Бывший вице-президент «Хабара» приступил в Берлине к работе на ТВ
Приехав на новогодние каникулы в Алматы, 2 января, на следующий день после своего 55-летия, Владимир Рерих дал интервью forbes.kz
Один из самых ярких ведущих и менеджеров казахстанского телевидения, автор многих документальных фильмов, лауреат Госпремии Казахстана, генеральный продюсер Евразийского медиафорума на протяжении 10 лет, Владимир Рерих в прошлом году остался без постоянной работы (на «Хабаре» была закрыта его программа «Поздний Рерих») и в октябре переехал на постоянное место жительства в Берлин.
C тех пор forbes.kz не терял с ним связи, Владимир стал активным блогером нашего портала, его посты о жизни в Германии («Run, rabbit, run!», «Берлин – очень русский город», «Метро и немцы», ), немецком телевидении («Кино и немцы», «Кино и немцы-2») и тамошних политиках («Мелкая аналитика политических глубин») вызывали неизменный интерес.
Узнав, что на Новый год Рерих приехал в Алматы, мы не преминули встретиться с ним.
Начнем с вещания в интернете
F: О вашем эмоциональном отношении в немецкому телевидению мы уже знаем из ваших же постов в блоге. Расскажите о нем теперь с точки зрения бизнеса: как оно работает, чем отличается от нашего, что там лучше, а что, может быть, и хуже?
- Тут сразу надо конкретизировать тему: мы говорим вообще о немецком телевидении или о русском телевидении в Германии?
F: О русском.
- Считается, что русское ТВ в Германии есть. Но эти каналы главным образом пользуются контентом покупным или заимствованным. Большая часть эфирного времени занята так называемыми телешопами – рекламными передачами. Это бизнес, который очень выгоден на ТВ в Германии. Собственно же русского канала как такового – нет: есть некие подобия, эрзац-каналы, но чаще всего это самодеятельная кустарщина.
Проект, в который я угодил, имеет амбицию стать полноценным метровым каналом, с перспективой выхода и в «тарелку» тоже, с перспективой покрытия не только немецкоговорящих стран – ФРГ, Австрии, Швейцарии, но и всей Европы. Такая у него программа-максимум.
F: Когда он был зачат?
- Он зачат только официально. Существует лицензия, которая выкуплена предпринимателем, затеявшим всё это. Есть разрешение на вещание, и есть обещание государственной поддержки. То есть кредитная линия одного из банков.
F: Банка какой страны?
- Германии. Словом, у этого проекта легальная платформа, и уже закуплена часть оборудования. Проект концептуально расписан, есть техническое обоснование, но полновесного финансирования нет пока. Вся надежда – на начало года. Насколько я понимаю, финансовый вопрос решается благоприятно. Но, чтобы не ждать у моря погоды, принята программа-минимум - делать пока интернет-телевидение. Которое сейчас, кстати, более популярно…
F: В Германии?
- Не только. Это общее направление. Интернет-ТВ стягивает на себя зрителей. Есть несколько удачных проектов в России: хрестоматийный «Дождь», который состоялся вполне, или, допустим, телевизионный канал «Комсомольская правда», абсолютно нормально работающий 24 часа в сутки. У них нет такой пышности, студий, павильонов, но все, что сопровождает работу любого телеканала, там есть.
F: Вы уже начали вещание в интернете?
- Нет. Надо набрать продукции – для того, чтобы старт был более или менее эффектным. Есть и другая тактика – плавного вхождения, то есть материал, отмаркированный брендом этого канала, рассылается по социальным сетям. Чтобы привлечь, чтобы люди привыкали к тому, что такой канал есть.
F: Так как он называется?
- Не решено еще до конца. Выбор названия – всегда мучительный процесс. В концепции, на основании которой выдана лицензия, он назывался «Европа-центр», но поскольку это совпадает с названием крупнейшего универмага, то оно никуда не годится. Может быть, канал будет называться так же, как большой холдинг, в котором это всё затевается.
