставить и что будет практически невозможно в период президентских выборов, — благословение Белого дома.
Человек, который попытается обеспечить подобное благословение (пусть и маловероятное), — Габриэль Шульц, отпрыск семейства, владеющего корпорацией Newmont Mining. Он занимается изучением этого закрытого и запретного рынка благодаря своим неформальным связям с Coca-Cola и SABMiller, однако без какого-либо одобрения и полномочий со стороны высшего руководства обеих компаний.
По приглашению Шульца SABMiller направила своего регионального руководителя на встречу с представителями Taepung Group в мае, при этом сделав специально для этой публикации Forbes официальное упреждающее заявление: «Несмотря ни на что, у нас на сегодняшний день нет планов инвестировать в Северную Корею». Coca-Cola отказалась от предложения со стороны Taepung Group (переданного через Шульца) посетить страну этим летом и тем самым дистанцировалась от самого намека на возможность проведения встречи руководителей компаний по производству безалкогольных напитков в Пхеньяне: «Ни один представитель Coca-Cola Co. не ведет обсуждение и не занимается изучением возможностей организации бизнеса в Северной Корее».
Упрямство руководства несколько удивительно, поскольку за свою долгую историю компания вела продажи практически на любых рынках мира, включая самые одиозные: начиная с гитлеровской Германии в 1930-х и Испании Франко и заканчивая историческими покровителями Пхеньяна — Китаем и Советским Союзом в 1980-е (впрочем, Pepsi появилась в Советском Союзе первой). Северная Корея — это один из последних неосвоенных рынков.
«Ваша задача — стать первопроходцем», — отметил Чан Ван Хо, высокопоставленный чиновник Северной Кореи, во время приветствия небольшой делегации, возглавляемой Шульцем.
Даже если Шульц и не станет американским первопроходцем в Пхеньяне, по меньшей мере сейчас он выглядит и действует именно как таковой. Американец до мозга костей, истинный христианин, с замашками сотрудника торговой палаты, ростом около двух метров, он возвышается среди своих северокорейских коллег, как небоскреб. Праправнук основателя компании Newmont Уильяма Бойса Томпсона, Шульц руководит семейным инвестиционным фондом Schulze Global Investments в Пекине, который специализируется на развитии бизнеса в Китае и сложных развивающихся рынках.
В политических кругах США Шульц тесно связан с партией республиканцев, однако его рискованные предприятия за границей, например завод по производству цемента в Эфиопии, отличаются далеко не консервативным характером. По его словам, работа Schulze Global Investments направлена на развитие социально ответственных предприятий, заинтересованных не только в материальной выгоде, но и в позитивном социальном влиянии, иными словами, не только зарабатывать, но и помогать бедным странам с неразвитыми рынками. Появление колы в Северной Корее могло бы стать историческим событием. При этом Шульц прекрасно понимает, что его желание работать с Пхеньяном может быть воспринято (и, скорее всего, так и будет) на родине как глупость и безрассудство — как с финансовой, так и с политической точки зрения.
«Мы прекрасно понимаем, с каким количеством проблем мы можем столкнуться и насколько велик риск элементарной потери денег, — признался Шульц в интервью после поездки. — США и Северная Корея не слишком, мягко говоря, доверяют друг другу, кроме того, в ходу тут не самые честные методы работы, и мы не пытаемся сделать вид, будто этого нет».
Вопрос еще и в том, насколько вообще будет законно для Coca-Cola вести бизнес в Северной Корее с учетом действия международных и американских санкций. На практике санкции оказались достаточно либеральными, причем без каких-либо ограничений в отношении безалкогольных напитков (небольшие партии кока-колы уже ввозятся в страну, в основном из Китая, и продаются счастливым обладателям твердой валюты). Сотни иностранных бизнесменов, в основном из Китая, начали свой бизнес в Северной Корее, несмотря на нравоучительные истории о провальных инвестиционных проектах, о северокорейских чиновниках, меняющих правила и условия сделок, требующих взяткок и увеличивающих размеры выплат и даже экспроприирующих совместные предприятия.
Несмотря на все это, им все-таки удалось заработать деньги. В исследовании, проведенном Стефаном Хаггардом и Маркусом Ноландом в 2007 году по 250 китайским компаниям, работающим в Северной Корее, 88% отметили, что они смогли получить прибыль. (Впрочем, большинство компаний указали на то, что им пришлось давать взятки.) Компании постоянно сталкиваются с проблемами, однако не уходят с рынка, надеясь на экономическую либерализацию страны.
