Бишимбаев в последнем слове решил процитировать Геббельса
В понедельник, 6 мая, на судебном процессе по обвинению Куандыка Бишимбаева в убийстве с особой жестокостью, а Бахытжана Байжанова — в укрывательстве этого преступления, подсудимые произнесли последнее слово.
Выступавший первым экс-министр экономики Куандык Бишимбаев сначала объяснил, почему он решил воспользоваться правом на суд присяжных.
- Я осознавал, что с учетом развернутой в соцсетях, СМИ кампании по разжиганию ненависти ко мне, искажению обстоятельств дела, очернению меня, моей семьи, я рискую, что любой присяжный будет заранее предубежден против меня. Несмотря на это я и мои защитники решили пойти на открытый для СМИ суд и с участием присяжных заседателей. Я преследовал одну только для себя цель — донести хотя бы до 10 человек правду о том трагическом вечере и о наших с Салтанат отношениях.
Затем подсудимый вновь попросил прощения у родных Салтанат Нукеновой и еще раз подчеркнул негативную, по его мнению, роль соцсетей и СМИ.
- Обвинения в убийстве с особой жестокостью мне предъявили буквально пару дней спустя после моего задержания, не имея на руках никаких оснований, экспертиз, заключений, подтверждающих это. Следствие поддалось давлению соцсетей и СМИ, где уже появилась недостоверная информация о вытекшем глазе и пробоинах на лице [Нукеновой] и т. д. И с того момента всё следствие сразу пошло с обвинительным уклоном, - сказал он.
Бишимбаев напомнил цитату «печально известного» министра пропаганды нацистской Германии Геббельса, который говорил «Чем ужаснее будет наша ложь, тем легче в нее поверят люди».
- Вот так и получается в моем деле. Даже здесь в суде защитник Вранчев пытался разжечь в вас социальную ненависть ко мне за мои прошлые государственные должности... Но меня судят не за это. Все это делается с одной целью — отклонить вас от объективности, возбудить вашу ненависть. Спросите себя: а если бы это был не Бишимбаев, не бывший министр, а обычный гражданин, было бы столько лжи, столько очернения в социальных сетях? Обвиняли бы этого человека в столь тяжком преступлении без убедительных на то доказательств? Разве можно быть уверенным в выдвинутых против меня обвинениях при таких сомнительных доказательствах и осудить на длительный срок?
В завершение речи Бишимбаев вновь призвал присяжных к объективности.
- Уважаемый присяжные, вы вынуждены принимать решение в условиях жесточайшего давления СМИ и социальных сетей. Всё это сделано искусственно, умышленно, умело организовано и оплачено. Всё это сделано, чтобы сбить вас с толку, надавить на вас, на суд. Не идите на поводу ни у кого. Моя судьба и жизнь зависит от вашего решения. Прошу вас, будьте мне справедливыми, гуманными, человечными судьями, не становитесь слепым орудием ненависти, озлобленности и расправы. Невозможно представить, как я сам себя осуждаю.
Вслед за Бишимбаевым последнее слово сказал Бахытжан Байжанов. Сначала он сосредоточился на подробностях обвинительного заключения, перечислив действия, которые вменяются ему в вину: удаление записей с видеокамер, доставку одежды и т. д. Затем задал присяжным «главный, самый важный» вопрос:
- Знал ли я, Байжанов, что на тот момент было совершено тяжелое преступление — причинение смерти Салтанат? Я могу поклясться: я не знал. Если бы знал, я не сделал бы ни одного из этих действий. (…) Если бы я действительно осознанно помогал прятать следы ужасного преступления, то я не стал бы себя защищать, я сам бы себя не простил. Прошу вас найти ответ на этот вопрос — знал ли я об этом? Следователи на него не ответили, прокуроры тоже не ответили, надежда только на вас.
Несмотря на то что подсудимые могли произносить последнее слово неограниченное количество времени, этот этап процесса занял всего двадцать минут, после чего судья Айжан Кульбаева объявила перерыв до 10 мая.