F: Каково же имя холдинга и человека, который его возглавляет?
- Не знаю, есть ли у меня право называть его имя. Я с ним это не согласовывал, поэтому воздержусь. Я не интригую и не навожу тень на плетень. Это крупный бизнесмен, работающий исключительно в правовом поле, достаточно известный человек. Он не казахстанец – бывший россиянин. Был первым вице-губернатором Красноярского края, когда его возглавлял генерал Лебедь, фактически его правой рукой. Ему 45 лет, в расцвете сил. И он один из самых крупных русскоязычных медиамагнатов в Германии. Издает 4 газеты, глянцевый журнал. И он принял решение, что надо сконцентрироваться на телевидении и интернет-сайтах.
Если Путин добьется безвизового режима – москвичи скупят Берлин
F: Значит, вы сейчас на распутье: либо эффектно войти в рынок, либо постепенно проникнуть в него через social media, либо действовать по двум направлениям сразу.
- Да! Сейчас главное – накопить критическую массу для старта. Конкурентная среда в интернете – самая высокая. Удивить здесь чем-то сложно. И надо придумать, КАК в нее войти. Выйти-то всегда легко – просто вылетишь, как пробка из шампанского.
F: С какими проблемами вы столкнулись?
- Большие трудности с персоналом. Устроили кастинг, но приходят в основном молодые люди и девушки, которые мечтают быть телезвездами. Но очень трудно найти толкового видеоинженера, хорошего оператора: такие специалисты все при деле. А нужны технари, нужно оборудовать студию прямого эфира, все грамотно закоммутировать.
F: Вы сами какую позицию занимаете?
- Я руководитель проекта. Или, если угодно, проект-менеджер
F: Дело для вас по «Хабару» знакомое – с нуля поднимать…
- Все-таки, когда я пришел на «Хабар» в 1996 году, это был уже действующий канал. Там тогда было ограниченное вещание: всего 4 часа. Но он был в эфире, работал. А здесь действительно нулевой цикл. Никакого эфира еще не было. Причем дополнительные сложности: другая страна, кадровые проблемы. И здесь нет такого покровительства, как в случае с «Хабаром». Хотя, конечно же, существование такого канала – в интересах правительства Германии.
F: Почему?
- Все-таки 5 млн русскоязычных – это большая аудитория, немалый электорат.
F: А в Берлине сколько «наших»?
- Если не ошибаюсь – тысяч 300. Здесь русская речь на каждом углу. И если Путин добьется безвизового режима, то москвичи просто скупят Берлин. Потому что цены на жилье тут смешные в сравнении с московскими, а жизнь гораздо лучше – более комфортная, спокойная.
F: Насколько цены на недвижимость смешные?
- Они вполне соотносимы с алматинскими. А в отдельных случаях цены в Алматы выше.
Работать в режиме выживания интереснее, хотя и страшнее
F: Насколько нам известно, вы занимаетесь не только менеджментом, но и готовите собственные программы.
- Сейчас делаю всё, что придется. Я командарм без армии: и главный менеджер, и главный технолог, и единственная штатная творческая единица. «Прислуга за все». В общем, как только появляется возможность, снимаю все что угодно: интервью, шоу, проблемные толковища. Монтирую – и накапливаю материал.
F: У кого уже удалось взять интервью?
- Например, у знаменитого ныне певца Васи Обломова. Мы провели очень душевную беседу, он остался очень доволен ею. Совсем недавно Стас Садальский приезжал. Я снял с ним не только интервью: мы ездили вместе по Берлину, и получился маленький фильм. Человек он парадоксальный, резкий, иногда неуправляемый. Я так и сказал ему: «Вы же Ноздрёв!»
F: А он вас в ответ обозвал «Моргуновым».
- Да, обмен любезностями состоялся.
F: Какие еще были встречи?