Прибыльным оказался и бизнес одного американского инвестора, а именно Schulze Global. На протяжении 2008 года компания выдавала заемные средства на сотни тысяч долларов горнодобывающим компаниям Северной Кореи для закупки оборудования и расширения деятельности, и каждый раз эти долговые обязательства были погашены.
Этим летом Шульц дополнительно выделил кредит в размере $1 млн северокорейскому конгломерату для финансирования покупки злаковых культур, чтобы обеспечить питание для своих рабочих. (Прежде чем выделить эти кредиты, он провел консультации с адвокатами в США по вопросам санкций и направил соответствующие уведомления в министерство финансов США.)
«Это открыло двери», — говорит Шульц. Однако пока он всего лишь заручился поддержкой, тогда как производство самого популярного безалкогольного газированного напитка мира в Пхеньяне — совершенно другое дело. В стране действует плановая экономика, здесь сложно организовать даже производство пластмассовых бутылок и жестяных банок. Правительство закупает сахар на Кубе на бартерной основе, а сталь для строительства завода по производству кока-колы, вероятно, придется импортировать. Несмотря на то что, согласно оценкам, доход на душу населения составляет $1200 в год, в реальности рабочие завода Coca-Cola получали бы чуть больше доллара в день (низкий уровень заработной платы — это один из основных привлекательных моментов для иностранных инвесторов). Кроме того, население страны постоянно страдает от нехватки элементарных продуктов питания. Возникает резонный вопрос: а найдутся ли в такой бедной стране потребители культового американского напитка?
Ответ, скорее всего, будет утвердительным, как минимум в отношении столицы. Пхеньян, где проживает привилегированная правящая элита общества, составляющая одну восьмую часть 24-миллионого населения страны, отличается динамично развивающейся экономикой, нацеленной на сливки общества. По широким городским автомагистралям сталинской эпохи, на которых еще пять лет назад невозможно было увидеть ни одного частного автомобиля, сегодня курсируют десятки тысяч авто иностранного производства, включая американские и японские бренды.
Все пользуются сотовыми телефонами. Общее число абонентов сети 3G, построенной египетской телекоммуникационной компанией Orascom, составляет 300 тыс. человек. Причем среди них есть и женщины-регулировщики, известные своими белыми перчатками и бледно-голубой униформой. Сейчас основную часть их работы выполняют светофоры, поэтому у них остается достаточно времени для оживленной болтовни.
В новом городском универмаге Pothonggang, куда заходила команда Шульца, полки ломились от изобилия импортных товаров, которые можно было купить в северокорейских вонах по цене, соответствующей обменному курсу на черном рынке (на тот момент 2500 вон за один доллар, при официальном курсе 100 вон за доллар). В продаже — кетчуп Heinz ($4 за бутылку кетчупа), шоколадные батончики Mars (чуть дороже) и все виды элитных и дорогостоящих алкогольных напитков и сигарет, как правило, импортированных из стран Европы и Азии. На втором этаже продаются свитера, платья и обувь импортного производства.
В послеобеденное время очереди на кассах двигались очень быстро. В очередях в основном женщины, по большей части жены высокопоставленных чиновников и офицеров армии. (Ким Чен Ир также посетил в декабре этот универмаг в целях пропаганды.) А на улицах пролетарии покупают еду и напитки местного производства — обычно это фруктовые напитки в стеклянных бутылках — в основном по 20–40 центов (таков курс на черном рынке).
Эти цены были бы в 25 раз выше по государственному обменному курсу, а соответственно, вне досягаемости практически для всех северокорейцев, с учетом их официальной зарплаты. Однако же твердая валюта неизменно поступает в столицу «по разным каналам», как говорит Чан, и с успехом тратится. «Хотя официально они не получают заработную плату от государства в твердой валюте, она все равно у них водится! Поэтому они охотно тратят валюту на своих детей, потому что детям нравится кока-кола, — поясняет он. — И мне она нравится! Я не люблю вино и вообще алкоголь. Я предпочитаю безалкогольные напитки. И за них я готов платить».
Чан, разумеется, не относится к категории простых людей или типичных аппаратчиков Северной Кореи. Он хорошо, хотя и весьма своеобразно, говорит по-английски. Частично он получил образование в Великобритании, его жена врач. Будучи вице-президентом Taepung Group, он занимает двойной пост в госструктуре, курирующей вопросы экономического развития. Президент Taepung г-н Парк, по национальности китаец, отчасти был выбран на этот пост благодаря своему опыту и связям в Китае.
«Любят ли жители Северной Кореи пить пиво? Да, особенно пенсионеры на него налегают. Это обычная картина — по вечерам в городе пожилые люди стоят в длиннющих очередях за пивом, — говорит Чан и добавляет с усмешкой: — Есть настоящие маньяки этого дела! Многие пьют по 30 бутылок за вечер! Не знаю, как у них это получается».
В ответ на вопрос о цене пива два чопорных чиновника из министерства пищевой промышленности и товаров повседневного спроса, одетых в темные костюмы, сообщили, что в переводе на доллары одна пинта стоит $1,5, что, по мнению ван Хердена, «слишком дорого». Чан безапелляционно возразил им и начал говорить по-английски, зная, что коллеги его не поймут: «Нет, забудьте об этом, это расценки гостиницы. Они не ходят по улицам, не ходят в пивные, поэтому понятия не имеют о цене. Я думаю, что пинта стоит меньше 30 центов. Все зависит от качества. Обычные люди пьют обычное пиво».
Чан и Парк — это те, с кем Шульц встречается в Пхеньяне и в Пекине, но они оба ясно дают понять, что подотчетны более высоким чинам: лидера государства они называют «генерал» или просто «дорогой лидер Ким Чен Ир». Парк родился в семье корейцев в северо-восточной части Китая в 1959 году, в период, когда режим Ким Ир Сена восстанавливался после Корейской войны. Худощавый, широко улыбающийся, любящий выпить, Парк наладил отношения с северокорейскими чиновниками, продавая им в 1990-е годы столь дефицитный тогда бензин. Сейчас он снова выступает в роли продавца, причем когда он начинает распространяться о намерениях «генерала» изменить экономику Северной Кореи, то буквально раздувается от важности. В авангарде этого процесса модернизации должна стоять Taepung Group. По словам Парка, он ни разу в жизни не встречался лично с «генералом», а получает распоряжения от доверенного лица Кима, 73-летнего Ким Чан Гона, который является начальником департамента Объединенного фронта — разведывательной службы Трудовой партии Кореи, и председателем Taepung Group. Еще одно важное лицо в руководстве Taepung, по всей вероятности, это еще один член совета директоров, зять Ким Чен Ира Чан Сон Тхэка. Он занимает пост вице-председателя национального комитета обороны и считается вторым самым влиятельным человеком в государстве. Национальному комитету обороны, руководимому Ким Чен Иром, также принадлежит контрольный пакет акций Taepung.
По мнению отдельных западных аналитиков, жесткий контроль Taepung окружением Кима означает, что эта компания выступает вовсе не проводником реформ, а как раз наоборот, является средством ближайшего окружения Кима для усиления контроля над экономикой Северной Кореи. Смысл заключается в том, чтобы Taepung обеспечила приток многомиллиардных инвестиций и сделок для освоения ресурсов, развития электростанций, портов и дорог, с тем чтобы Ким и его рать могли контролировать получаемую прибыль.
Шульц согласен с подобной оценкой ситуации, но отмечает, что инвестиции Coca-Cola будут скорее символичны, нежели прибыльны. Возможно, что общий объем вложенных средств не превысит $10 млн (при этом доля Schulze Global составит около $2 млн) — мизерный объем в сравнении с некоторыми сделками по природным ресурсам. Он также отмечает, что единственный реальный способ работать в Северной Корее — это наладить контакт с властными структурами.
«Говорят, что правительство страны думает только о получении собственной выгоды, это абсолютно верно. Если взглянуть на экономическую реформу в любой стране, то она всегда будет продиктована одним фактором — действующее руководство страны пытается создать экономику, которая позволит остаться им у руля, — говорит Шульц. — Но это совершенно не означает, что чьи-то непомерные амбиции не могут способствовать позитивным изменениям, особенно в области экономики. Такие амбиции реально могут изменить жизнь простых северокорейских граждан к лучшему».
Заложив фундамент взаимоотношений в Северной Корее, Шульц продолжит лоббировать не только газировку как таковую, но и политику Капитолийского холма и администрации Обамы в целом. Сейчас он действует в духе своего прапрадедушки Томпсона, магната горнодобывающей отрасли. Томпсон шокировал своих друзей в кругах делового истеблишмента, когда, вернувшись из поездки в Россию осенью 1917 года, призывал США и Великобританию сотрудничать с новым коммунистическим режимом с целью как-то сдерживать импульсивность Ленина и Троцкого. Как замечено в биографической публикации «Магнат Томпсон», «он был уверен, что большевики останутся у власти. Если их признать и начать с ними торговые отношения, то можно будет держать Россию в рамках принятых и действующих коммерческих правил и норм». И добавлял: «Если позволить русскому радикализму разрастись наподобие раковой опухоли, то со временем он станет угрозой для всего мира».