- Приезжал театр ростовых кукол, который успешно гастролирует по Европе с представлением по мультфильму «Маша и медведи». Мы сняли про них небольшой фильмец. Также был очень теплый вечер памяти Михаила Ульянова, который вели актриса Юлия Рутберг и поэт Владимир Вишневский. В Берлине много событий, достойных внимания.
F: В каком случае вам интереснее: когда есть покровительство, о котором вы говорили, или когда работаешь в режиме выживания?
- В режиме выживания интереснее. Правда, и страшнее. Хотя начальная фаза «Хабара» тоже изобиловала своеобразными трудностями, но никогда не стоял вопрос: быть или не быть? Все понимали, что «быть». Вопрос стоял: быть хорошо или так, как всегда, как обычно - плохо? Удалось тогда сделать немножко лучше, и слава богу. А здесь – либо получится проект, либо вообще не получится. Такое тоже может быть. Иногда случаются минуты, когда кажется, что ничего не будет. Мы тогда скрываем с шефом друг от друга мрачные настроения, стараемся не встречаться. Но в конце недели у нас есть традиция: садимся выпиваем символически хорошего коньячку и говорим: «А, ничего. Всё у нас получится!»
«Поздний Рерих» стал «ранним»
F: А как вы решились полностью поменять жизнь почти в 55 лет и начать всё с нуля?
- Это всё наши страхи. А на самом деле все не так страшно. Ощущение гигантского расстояния и отрыва – оно исчезло: глобализация сделала свое дело. У меня skype, и я каждый день наблюдаю своего сына. Это вам не телефонный звонок, сделанный украдкой, потому что очень дорого. А тут связь бесплатная. Другая среда? Ну какая она другая? На каждом перекрестке звучит русская речь. Я работаю в русско-еврейско-советской среде, где сохранилось всё из прежней эпохи - поведение, атмосфера, бесконечные дни рождения, на которые скидываются по 5 евро…
F: Интриги?
- Ну разумеется: близость к «телу» и т.д. Милые приметы советского быта, которые угнездились еще со времен расцвета НИИ и профсоюзных организаций, - все это там есть, конечно. Не могу сказать, что это сильно раздражает. Бывает забавно, не более того. Безусловно, главная ценность там – работа. Вот у меня сейчас контракт годовой – это серьезный успех. Плачу огромные налоги, ну а что делать? Такая страна, надо с этим считаться. Так что какой-то травмы, депрессивного состояния у меня нет. Хотя, несомненно, элемент авантюрности в этом во всем присутствует. Но, во-первых, всегда можно уйти из проекта. Берлин - город большой: можно найти что-то другое, где-нибудь, что-нибудь, да сыщется. Поэтому изначально не было этого обреченного риска. А во-вторых, все это как-то бодрит. Будто на 30 лет назад вернулся.
F: Не могу не задать и такой вопрос. Ваш отъезд вызвал много кривотолков, в том числе и слух, будто вы оставили семью – жену Дану Нуржигит и маленького сына Алима…
- Разумеется, я поехал первым один, потому что нужно ведь жизненное пространство обустроить. До сих не уверен, что все получится: прошло только два с лишним месяца. Поэтому подожду перевозить семью, сколько нужно: полгода, может быть, год, может, и раньше – как получится. С моей стороны было бы безответственным перевезти семью – а потом вдруг впасть в депрессию, сесть на пособие, бегать по кнайпам (пивнушкам) и заливать горе. Я поступил так, как поступает нормальный американец, легкий на подъем: где есть работа – туда и надо ехать. У меня выпала такая карта. Германия мне по ряду обстоятельств ближе: я располагаю правом там жить и работать, хоть в какой-то степени знаю язык, и мне предложили заняться тем, чем занимался всегда. Почему бы и не воспользоваться этим? Вот и всё.
F: Приятно констатировать, что «поздний Рерих» стал «ранним». Желаем вам успехов на новом-старом поприще.
- Спасибо.
Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook